Бисмарк, после того как отнял в 1871 г. Эльзас и Лотарингию, весь остаток своей жизни боялся, что Франция будет стремиться их вернуть и война неизбежна. Он понимал, что во Франции ничего не забыли и не простили. Поэтому Бисмарк и весь германский политикум с генералитетом ощущали себя сидящими на пороховой бочке, которая может взорваться в любой, удобный для Франции момент.
Во Франции своих намерений не скрывали. Собственно, Парижская коммуна 1871 г. была первым таким симптомом. Парижане полгода ели крыс из-за немецкой блокады города и поэтому очень обиделись, когда республиканское правительство, низложившее императора Наполеона III, подписало унизительный мир с Бисмарком, отчасти похожий на два Минских соглашения Украины с РФ.
Парижане за этот свой героизм эмоционально требовали продолжения войны до победного конца, а не мира. Но они не учитывали, что у Франции не было для этого ресурсов, а на одном энтузиазме войну не выиграть. Вдобавок, парижан сильно обидело недальновидное решение правительства: так как наступил мир, то долги по квартплате и кредитам надо начинать погашать. За время осады парижане сделали уйму таких долгов и были разочарованы, что вместо медалей и премий за оборону Парижа их обязали погасить долги.
Поэтому они избрали в коммуну, – название горсовета Парижа, анархистов, коммунистов и неоякобинцев, считавших себя наследниками 1789 г. Все эти три партии обещали две актуальные вещи: отменить долги и победить немцев, а вдобавок вселенское счастье по рецептам своих идеологий. Остальные партии в выборах в коммуну не участвовали.
Правительство тоже поняло, что сделало глупость с долгами, и отменило своё решение, но было вынуждено начать войну с коммунарами, так как они ложно обвинили его в намерении сдать немцам Париж и начали идеологическую чистку: расстреляли двух генералов, архиепископа и снесли Вандомскую колону – памятник победам Наполеона. Коммунары выбрали самое неподходящее время для сноса колоны, чем заставили усомниться часть парижан в их решимости воевать с немцами. К счастью для Бисмарка инициатива коммунаров по изгнанию немцев закончилась войной между французами из-за глобальных политических теорий.
В августе 1873 г. уже католический епископ города Нанси, расположенного в той части Лотарингии, которая осталась у Франции, призвал на проповеди молиться за возвращение её и Эльзаса. Так как ему по-прежнему подчинялись приходы в оккупированных Эльзасе и Лотарингии, то там тоже повторили этот призыв, что вызвало панику у Бисмарка. МИД Германии обратился к правительству Франции с протестом, а оно дипломатично ответило, что не имеет к этому никакого отношения, всё это личная инициатива епископа. Но вскоре в Нанси установили памятник из символичной фигуры Лотарингии, плачущей на плече Эльзаса. В ответ Бисмарк начал культуркампф против католиков в Германии, которые стали для него большими врагами, чем социалисты.
В 1875 г. Франция увеличила число батальонов в полках с трёх до четырёх, и её армия выросла на 110 тыс. человек. Бисмарк опять забеспокоился и поднял шум, что французы хотят напасть на Германию. В связи с этим он запретил продажу Франции лошадей как стратегического товара двойного назначения. Одновременно Франция обратилась к Великобритании, Австро-Венгрии и России с предложением союза против Германии и сделала об этом несколько "утечек" в прессу.
Но Бисмарк и сам искал союза с Россией против Франции, и тоже устраивал "утечки". Началась информационная война и "игры" дипломатов по всему континенту. В историю это вошло как "военная тревога 1875 года", поскольку газеты писали: вот-вот начнется всеевропейская война и строили различные прогнозы, кто поддержит Францию, а кто – Германию. Вдобавок вероятность союза демократий Франции и Великобритании против "Союза трех императоров" грела душу республиканцам, революционерам, а также польским и другим националистам.
Но большую войну отложили до 1914 г., так как ни одно правительство в 1875 г. к ней не было готово. Готовится к ней продолжили в серии войн, восстаний и переворотов на Балканах, где Австрия и Россия боролись за наследие Османской империи и влияние в новых государствах.
В 1877 г. вместо франко-германской войны началась русско-турецкая война, в которой Маркс с Энгельсом не просто жаждали поражения России, но и сотрудничали через Германа Лопатина и других лиц с "Народной волей". Об этом Маркс прямо написал Вере Засулич после ликвидации народовольцами Александра II, а в 1883 г. Лопатин с его благословения вернулся в Россию для восстановления "Народной воли". Большевики это не упоминали по двум причинам.
Во-первых, непосредственное сотрудничество Маркса с народовольцами разрушало всю схему Ленина о революционном движении в России. Во-вторых, Лопатин умер в декабре 1918 г., Засулич – в мае 1919 г. и как почти все, кто знал Маркса с Энгельсом, они ругали советскую власть и Ленина. Так что, на войну возлагали надежды не только империалисты, видя в ней катализатор революции.
Это то немногое, в чем не ошибся Маркс.
Через 7 лет после русско-турецкой войны в 1885 г. Сербия, поддерживаемая Австро-Венгрией, напала на Болгарию из-за присоединения той своей южной части – Восточной Румелии, восставшей против султана. Россия официально не поддержала болгар ни против турок, ни против сербов. Даже отозвала своё представительство, а после победы их над сербской армией и заключения мира, её агентура 21 августа 1886 г. организовала в Болгарии военный переворот.
Офицеры-заговорщики арестовали главу Болгарии князя Александра Баттенберга и передали его России, а та позволила ему уехать в Австрию, и князь прибыл во Львов. Там он получил письмо от болгарских политиков, требовавших его возвращения в Софию, что и сделал. В итоге уже в сентябре он опять был на троне и троллил царя Александра III, любимого Путиным.
Для такой политики у России были две основные причины – опасение, что Болгария усилится и при поддержке других стран сама отберет у Турции проливы, и австрийское происхождение династий в Болгарии и в Сербии. Идея создания на Балканах большого и единого славянского государства имела популярность, а Россия не смогла бы обосновать войну с ним за проливы.
Ещё больше Россию удручало то, что такое государство или Болгария будет союзницей Австро-Венгрии, которую в Петербурге хотели с кем-нибудь разделить. Поэтому она стремилась не допустить объединения македонцев с болгарами, активно интриговала, и в 1913 г. спровоцировала Вторую Балканскую войну всех против Болгарии. В результате в 1914 г. Болгария в союзе с Турцией воевала против России.
Разделить Австро-Венгрию можно было с Германией и Румынией, которая хотела вернуть Трансильванию. Но Румыния хотела вернуть и восточную Молдову, которую захватила Россия и переименовала в Бессарабию. Так как Румыния была партнером слабым и неустойчивым, то уже к 1885 г. Николай Обручев, глава Генштаба России в 1881-1897 гг., предложил Александру III план раздела Австро-Венгрии в компании с Бисмарком.
Обручев рекомендовал уговорить Германию отнестись нейтрально к захвату Россией Галичины, а взамен отдать ей на перевоспитание Варшаву и спрямить границу. В СССР наследники Обручева точно так же предлагали отдать Галичину и Волынь полякам на перевоспитание с перспективой, что тамошние украинцы потом сами попросятся в РФ. По иронии истории эти "стратеги" из Крыма и ОРДЛО сами оказались на перевоспитании в РФ и уже хотят обратно.
Обручев, который был автором плана русско-турецкой войны 1877-1878 г., на случай отказа Бисмарка, предусматривал вариант раздела с Францией самой Германии. С 2014 г. в России резко и срочно полюбили Бисмарка и стали приписывать ему уйму изречений вроде – "Никогда не воюйте с Россией", "Русских нельзя победить" и т.п. Документально, что всё это говорил Бисмарк не подтверждается. Как обычно, такие цитаты – выдумка или переделка Москвы слов других людей. Но не надо было быть канцлером Германии, чтобы понять, что французы за Эльзасом и Лотарингией придут и не одни.
В ситуации, когда с другой стороны находится Россия, которая только и ищет кого и с кем можно поделить по примеру трёх разделов Речи Посполитой, немецкому Генштабу только и оставалось, что составлять планы на все случаи жизни, в том числе и войны на два фронта. Этим там и занимались Мольтке, Клаузвиц, Шлиффен и другие таланты, просчитывая все варианты, в том числе и войны с Россией.
Как показала Первая мировая, немецкий Генштаб не пугал себя фразой "Русских нельзя победить", которой Кремль, приписав её Бисмарку, надеется ободрить россиян, а разработал вполне успешный план войны с Россией.
В нём было всего две ошибки. Первая, Генштаб планировал взять Париж раньше, чем Петербург, а надо было наоборот. Вторая, немцы не учли существование Америки и не заложили её вступление в войну ни в один из планов.
Собственно, причиной Первой мировой войны была не мифическая борьба за колонии и рынки сбыта, а аннексия в 1871 г. Эльзаса и Лотарингии плюс желание России забрать кусочек у Австро-Венгрии и проливы у Турции. Закрепить логистику контроля над ними Россия могла, только владея Болгарией, из-за которой и поссорились Сталин с Гитлером.
Теперь РФ, подобно Германии, пятый год ломает Крымский синдром, из-за чего в ней срочно полюбили Бисмарка и Первую мировую войну. В Москве боятся, что Украина тоже придёт за Крымом и не одна. В кремлёвской мифологии у этой войны имидж Первой империалистической. Второй империалистической в СССР называли войну 1939 г., но только до 22 июня 1941 г.
Неожиданно в 2014 г. в РФ на государственном уровне отметили столетие начала этой самой "первой империалистической". Замечу, – начало, а не окончание. Торжественней, чем двух революций, и сразу начали ныть: какая сволочь Ленин – признал независимость Украины и сколько мы из-за него стран потеряли. Но Ленина из мавзолея не вынесли и памятники ему не снесли. Этот неуклюжий трюк Москве понадобился из-за Крымского синдрома, так как она стремится выстроить схему: в 1914 г. все были империалистами и сейчас кругом одни империалисты, но российский империализм – лучший, так как он белый, православный и с пушистым хвостиком. Поэтому оставьте Крым нам, иначе мы обидимся и взорвём всех атомной бомбой.
Но с 2019 г. для России резко обострился "Курильский синдром" и списать на Ленина его нельзя. В 1875 г. Россия сама выменяла у Японии на Сахалин северную группу Курил, которой номинально владела лишь с 20 лет. По факту Курильские острова, тем более южные, до 1945 г. никогда не принадлежали России. Франция, благодаря Лаперузе, который открыл их и Сахалин для европейцев в 1787 г., имеет не меньше оснований на них претендовать, чем Россия.
В Кремле и сами не знают, что делать в состоянии такой ломки. На всякий случай 10 января депутат от ЛДПР Сергей Иванов внес в Госдуму законопроект о запрете любым правительствам РФ возвращать Курильские острова Японии. Госдума может внести это и в конституцию, с неё станется. Следующим будет вероятно законопроект, запрещающий возврат Украине Крыма или Выборга Финляндии. В итоге конституция РФ будет иметь вид списка невозвратных территорий, с указанием, кому их нельзя возвращать. Но как быть с Сахалином, на который заявляет свои права Китай, а может заявить Япония, и даже Франция? И как быть с правом народа Сахалина на самоопределение? Можно предложить Госдуме не мучиться "синдромом Бисмарка", а принять всего один закон, – о едином дне выхода из РФ, по примеру единого дня голосования. Это лучше, чем война, тем более, что кремлёвские с раем надуют, как надули с коммунизмом и с капитализмом.