24 января на заседании ПАСЕ была принята резолюция № 2259 (2019) «Эскалация напряжённости в Азовском море, Керченском проливе и угрозы европейской безопасности». В сессионном зале была проголосована правка №1, которой фиксировался статус захваченных украинских моряков и сотрудников СБУ как военнопленных. Аналогичное заявление ранее сделал каждый из пленников, оказавшихся в руках Кремля в результате атаки на украинские катера и буксир.
Тем не менее, 16 января Лефортовский суд Москвы продлил срок содержания под стражей украинских моряков, захваченных на бронекатерах и буксире в акватории Чёрного моря (а не в Керченском проливе, как многие любят говорить). Их будут судить за «незаконное пересечение государственной границы Российской Федерации».
Возникают логичные вопросы: «признает ли Путин статус украинцев как военнопленных?» и «когда появится реальная возможность вернуть пленников домой?».
Разбираемся со статусом.
Тем, кому удобнее смотреть, кто привык к видеоформату, предлагаю ролик на тему «военнопленные или нет». 11 минут со скринами документов, с упором на действующее в РФ законодательство.
С остальными продолжим.
Сразу оговорюсь — однозначное и чёткое определения статуса украинских военнослужащих, захваченных Россией в «предварительном » тексте документа исчезло. Формулировку «как военнопленным, в соответствии с положениями международного гуманитарного права» заменили формулировкой «согласно с соответствующим положениям международного гуманитарного права, в частности Женевских конвенций». Тем не менее, упоминание Женевских конвенций относит нас к документу от 12 августа 1949 года «об обращении с военнопленными». Однако, не только к ней, но ко второй конвенции: «об улучшении участи раненых, больных и лиц, потерпевших кораблекрушение, из состава вооружённых сил на море». На этом, скорее всего, будет настаивать российская сторона при обсуждении правового статуса украинцев.
Вопрос статуса военнослужащих критично важен. Поскольку, если они военнопленные, их нельзя судить гражданским судом, и, уж тем более, за незаконное пересечение границы. Если они «просто нарушители», на чём настаивает РФ — можно и нужно.
Для того, чтобы внести ясность, дальше я буду опираться на нормативные акты и формулировки, зафиксированные в российском законодательстве — как-никак, именно это государство ведёт уголовное производство.
Первый и основной тезис, который звучит при обсуждении темы военнопленных — мы не находимся в состоянии войны, а если нет войны — нет и военнопленных.
Действительно, слово «война» используется лишь в украинских СМИ, и, с точки зрения международного права, такая формулировка ничтожна. Есть второй тезис — агрессия России против Украины. Он так же был ничтожен на международной арене до 2016 года — именно тогда впервые данное определение было зафиксировано в международных документах (кстати, тоже в резолюции ПАСЕ). И лишь в 2017-18 годах формулировка перешла на площадки ООН, ЕС, НАТО. Кстати, это прекрасная иллюстрация того, что любой процесс требует времени и работы, поэтому просто заявить «мы хорошие» и ожидать мгновенной реакции на международных площадках, мягко говоря, глупо. В 2016-м хорошо сработали украинские депутаты, дальше была работа дипломатов и пошла цепная реакция.
Но, тема военнопленных поднялась впервые, именно в связи с конфликтом в акватории Чёрного моря и в Керченском проливе. Украинская сторона вновь заявила об атаке вооружённых сил РФ. В Москве признают, что «содействие» армии было, но не говорят о применении оружия кем-то, кроме пограничной службы ФСБ России. Таким образом, с точки зрения Кремля, максимальная квалификация произошедшего — пограничный конфликт. Вот как выглядит его определение на сайте Министерства обороны Российской Федерации: «разновидность межгос. вооруж. конфликта; вооруж. противоборство на гос. границе или в пригран. зоне погран., а иногда и иных воен. формирований сопредельных гос-в. Ограничен по целям, масштабам применения вооруж. силы, пространств. размаху, однако нередко перерастает в крупные воен. столкновения.»
Но даже в этом случае, даже если соглашаться с трактовкой российской стороны, украинские моряки могут считаться военнопленными. Ответ в статье 2 третьей Женевской конвенции 1949 года «об обращении с военнопленными». Читаем: «настоящая Конвенция будет применяться в случае объявленной войны или всякого другого вооружённого конфликта, возникающего между двумя или несколькими Высокими Договаривающимися Сторонами, даже в том случае, если одна из них не признает состояния войны». Нам важны слова «любого другого вооружённого конфликта».
СССР подписал и ратифицировал данную конвенцию с исключениями, которые касались в первую очередь участия Красного Креста и нейтральных государств. Статья 2 не изменялась.
А поскольку конвенция есть подписанный и ратифицированный документ — она является частью российского законодательства и если нормативный акт противоречит ратифицированному международному договору — действует международный договор, моряки имеют полное право заявлять, что они являются военнопленными и мы можем требовать к ним соответствующего отношения.
Требовать — не значит получить. Или зачем нам международные площадки.
Выше я привёл пример фиксации в документах международных организаций факта агрессии. На первый взгляд, всё было очевидно. Если использовать тот же подход (признанные РФ международные документы) мы имеем два определения агрессии — Лондонские конвенции 1933 года, 3, 4, 5 июля, подписанные по инициативе СССР и Резолюцию ГА ООН от 14 декабря 1974 года № A/RES/3314(XXIX) «Определение агрессии».
В документе 1933 года факт агрессии признавался по одному (или нескольким) из следующих признаков:
- Объявление войны другому Государству;
- Вторжение своих вооружённых сил, хотя бы без объявления войны, на территорию другого Государства;
- Нападение своими сухопутными, морскими или воздушными силами, хотя бы без объявления войны, на территорию, на суда или на воздушные суда другого Государства;
- Морскую блокаду берегов или портов другого Государства;
- Поддержку, оказанную вооруженным бандам, которые, будучи образованными на его территории, вторгнутся на территорию другого Государства, или отказ, несмотря на требование Государства, подвергшегося вторжению, принять, на своей собственной территории, все зависящие от него меры для лишения названных банд всякой помощи или покровительства.
Мы имеем как минимум пп. 2 (Крым), 3 (нападение на украинские катера), 4 (ситуацию в Азовском Море) и 5 («добровольцы» Донбасса).
В резолюции ГА ООН признаки агрессии несколько иные:
- вторжение или нападение вооружённых сил государства на территорию другого государства или любая военная оккупация, какой бы временный характер она ни носила, являющаяся результатом такого вторжения или нападения, или любая аннексия с применением силы территории другого государства или части ее;
- бомбардировка вооружёнными силами государства территории другого государства или применение любого оружия государством против территории другого государства;
- блокада портов или берегов государства вооружёнными силами другого государства;
- нападение вооружёнными силами государства на сухопутные, морские или воздушные силы, или морские и воздушные флоты другого государства;
- применение вооружённых сил одного государства, находящихся на территории другого государства по соглашению с принимающим государством, в нарушение условий, предусмотренных в соглашении, или любое продолжение их пребывания на такой территории по прекращению действия соглашения;
- действие государства, позволяющего, чтобы его территория, которую оно предоставило в распоряжение другого государства, использовалась этим другим государством для совершения акта агрессии против третьего государства;
- засылка государством или от имени государства вооружённых банд, групп, иррегулярных сил или наёмников, которые осуществляют акты применения вооружённой силы против другого государства, носящие столь серьёзный характер, что это равносильно перечисленным выше актам, или его значительное участие в них.
Имеем аннексию Крыма (п. а), обстрелы наших военнослужащих с территории РФ (b), нападение на катера в 2018 году (пункт е), и засылку вооружённых групп в виде ЧВК либо «добровольцев» (g).
Несмотря на это, на международном уровне, не спешили признавать факт агрессии против Украины, а Россия активно пыталась представить происходящее как внутренний конфликт. Но даже определение происходящего как агрессия на фоне кризиса системы международных отношений и статуса РФ в ООН, не привела к быстрой радикальной реакции. С другой стороны это хорошая возможность и прекрасный аргумент для диалога о политическом, военном и экономическом содействии Украине. А также повод для других государств применить меры, например, экономического воздействия.
То же самое, увы, будет и с моряками. Мы имеем пока первый документ, который не обладает силой прямого действия, поскольку, во-первых, это просто резолюция, во-вторых, это резолюция всего лишь ПАСЕ. Дальше нужна работа наших политиков, дипломатов, чтобы зафиксировать статус военнопленных за нашими моряками. Если такое произойдёт, будет возможность ставить вопрос о давлении на РФ, будет возможность предметно говорить об обмене.
Пока же обмен лиц, находящихся под следствием, противоречит российскому законодательству — такова будет официальная позиция Кремля ближайшие месяцы. В чём же логика Путина? Не проще ли отпустить, обменять наших моряков сегодня и не рисковать на международной арене? Она есть — Кремль действует последовательно сразу по нескольким направлениям.
Логика России в деле украинских моряков
Для России неприемлемо говорить об украинских моряках, как о военнопленных. РФ утверждает, что наши катера заходили в её «территориальное море», считая таковым, в том числе, и воды вокруг Крыма. Признать наличие конфликта равносильно поставить (на внутриполитическом поле) вопрос правомерности аннексии полуострова. А вот на фоне лозунга «Крымнаш» осудить моряков за незаконное пересечение границы — показать «силу власти» и готовность защищать аннексированные территории как свои собственные.
Поэтому логика Путина — осудить и точка. И, лишь после суда можно будет говорить об обмене, о помиловании и т.д. Но это лишь часть мотивации.
Вторая часть — логика влияния на процессы в Украине. Украинские моряки — очень ценный «товар» (прошу прощения за цинизм — пытаюсь писать в логике восприятия Кремля). Ход судебного процесса, их состояние являются раздражителями для украинских СМИ и, как следствие для украинского политического поля. Вспомните удачный российский проект с судом над Н. Савченко, когда население и политики как мотыльки на свет слетелись на данный информационный повод. На этом фоне спокойно и тихо прошли суды над десятком других, изначально более известных, украинцев. Которые, кстати, сидят в российских тюрьмах и по сей день.
В процессе судебных разбирательств любая информация о состоянии моряков, изменении режима их содержания может стать хорошим поводом для громких заявлений в президентской гонке.
Улучшилось — власть пишет себе в актив — мол, мы добились.
Ухудшилось — оппоненты обвиняют представителей власти в неспособности решит проблему, авантюризме и так далее.
В идеале было бы добиться показаний о планировании и подготовке перехода, но тут моряки не дали возможности запустить дополнительную сценарную линию.
После суда Путин (почему суд будет — читайте выше) уже может распоряжаться судьбами украинцев: начиная от определения места «отбывания наказания» и заканчивая обсуждением вопроса об обмене и помиловании. В идеале, конечно, ему бы хотелось получить прошения помиловать от самих моряков, просьбы от их родителей и близких. Прекрасная возможность поиграть на информационном поле, показать «доброго царя, который сжалится над раскаявшимися «украми»». Либо, ещё лучше «озвучить доказательства того, как преступные власти в Киеве подвергли опасности собственных граждан».
Но даже если этого не будет, Путин может выпустить моряков в нужный момент. Например, чтобы продемонстрировать «желание мира» внешним игрокам, и сразу поставить вопрос о приостановке части санкций. Невозможно? Отнюдь:
А. Лукашенко дважды проворачивал такой трюк: в 2008-2009 годах и в 2014-15 годах. Оба раза выпускал политических заключённых не выполнив ни одного из требований ЕС или США.
Диктатор Судана Аль Башир. Которого обвиняют в геноциде в Дарфуре и на которого есть действующий ордер на арест международного уголовного трибунала. И ничего…
Остаётся и возможность влиять на парламентские выборы в Украине (они для Кремля более важные, чем президентские). Выпустить одного или двоих моряков «под давлением» либо «по просьбе» одной или нескольких политических сил — прекрасная манипуляция. Например, господин Шуфрич, представитель «медведчуковской» части Оппоблока привозит из Москвы узника. Он, получается, герой-освободитель. Это лишние пару десятков тысяч голосов. Или, после очень громких заявлений (пусть даже с угрозами в адрес РФ) со стороны правых (равно как и других) партий, Путин просто отпускает пару человек. Авторы грозных деклараций говорят о том, что заставили кремлёвского диктатора уступить: тоже пару десятков тысяч голосов, но уже другого фланга. И так далее.
И, наконец, вариант обмена на тех, кто нужен Путину. Это может быть удачной игрой Кремля на внутриполитическом поле (мы своих не бросаем). Может быть и дополнительный раздражитель — просьба отпустить преступников на Донбассе — тех, кого Украина, согласно своего законодательства выпустить не может. В таком случае уже имеем проблему для Киева — на внешнеполитической арене уже украинская власть выступает в качестве тех, кто не хочет делать шаги к деэскалации. Если вариант обмена сопровождается условием «взаимного помилования», имеем прекрасную западню. Ведь помиловать Москва попросит знаковых фигур. Террористов. Или, почему бы не Януковича, например. Если президент Украины идёт на такой шаг, он получает внутри страны множество обвинений, на данном факте пиарятся его противники. Не идёт — всё равно виноват.
В связи с этим увы, но можно утверждать, что РФ доведёт до логического конца театр с осуждением украинских моряков. Это займёт не менее 3-4 месяцев. То есть до апреля 2018 вероятность возвращения их на Родину маловероятна.
Варианты действия Украины. Формируем обменный фонд.
Первое, пусть и завуалированное, признание наших моряков военнопленными — хороший и очень мощный шаг, поскольку:
- он подтверждает и усиливает наши тезисы о межгосударственном характере конфликта (конфликт между Украиной и РФ, агрессия РФ). А это, в свою очередь, даёт аргументы на переговорах по урегулированию на Донбассе. В частности, если РФ будет признана стороной конфликта на Донбассе, она будет ограничена в возможности обсуждения, принятия формата и участии в возможной миротворческой миссии;
- наличие военнопленных, взятых в плен у берегов Крыма возвращает в повестку обсуждения вопросы, связанные с аннексией полуострова и дальнейшей его судьбой. Несомненный плюс, поскольку РФ с 2014 года небезуспешно пыталась убрать «вопрос Крыма» из активного обсуждения;
- — создаёт условия для более простого решения аналогичных проблем в будущем. Увы, но война с Россией в горячей либо холодной фазе будет идти ещё долго. А значит есть вероятность появления новых пленных, к чему мы, увы, должны быть готовы.
Поэтому одна из ключевых задач наших дипломатов на ближайшее время — расширить применение формулировки «военнопленные» по отношению к украинским морякам, она должна стать основной на международных площадках.
Какие ещё есть возможности у Киева? Теоретически можно пытаться договариваться с третьими сторонами. Помните освобождение крымских татар по просьбе президента Турции Реджепа Эрдогана. Но вопрос заключается в том, что Путин не делает таких шагов просто так. То есть иностранный политический лидер должен что-то предложить. Не обязательно материальное или сиюминутную выгоду. Это может быть перспектива либо экономической либо политической комбинации. Грубо говоря, этот политик нужен Путину. В таком случае данный лидер что-то попросит либо потребует у нас. Не обязательно материальное — это может быть коррекция политической позиции, более глубокий компромисс по важным для нас вопросам. Поэтому данный пусть весьма скользкий.
Наиболее реальный вариант, который есть у Киева — обмен. С одной стороны, в украинских тюрьмах есть люди, которые могут быть интересны Москве. С другой стороны, ничто не мешает Украине формировать новый, прошу прощения за цинизм, обменный фонд. Пока что граждан РФ, которых можно обвинить в уголовных преступлениях зачастую просто не пускают в страну. Вариант задержания, доказательства вины и осуждения, может быть оправдан и рационален. Потому что пытаться играть в шахматы с противником, который решил заменить передвижение фигур боксёрским поединком возможно лишь в том случае, когда вы в разных весовых категориях — ты заведомо более сильный. Увы, Украина пока не в таком состоянии, но может, при надобности, хорошо дать по зубам. Поэтому оставляя в уме сложные комбинации, когда твой противник становится в боксёрскую стойку, стоит как минимум размять руки.