В 2018 году на очередных перевыборах Путина ему подобрали спарринг-партнера. Главным конкурентом бессменного российского президента тогда стал коммунист Павел Грудинин. Прошло три года – но даже теперь Кремль, вероятно, не может простить ему его результат.
Президентские выборы в России имеют мало общего с настоящим избирательным процессом. Все знают заранее, кто именно станет триумфатором гонки. Единственная интрига обычно упирается в явку. Чем она выше – тем выше публичная легитимность очередного срока Путина. Но, помимо этого, есть еще один важный нюанс.
Каждые перевыборы бывшего полковника КГБ превращаются в референдум. Путин побеждает не абстрактных конкурентов – он должен победить альтернативные сценарии развития страны. Эта победа символическая, но знаковая, потому что итог выборов должен цементировать бессменность действующего главы государства.
В 2000 году россиянам предлагали голосовать против регионального сепаратизма. В 2004 году – против бедности. В 2012 году – на фоне протестных митингов на Болотной площади – россиянам предлагали голосовать против тех, кого власти объявили «пятой колонной». А в 2018 году таких альтернатив было сразу две.
В том году Кремль позволил участвовать в президентской гонке сразу двум знаковым кандидатам. Каждый из которых должен был олицетворять те возможные альтернативы, которым российский избиратель должен был сказать решительное «нет».
Одним из претендентов была Ксения Собчак. Дочь питерского функционера – одного из символов постперестроечного десятилетия – была назначена на роль символа всего «допутинского» и «безпутинского». Вся ее публичная повестка должна была олицетворять то, что было бы со страной, не появись у России Владимир Владимирович. Мол, статус Крыма пересмотреть, государственную вертикаль – ослабить, социал-дарвинизм – внедрить.
Проигрыш Собчак должен был закрепить победу Путина. Российские девяностые в ее лице должны были проиграть путинскому двадцатилетнему правлению. Собчак набрала мизерные полтора процента – и свою задачу выполнила. Но она была не единственной, кого администрация президента РФ пустила в тот год на выборы.
Вторым новичком той предвыборной гонки стал коммунист Павел Грудинин. Директор совхоза, успешный предприниматель. Эдакое олицетворение «красного директора», крепкого хозяйственника и почвенника. Он идеально подходил на роль условного российского «александра лукашенко» – не только схожестью биографий, но и общим политическим типажом и риторикой.
Проигрыш Грудинина должен был стать поражением российского мифа о «крепком хозяйственнике», который сумел «сохранить народное добро» в государственных руках и не отдал экономику во власть олигархам. Но внезапно случилось то, чего Кремль не планировал. Рейтинг Грудинина начал расти. Электорат Путина стал перетекать к кандидату от коммунистов.
Грудинин не был западником, не критиковал духовные скрепы и не предлагал вернуть Крым Украине. Вместо этого он предлагал национализировать стратегические предприятия и пресечь вывод капитала. Но главное – он обещал увеличить налоги для богатых, снизить тарифы для бедных и обещал защищать обывателей от произвола элит.
Вероятно, Кремль испугался. Подставной спарринг-партнер, задачей которого было триумфально проиграть, внезапно стал проблемой. Грудинина стали уничтожать на всех российских телеканалах. Но несмотря на это он все равно смог финишировать вторым – с результатом почти в 12%.
Нужно понимать, что в российском обществе есть серьезный антиэлитарный запрос. Двадцать лет назад именно он помог Путину возглавить страну. В свои первые каденции российский президент демонстративно грозил олигархам, защищал пенсионеров и увольнял чиновников в прямом эфире. Но теперь все изменилось. Выстроенная Путиным система работает не в столько в интересах обывателя, сколько в интересах все тех же элит. Рядовой гражданин этого не может не ощущать, и потому Павел Грудинин в 2018 году назад сумел собрать голоса. Потому что угодил в амплуа защитника «низов» от «верхов».
С тех пор прошло три года, но, видимо, Кремль до сих пор не может простить Грудинину свой собственный испуг. За два месяца до выборов в Госдуму его вычеркивают из федерального списка КПРФ. Он занимал там второе место – после Зюганова и перед космонавтом Светланой Савицкой. Его снимают по формальному предлогу, хотя реальная причина кроется все в той же травме 2018 года. Когда его выдвижение заставило официальную Москву изрядно понервничать.
Павла Грудинина все-таки сняли с выборов. Почему Кремль опасается конкуренции для «Единой России» даже со стороны кандидатов от партий, лояльных к курсу Владимира Путина?
Из всей этой ситуации можно сделать три вывода.
Первый. Разговоры российских пропагандистов о том, что у Путина нет конкурентов, ничего не стоят. Конкуренты есть – и если Россия доживет до свободных выборов, думаю, они вполне могут победить.
Тот, кто пообещает им приструнить элиты, теоретически имеет шанс собрать голоса
Второй. Россия беременна переменами. Люди устали от чиновничьего беспредела и у них есть запрос на справедливость. Тот, кто пообещает им приструнить элиты, теоретически имеет шанс собрать голоса.
Третий. Тот, кто победит Путина, вряд ли будет выходцем из либерального лагеря. Нет смысла ждать, что Россия уйдет с оккупированных территорий. Разговоры о духовных скрепах и «одном народе» никуда не денутся. Имперский вирус слишком силен и без боя свое место никому не уступит. А потому надежды многих наших сограждан на то, что уход Путина сам по себе решит проблемы нашей страны, не имеют ничего общего с реальностью.
Путин не вечен. Только это ничего для Украины не меняет.