Вот отрывки, которые произвели наибольшее впечатление (о каких странах и событиях идёт в них речь — понятно из контекста):
Один еще не очень известный князь одного пока еще не слишком известного города привлек внимание хана необычайным умением собирать налоги. Город этот звался Москвой, а княжил в нем Иван I по прозвищу Калита (денежная сумка); прозвище это он получил за свои таланты сборщика налогов. Иван уговорил хана поручить ему сбор налогов с русских городов, за которыми числились недоимки. Известность Калиты ширилась вместе со спросом на его услуги. Монголы, наверное, думали: а почему бы не позволить ему самому разбираться с обозленными русскими налогоплательщиками? Зачем обременять храбрых воинов сбором налогов, когда у Калиты это выходит гораздо лучше? Каковы бы ни были подлинные соображения, монголы охотно предоставили московскому князю все полномочия по сбору налогов.
Иван сполна воспользовался новой ролью в ханской налоговой системе. При отсутствии постоянного контроля со стороны баскаков он смог оставлять крупные суммы себе и получал большой доход. Для ежегодного приема и учета положенных выплат хан назначил специального представителя, так называемого «московского даругу или дорогу»; но «дорога» не имел возможности вникать в сам процесс сбора налогов. Иван был достаточно жесток, но в своей жестокости разборчив. Татаро-монголы в задолжавших городах наказывали всех подряд: мужчин, женщин, детей. Иван же старался не трогать крестьян и наказывал преимущественно бояр и городских наместников. Успехи его были столь внушительны, что хан поручил ему собирать налоги по всей Руси. Москва стала расчетной палатой для всех монгольских налогов, и прежде незаметный город больше уже никогда не утрачивал известности.
<...>
Петр был печально известен грубостью своих манер. После того как он посетил Англию, Парламент постановил выделить значительную сумму на ремонт загаженного дома, который занимал Петр со своим сопровождением. Только через 6 месяцев смрад полностью выветрился. Петр ел пятерней, прилюдно рыгал и портил воздух, а также позволял себе другое непристойное поведение. Гостей своих он напаивал вусмерть,— настолько, что время от времени кто-нибудь действительно умирал с перепоя или же пьяный выходил на мороз и замерзал. Он желал, чтобы русские женщины выглядели столь же привлекательно, как европейские, а потому приказывал им носить глубоко декольтированные вечерние платья. Если же они отказывались пить наравне с мужчинами, Петр и его собутыльники насильно вливали им вино в глотку.
Но как государственный деятель Петр представлял собой нечто совершенно иное. Поездка на Запад укрепила в нем решимость перестроить Россию по западным стандартам (нечто подобное пытаются сейчас делать российские лидеры). Когда Петр пришел к власти, Россия переживала упадок. Он изменил ход российской истории: преобразовал налоговую систему и стимулировал экономический рост.
Программа налоговая и не только
<...>
Петр реформировал налоговую систему: он отменил старые налоги и ввел один подушный налог на всех мужчин. Свободные крестьяне платили больше, чем крепостные. Этот налог называли налогом на душу. Крестьяне не понимали, как государство может брать налог с души, если она бестелесна. Впрочем, при любой налоговой системе от плательщика не требуется что-либо понимать; он просто должен платить. Новый налог уже не подавлял инициативу. Крестьянин, который много работал, приобретал новые орудия труда и новое жилище, мог оставлять излишки продукции себе. В этом отношении Петр, можно сказать, предвосхитил дух Адама Смита.
Однако, к удивлению Петра, новый принцип налогообложения не привел к повышению налоговых поступлений. В налоговых ведомостях числилась лишь часть работоспособных мужчин. Многие крестьяне подкупали царских переписчиков и избегали регистрации. Петр решил провести новую перепись. Он знал, что в каждом городе и при каждом монастыре ютились многочисленные бродяги, не имеющие работы и не зарегистрированные. Образом жизни значительной части общества была праздность.
Теперь Петр взялся за проблему как Диоклетиан. Каждый должен работать или платить налоги. У безработных было четыре варианта: платить подушный налог, стать крепостным и не платить его, пойти на государственную службу (военную или гражданскую) или быть отправленным на принудительные работы. Для большинства бродяг выбор сводился к двум вариантам: крепостное состояние или каторжные работы. Первый выглядел явно лучше. Хотя крепостные формально не освобождались от подушного налога, реально его платил хозяин. Крепостной крестьянин избавлялся от личных налоговых обязательств, но за это преимущество платил своей свободой.
Число крепостных стало быстро расти, поскольку землевладельцев вынуждали принимать всех, кто просился в крепостные. Каждый новый крепостной, вне зависимости от того, насколько желанным приобретением он был, увеличивал налоговую нагрузку на хозяина.
<...>
Елизавета [Английская] была более сильным игроком, чем любой правитель в тогдашней Европе, и более умелым, чем большинство влиятельных людей в Англии. Она подбирала безупречно верных и при этом способных министров и помощников, но сами эти министры и помощники никогда не могли точно предсказать, каков будет очередной ее шаг. Они были пленены гением ее изобретательности. Даже налоговая политика Елизаветы не имела и до сих пор не имеет аналогов. Ни до Елизаветы, ни после нее ни один правитель не вел себя в области налогообложения так, как она: Елизавета решила заслужить любовь подданных и постоянно повторяла это на протяжении всего своего царствования. По ее словам, она была готова принять то, что подданные захотят ей дать. Именно Елизавета произнесла слова, которые не повторил никто другой после нее: «Невозможно требовать от людей налоги и при этом вызывать у них любовь». Это замечание остается в полной силе и сейчас; оно означает, что если правительства увеличивают налоговое бремя, им не стоит ожидать любви со стороны людей. Таким образом, правительства сами готовят себе печальную участь. Елизавета хотела, чтобы ее любили; следовательно, она не должна обременять людей налогами. Она решила удовлетвориться тем, что ей предложат по доброй воле, и править сообразно полученным средствам. Когда в конце царствования Елизаветы были предложены новые налоги, она отклонила их со словами: «Пусть лучше деньги [налоги] будут в карманах моего народа, чем в моей казне». Насколько мне известно, ни один правитель в истории цивилизации не говорил ничего подобного.
Порошенко предложил после выборов вернуться к налогу на выведенный капитал и Нацфинбюро
<...>
Коммерческие и промышленные интересы Севера побуждали Конгресс вводить налоги, которые разоряли южных плантаторов и обогащали северных промышленников. Вот почему гражданскую войну иногда называют «Войной богача, борьбой бедняка».
<...>
В отличие от рабства налоговые разногласия для обеих сторон не подлежали обсуждению. По вопросу рабства Север проводил политику умиротворения, а когда сталкивался с нежеланием платить высокие налоги, выбирал политику военной силы.
Непосредственной причиной гражданской войны, несомненно, было отделение. Главный тезис данной главы таков: налоги оказались самым значимым фактором для обеих сторон. Север был готов смириться с рабством на Юге, но свободные южные порты терпеть не желал. Непосредственной причиной войны стал обстрел федерального форта в гавани Чарлстона, на который решились горячие головы южан. Еще одна такая причина — решение Линкольна подавить мятеж военной силой. Однако за этими актами насилия и самим отделением стояла проблема налогов, в которой ни одна сторона не хотела идти на компромисс. Стремление освободиться от гнетущих налогов породило Американскую революцию, Французскую революцию и другие известные нам из истории мятежи и восстания,— слишком многочисленные, чтобы их перечислять. Истинную подоплеку войны с мятежниками, как ее официально называли, составляло то, что с самых ранних времен служило главной причиной большинства восстаний,— налоги.
<...>
Основные налоги, которые Наполеон действительно разработал, были разумными и справедливыми в целом, но они не могли обеспечить ресурсами его военные авантюры. Под конец Наполеон пытался содержать свои армии за счет грабежа, что означало невозможность терпеть поражения. В отсутствие крепкой базы налоговых поступлений Ватерлоо в том или ином месте было неизбежным. Иными словами, крах Наполеона был вызван недавно изобретенным британским подоходным налогом и решимостью Наполеона проводить затратные военные авантюры в отсутствие адекватной налоговой системы. Наполеона разбила бы почти любая здоровая налоговая система.
<...>
Можно сказать, что подоходный налог вошел с черного входа. <...> облагалось все — от пудры для волос до геральдических гербов. Один британский писатель назвал это исчисление «бюджетным фиаско, беспримерным в истории нашего налогообложения». Это так называемое фиаско сочеталось с уникальной оговоркой, которая давала налогоплательщикам возможность взамен указанных исчислений платить подоходный налог.
<...>
В 1920-е годы Министерство финансов США обнаружило, что 77%-ная ставка приносит примерно те же поступления, что и 7%-ная. Эту банальная истина была забыта примерно на 50 лет. Большинство наших «налоготворцев» все еще не открыли ее для себя.
<...>
В большей части случаев причиной революций были налоги. Люди редко восстают и совершают революцию, если их налоговое бремя приемлемо.
<...>
По мере роста налогов растет и уклонение от них.
Если уклонение становится устойчивой тенденцией, искоренить его практически невозможно.
Уклонение — не всегда зло; иногда оно служило предохранительным клапаном, защищавшим от насилия и восстаний.
Когда государство использует налоги, чтобы «выкачать деньги из богатых», крупные состояния, словно по волшебству, исчезают из виду. У богатых всегда были способы избежать тяжких налогов.
Подоходный налог — ухудшенная форма налога на имущество; чем богаче налогоплательщик, тем легче ему скрыть облагаемый доход.
<...>
Обычно люди противятся тяжелым налогам следующими способами. Первый — законное избежание налогов; второй (если первый вариант не удался) — уклонение или бегство от налогов; третий — восстание. Если все эти возможности были исчерпаны, люди соглашались на рабскую зависимость, если она оставалась единственным способом спастись от грабительского налогообложения.
<...>
Если налоги не распределяются среди налогоплательщиков с полной беспристрастностью и справедливостью, их уплата перестает быть моральной обязанностью.
<...>
Свобода несет в себе семена собственного уничтожения; свободные люди часто наделяют свои правительства широкими налоговыми полномочиями, не сознавая, что если эти полномочия перейдут определенную грань, они разрушат ту свободу, которую призваны защищать».
В общем — очень интересно, а тем, от кого зависят украинские налоги, ещё и полезно.