Москва принимает "китайский сервиз": Пекин наступает в Центральной Азии

России ничего не остается, кроме как дать добро на экономическую экспансию КНР в Центральную Азию, считают опрошенные DW эксперты. Отмечая, что у Москвы есть свои виды на происходящее.

После саммита ШОС, прошедшего в Ташкенте 23-24 июня, и особенно после успешных двусторонних переговоров, состоявшихся там между президентом Узбекистана Исламом Каримовым и Председателем КНР Си Цзиньпином, многие наблюдатели говорят об окончательном утверждении Китая в качестве игрока, который обрел доминирующее влияние на страны региона. Узбекистан, по оценкам аналитиков, до сих пор не относился к числу государств, чьи экономики в значительной мере зависят от китайского капитала.

Но в особо теплом приеме, который президент Каримов оказал высокому китайскому гостю, и в длинном перечне совместных китайско-узбекских проектов, который был в Ташкенте озвучен, обозреватели ряда зарубежных СМИ увидели готовность Узбекистана шире открыть ворота для экономической экспансии Пекина. Как это прежде сделал Таджикистан, и, с оговорками, Туркмения и Киргизия.

Предел в сотрудничестве

Однако эксперт по Центральной Азии Аркадий Дубнов видит ситуацию иначе. По его словам, саммит ШОС и переговоры Ислама Каримова с Си Цзиньином в Ташкенте, а потом Путина с Си в Пекине 25 июня, четко обозначили сложившуюся тенденцию. Согласно ей, для Китая не ШОС является инструментом, с помощью которого он осуществляет экономическую экспансию в регионе, а двусторонние связи с каждой из стран.

Подтверждением, по словам собеседника DW, являются впечатляющие итоги визита китайского лидера в Ташкент. "Есть зримый результат - Ислам Каримов и Си Цзиньпин открыли тоннель, который позволит Узбекистану связать столицу железной дорогой с Ферганской долиной, минуя территорию Таджикистана. Этот проект, осуществленный за 3 года, является несомненным достижением узбекско-китайского сотрудничества. И одновременно этот тоннель - часть китайского проекта "Экономического пояса шелкового пути (ЭПШП)", - подчеркивает Аркадий Дубнов.

Но, продолжает он, нет оснований считать, что это признак того, что Узбекистана сдался китайской экономической экспансии. "В сотрудничестве Ташкента с Китаем существует некий предел, и он определяется достаточно сдержанным отношением Узбекистана к перспективе стать вассально зависимым агентом Поднебесной. В отличие от Таджикистана, Узбекистан пока даже не заявлял о своем присоединении к самому амбициозному нынешнему китайскому проекту - ЭПШП", - напоминает российский эксперт.

Москва дает добро?

Политолог из Узбекистана Юрий Черногаев также считает, что узбекское руководство и в целом местные элиты, прошедшие период первоначального накопления капитала и ставшие более разборчивыми, пытаются прагматично подходить к сотрудничеству с Китаем и извлекать максимальные выгоды, выбирая те или иные проекты. По его словам, отнюдь не все "китайские предложения" в Ташкенте принимаются - например, при проведении геологоразведки по урану там предпочли сотрудничество с Японией, которое посчитали экономически более приемлемым.

При этом Черногаев исходит из того, что руководство Узбекистана демонстрирует возможность тесной кооперации с КНР как альтернативу российскому влиянию, особенно когда Ташкент не устраивает позиция Москвы по тому или иному вопросу. Так, Узбекистан не спешит соглашаться с российскими предложениями по усилению роли ШОС в обеспечении безопасности в Афганистане и в целом по усилению коллективных мер безопасности в регионе при ведущей роли в этом Москвы.

После ташкентского саммита наблюдатели отметили, что главный конкурент Китая за влияние в регионе в лице президента Владимира Путина отреагировала на китайско-узбекское сближение вполне благосклонно. Как сообщил DW на условиях анонимности один из высокопоставленных российских чиновников, влияние Китая "через кредиты и экономические проекты в странах региона, включая уже и Узбекистан, стало столь значительным, что нам остается лишь согласно кивать головами, принимать "китайский сервиз", а также стараться присоединиться к большим экономическим проектам. И убеждать компаньонов в том, что лишь мы можем обеспечить их безопасность".

Российско-китайский бастион

Однако, по оценке Аркадия Дубнова, Кремль сегодня не слишком беспокоит растущее доминирование Китая в Центральной Азии, несмотря на то, что оно объективно приводит к снижению российского влияния. Зато Пекин может выступать партнером по ограничению американского влияния в Центральной и в Северо-Восточной Азии.

"И на сотрудничество в этом вопросе Москва обменивает пространство для экономического доминирования КНР. Политическое заявление, принятое по итогам визита Владимира Путина в Китай, как раз об этом свидетельствует. Многие моменты в нем определяют эти переговоры как достаточно успешную попытку создания российско-китайского бастиона перед усилением военного влияния США в регионах, которые Россия и КНР считают зонами своего влияния", - объясняет Дубнов.

И обращает внимание на особое место Казахстана в процессе китайской экспансии в регион. По его оценке, при нынешнем раскладе региональных сил Казахстан представляет гораздо более самостоятельную величину, чем соседние страны.

"Его территория является транзитной для осуществления практически всех инфраструктурных проектов, разрабатываемых в рамках ЭПШП. Это дает возможность Астане вести свою игру, демонстрируя иногда амбиции, выходящие далеко за региональный уровень. Об этом ярко свидетельствует официальное заявление Астаны о ее планах в СБ ООН после того, как на этой неделе Казахстан был избран его непостоянным членом", - подчеркивает Аркадий Дубнов.

При этом Казахстан, ожидающий доходов за будущий транзит грузов из Китая в Европу, не будет чинить препятствий на пути Китая в Центральную Азию, заключает Юрий Черногаев.

Эта новость также на сайте Deutsche Welle.