Первое. Внешнему потребителю он предлагает картину, будто бы власти России являются невинными овечками, которых наказали ни за что, а Запад будто бы сделал много ошибок. Поэтому пока он их не исправит, невиновная Россия ничего делать не будет. Например, недавно российская делегация вернулась в ПАСЕ, несмотря на то, что Кремль продолжает вести агрессию против Украины, а Крым по-прежнему ей не возвращен. Эта история позволяет Путину заявить: "Вот видите, мы были правы, а они – нет. Первый шаг по исправлению своих ошибок Европа сделала. Сделает и последующие. Надо просто уметь ждать. Нам пришлось подождать 5 лет, но в этой борьбе выиграли мы. Поэтому будут и другие шаги – раньше или позже. В случае с ПАСЕ потребовалось 5 лет, в других случаях срок будет другим. Но так или иначе Запад все равно откажется от своей позиции, а мы менять ничего не будем". То же самое Путин скажет и в России: видите, мы выдержали эти 5 лет. Значит, и санкции рано или поздно тоже отменят".
Второе. Наличие дипломатической полуизоляции позволяет Путину поддерживать жесткую дисциплину в российской системе власти. Еще в декабре 13 года для сотрудников госаппарата и силовиков были введены ограничения на их поездки за рубеж. Затем эти ограничения были ужесточены. Теперь не имеют легальной возможности выезда за границу несколько миллионов человек, работающих в госаппарате и служащих в силовых структурах России. Таким образом, у Путина появился новый инструмент для контроля над госаппаратом и силовиками, подкрепленный теперь еще и внешними санкциями.
Третье. Санкции – как секторальные, так и персональные – вынудили многих крупных бизнесменов принять принципиальные решения для себя – либо выводить средства за пределы России и перебазироваться на Запад. Либо же наоборот – выводить средства с Запада и возвращаться в Россию. Те, кто был вынужден перебраться в Россию, стали более зависимыми от Путина. Западные санкции не превратили их в антипутинских революционеров. А даже укрепили путинский режим, дав ему покорность и поддержку со стороны части крупных бизнесменов.
Четвертое, самое главное. Для Путина война против Украины носит особый, сакраментальный, характер. В его представлении важное место занимает понятие так называемой "исторической России". Это не только отказ в признании существования таких народов, как украинцы и белорусы. Это и восприятие им его войны против Украины не только как войны за территорию, но и как священной войны "русского мира" за отвоевывание у "вражеских сил" сознания миллионов людей.
Если в 2014 году Украине удалось бы отстоять Крым и Донбасс, то такой тезис мог бы и не закрепиться в его сознании. Но за 5 лет конфликта такого рода фантазии глубоко укоренились в его голове. 9 мая на параде в Москве впервые в публичной речи, да еще перед войсками, он применил термин "историческая Россия". До этого момента он использовал его лишь в статье 2012 года. В ней он пояснял, что под "историческим государством Россия" он понимает территорию так называемой "большой России", сложившуюся в 18 веке.
Иными словами, западная граница "исторической России" близка к границам Российской империи после трех разделов Речи Посполитой. Получается, что к такой "исторической России" Путин относит большую часть современной Украины за исключением лишь Галиции, Закарпатской Украины и Буковины.
Как известно, внимание украинского общественного мнения сейчас привлечено прежде всего к Донбассу, и уже меньше к Крыму. А у Путина в голове сидит не Донбасс и не Крым, а вся Украина до западных границ Российской империи по состоянию на конец 18 века.
Украинским коллегам, собирающимся достичь прорывов на переговорах с хозяином Кремля, следует иметь в виду, с кем и чем они имеют дело, и каковы мечтания лица, с которым они собираются садиться за стол переговоров.