Тезис о «поддержке» Украины со стороны США и ЕС часто звучит из уст наших политиков. Поддержка действительно есть, но, если сравнить даже финансовую сторону, например, бюджета поддержки США для Украины и уровня финансовых вливаний Вашингтона в Афганистан, понимаешь, что это, как говорят в Одессе «таки две большие разницы». В политическом поле ситуация не лучше: обсуждение вопросов мира на Донбассе идёт, если верить президенту и депутатам, с украинских позиций. Но вот беда — с россиянами тет-а-тет также разговаривают немцы, французы, американцы. В конце концов, Меркель как лидер Германии обязана в любых переговорах отстаивать немецкие интересы. Иначе она — предатель Родины. Макрон, соответственно, французские, Трамп или Волкер — американские. Ключевой вопрос в данном случае — как вплетены наши интересы в их позицию. Проще говоря, имеют ли наши западные партнёры внятный ответ на простой вопрос «Зачем нам нужна Украина». Ведь, одно дело разговаривать с Кремлём дабы не допустить дезинтеграции Украины и разрастания конфликта, и совсем другое дело, когда ты заинтересован в успехе государственного проекта на берегах Днепра. То есть, или «чтобы не было хуже», или «чтобы появился новый мощный региональный игрок». И вновь вопрос «зачем», «в качестве кого» последний нужен Германии, Франции, США.
От баланса интересов к функционалу
Здесь мы подходим к вопросу «функционала страны» — что мы можем предложить сегодня, какое место можем занять в глобальной экономической и политической системе. Следующий вопрос «что мы можем предложить завтра» — «кем мы собираемся стать». Предмет гордости сегодняшнего правительства — экспортёр зерна и металла — функционал типичного сырьевого придатка, что-то вроде некоторых африканских, либо южноамериканских государств.
Я предлагаю подойти к проблеме с точки зрения ТОП-3 базовых интересов Украины и основных её партнёров. Базовые интересы нашей страны можно определить следующим образом:
- Обеспечение безопасности;
- Глобальная перестройка институтов государства с постройкой эффективной системы управления, правосудия, привлекательных правил развития бизнеса;
- Выход из группы «сырьевых экспортёров» в группу государств с мощной, технологичной, наукоёмкой экономикой.
Интересы стран ЕС, если оставить в стороне «национальные различия» сходятся в следующем:
- Решение вопроса обеспечения региональной и глобальной безопасности (возможно, через создание новых или модернизацию старых механизмов — тут единой позиции нет);
- Сохранение позиций в группе экономических, технологических, научных лидеров в регионе и в мире;
- Разрешение функционального кризиса в ЕС с сохранением (либо усилением) собственных позиций (которые, у каждой страны Европы несколько отличаются)
Интересы США, как одного из глобальных игроков:
- Сохранение позиций глобального гегемона при минимальных затратах. То есть создание ряда региональных союзов, которые обеспечивают интересы США на глобальном уровне;
- Сохранение позиций мирового инновационного лидера
- Решение проблемы безопасности на фоне появления новых центров силы и усиления негосударственных акторов (корпорации)
На этом давайте искать точки совпадения интересов. Сфера инноваций, технологической перестройки экономики является таковой лишь частично, ровно до тех пор, пока страны не начинают конкурировать между собой. Украина не имеет достаточного технологического запаса, который можно «выгодно продать» партнёрам. Мы скорее могли бы выступать в качестве покупателей технологий, будь мы побогаче. Но учитывая реальный уровень развития, основным источником получения ресурсов для нашего развития является размещение у нас современных и технологичных (по нашим меркам) производств. Теоретически это может быть выгодно партнёрам, но это требует уже существующей эффективной системы государственного управления и обеспечения безопасности. Отчасти поэтому страны ЕС склонны помогать Украине в надежде, что наша страна сможет стать своеобразной «Мексикой Европы» — повторить путь Польши, Венгрии, Словакии. Но если у нас не получится, можно сосредоточиться на «задаче-минимум» — не допустить балканизации Украины, а кандидатов на роль «Мексики» найти легко на тех же Балканах, либо в Северной Африке.
Для США экономически мы вряд ли станем каким-то заметным партнёром, но в случае нашего экономического и политического успеха можем теоретически выполнять роль составной части одного из региональных союзов, который защищает и американские интересы. Впрочем, по состоянию на сегодня, мы пока не готовы к такой роли. Поэтому в случае нашего провала у Вашингтона есть Польша, Венгрия, а интерес в Украине совпадёт с «задачей минимум» стран ЕС — не допустить «балканизации».
В то же время есть как минимум одна тема, которая является общей для всех — безопасность. Страны ЕС заинтересованы в создании (либо реформировании существующей) системы региональной и глобальной безопасности, в том числе безопасности транснациональных и глобальных торговых путей. При этом страны Европы не склонны к резким решениям об увеличении военных бюджетов, активном участии собственных военнослужащих в миссиях за пределами Европы.
США заинтересованы в том же, но они хотят отдать максимальное количество функций на «аутсорс» — предоставить решение локальных проблем местным игрокам, или коалициям таких игроков. Интерес Украины — в первую очередь, собственная безопасность, то есть окончание войны на своих условиях, или близких к своим плюс ликвидация предпосылок для новых конфликтов на своей территории.
Интересы Европы в области безопасности, с одной стороны, близки к интересам США — обеспечение безопасности на континенте и на международных торговых путях. Но страны Европы не стремятся к резкому увеличению собственных вооружённых сил и существенному росту военных бюджетов. То есть интерес в безопасности на континенте и в мире со стороны сильных игроков существует, желание ради этого использовать собственные вооружённые силы, увеличивать их численность отсутствует. Речь не только в деньгах, вопрос, скорее, политический — никто без лишней надобности не хочет ввязываться «не в свою войну».
Кроме отдельных государств, на рынок безопасности активно вышли новые игроки — транснациональные корпорации. Ещё 30-40 лет назад, когда можно было чётко определить их национальную принадлежность, такие компании могли хотя бы ставить вопрос о физической защите своих активов в-третьих странах. Сегодня зачастую невозможно определить к какому правительству должны апеллировать ТНК. Например Renault-Nissan-Mitsubishi французская или японская компания. Или, учитывая стратегический альянс с Daimler, уже и частично американская. Которая имеет СП (говорим о совместных предприятиях, а не сборочных заводах концерна) в Китае и России. Естественно, правительства государств-членов ЕС, США и упомянутого Китая не воспринимают идею при которой армия используется для защиты частного бизнеса.
Подведя черту можно констатировать, что формат партнёра, способного решить вопросы с обеспечением безопасности, на разных уровнях, начиная от защиты отдельно взятого объекта до решения задач в масштабах государства, региона выгоден многим игрокам:
- ЕС, США не против, если кто-нибудь лояльный им возьмёт на себя решение задач обеспечения безопасности не создавая при этом дополнительных рисков.
- В этом же могут быть заинтересованы государства, которые зависят от морских торговых путей, в первую очередь страны Азии
- Есть интерес и готовность платить у крупных транснациональных корпораций;
- В конце концов, операции по поддержанию мира, проводимые под эгидой ООН, либо других международных организаций (коалиций государств), сталкиваются с постоянной нехваткой людей.
Теперь давайте задумаемся: как мы можем это использовать?
«І покажем що ми браття козацького роду»
Украина фактически находится в состоянии войны уже пятый год. С одной стороны, страна смогла, фактически с нуля, создать боеспособную армию, которая заставила Кремль как минимум пересмотреть планы «Новороссии». С другой, пять лет войны, несколько волн мобилизации дали огромное количество ветеранов. Это породило проблемы, с которыми независимая Украина не сталкивалась в своей новейшей истории. В частности:
- далеко не все ветераны нашли себя в мирной жизни. Вопрос не только и не столько в их психическом состоянии, сколько в состоянии украинской экономики;
- есть категория людей, у которых, как бы это цинично не звучало, выполнять боевые задачи получается намного лучше, чем работать «по мирной специальности». В то же время в ВСУ, НГ есть ограничения при приёме на контракт, преодолеть которые не все могут (самое простое — состояние здоровья);
- даже небольшая часть ветеранов, не нашедших себя в мирной жизни, но ушедших в криминал — большая проблема для правоохранительной системы и для общества в целом.
- наличие определённого количества людей с боевым опытом, оставшихся без работы (либо не удовлетворённых своим положением) создаёт риски для устойчивости политической системы, когда факторов ее дестабилизации и так хоть отбавляй;
- есть определённое количество иностранцев, которые прошли добровольческие батальоны, но не пошли на контракт в ВСУ. Часть из них — с неопределённым статусом пребывания в Украине;
- ветераны — хороший мобилизационный ресурс для армии, но без постоянной тренировки, без регулярного обучения, часть навыков теряется. Обучение, военные сборы — вещь дорогая.
Но ведь, с другой стороны, мы имеем огромное количество женщин и мужчин, имеющих реальный боевой опыт. Это ресурс, которого лишены большинство других развитых государств. Предлагаемый вариант — решение собственных проблем и, за счёт этого, выработка функционала, способного заинтересовать глобальных игроков. Суть в том, что Украина может вспомнить чем занимались казаки в 16-18 веках и предложить себя сегодня в этой роли.
Для этого принимается закон о частных военных корпорациях, который не только легализует подобные структуры, но и разрешает им (при определённых ограничениях) принимать заказы из-за рубежа. При этом с соблюдением нескольких ключевых принципов:
- ЧВК — не охранная компания. Это военная организация и поэтому ей запрещено в мирное время (либо совсем либо за исключением государственных подрядов) выполнять боевые задачи на территории страны;
- В случае военной угрозы предусматривается возможность мобилизации сил и средств ЧВК для нужд обороны страны;
- В случае войны происходит автоматическое подчинение ЧВК Верховному Главнокомандующему (ВГ). Команды, находящиеся в миссиях за рубежом отзываются на Родину, либо выполняют задачи (поставленные ВГ) по месту нахождения (этот тезис Игоря у меня вызывает вопрос, потому что в этом случае сложно понять, почему такая компания частная – прим. Юрия Романенко)
- Участники — граждане Украины, достигшие минимально разрешённого возраста (например, — 25-30 лет) и отслужившие в силовых структурах страны;
Разделение понятия ЧВК и охранного предприятия, вкупе с запретом на использование внутри стран, даёт определённую гарантию от использования их в качестве легализации «карманных армий украинских олигархов» — это не будет иметь ни малейшего смысла. Если же украинские ФПГ создадут такие структуры для действий на внешних рынках — почему бы и нет — налоги никогда не помешают.
Вторая составляющая была описана в тексте «Украинский легион или как революции не дать пожрать своих детей«. Суть — создание отдельной силовой структуры по образу и подобию Французского иностранного легиона для выполнения миссий (в мирное время) за пределами Украины.
Структура комплектуется как гражданами Украины, так и иностранцами, имеет собственную пирамиду командования, которая только на высших уровнях соприкасается с государственной машиной. В отличие от контрактов «для иностранцев» в ВСУ, такой легион может стать местом, интересным для «несистемных людей» не только из Украины, но и из других стран. Примерная концепция выглядит так:
- В стране формируется силовая структура с автономной пирамидой управления, которая только в верхней своей точке соприкасается с государственной машиной.
- Данная структура открыта для граждан любой страны, включая украинцев. Исключение – виновные в совершении тяжкого преступления. Все остальные (в том числе и отбывшие наказание) могут начать жизнь сначала.
- Структура работает за пределами страны в рамках международных миссий в горячих точках. Внутри страны лишь для ликвидации стихийных бедствий (все-таки думаю, что это функция других структур, ибо «солдаты войны» — прежде всего, солдаты, а не ликвидаторы , — прим. Юрия Романенко), либо в случае войны, о чём ниже.
- Во время войны Легион поступает в распоряжение Верховного Главнокомандующего (либо Генштаба, созданных оперативных штабов) (однако, тогда возникает вопрос – а кто за это все платит, потому что ЧВК де-факто становится государственной структурой, а куда исчезает тогда частное? – прим. Юрия Романенко).
- После окончания контракта легионер с существенными государственными гарантиями получает (по желанию) новое имя. Не гражданин – гражданство.
Таким образом Украина, за счёт ЧВК и Легиона может предложить международным организациям, глобальным игрокам участие в решении проблем по поддержанию мира и безопасности в проблемных регионах:
- ООН мы предлагаем решить проблему комплектации миссий по поддержанию мира;
- Страны ЕС, НАТО смогут активно действовать в регионах своих интересов без внутриполитических рисков для себя (они сами не посылают свои ВС);
- США уже решает многие проблемы с помощью ЧВК, но услуги американских компаний весьма дороги, украинцам тоже найдётся место;
- Даже страны Азии (например, Китай) могут быть заинтересованы в услугах украинских ЧВК.
Частные военные компании будут интересны транснациональным корпорациям как способ решить собственные проблемы с безопасностью. Функционал циничен, но мы находимся в положении когда должны использовать каждую возможность для достижения своих целей.
Мы предлагаем мощный силовой ресурс, но честно говорим, что в случае войны все бойцы возвращаются домой для защиты страны. Кроме того, мы претендуем на явно описанное место в глобальной системе обеспечения безопасности. Где наши интересы? Давайте сравниваем позиции:
- В одном случае Украинские политики много говорят об угрозе со стороны РФ, говорят о международных договорах и просят помощи. Но у каждой из стран есть свои интересы, свои проекты, и, увы, Украина не является важной их частью.
- Во втором наша страна предлагает понятный функционал в области обеспечения безопасности, решения достаточно острых проблем для глобальных игроков и становится частью бизнес-модели государств при условии сохранности своих собственных границ.
Как вы думаете, какой в каком из вариантом большая вероятность получить реальную помощь от глобальных политических игроков и международного бизнеса?
И что мы с этого будем иметь?
Первые годы действия системы, по большому счёту, ничего. Возможно, даже, дополнительные финансовые издержки на создание и финансирование «Украинского Легиона». Но давайте теперь посмотрим на проблему с точки зрения наших интересов в перспективе даже 5-10 лет.
Украина, несомненно, выигрывает с точки зрения безопасности. Ведь, кроме ВСУ, Нацгвардии мы имеем фактически ещё две отмобилизованные вооружённые армии, которые в достаточно быстрые сроки могут приступить к решению практических боевых задач.
При этом, с точки зрения финансирования, затраты на поддержание боеспособности таковых минимальны:
- ЧВК являются по сути коммерческими структурами и не бюджет платит за их существование, а они своими налогами поддерживают бюджет Украины.
- Украинский легион, за счёт выполнения задач за пределами страны «стоит» в разы дешевле, чем функционирование Вооружённых сил, либо Национальной Гвардии.
В то же время потенциальный противник при оценке рисков должен иметь в виду возможность резкого усиления сопротивления. Даже при поражении регулярной армии — ЧВК и Легион могут вступить в бой в любой момент.
Международное давление на потенциального агрессора. Международные организации, глобальные игроки и транснациональные корпорации понимают, что в случае кризиса в Украине они вместо одной проблемной площадки получают сразу несколько — как минимум те, из которых уходит на защиту Родины украинский контингент. Логичный вывод — не допустить того, чтобы украинское государство подошло к черте, когда понадобится мобилизация сил и средств для защиты независимости, территориальной целостности и так далее.
Поддержка реформ. Отсутствие угроз безопасности Украине и, как следствие способность страны участвовать в решении проблем обеспечения безопасности на других площадках является прямым следствием наличия тут эффективного государства (в первую очередь системы госуправления). Поскольку украинская сторона декларирует желание реформироваться, желание помочь ради получения очень нужного в международной системе функционала тоже будет, и оно будет в разы больше, чем просто «помочь Украине (которая не может ответить на вопрос — зачем она нам нужна) в её реформах».
Развитие экономики и передача технологий. На первом этапе интерес не будет слишком велик. Но при условии формирования эффективного государства, срабатывает логика «силы, которые предоставляет Украина могут быть более мощными если работает украинский ВПК». Глобальные игроки будут заинтересованы с одной стороны в безопасности Украины, с другой в том, чтобы украинский силовой блок был способен эффективно решать поставленные задачи. Это можно сделать продавая технику — тогда большая прибыль собственному ВПК, но меньше вероятность резкого качественного скачка в ресурсной базе украинских силовиков. Передавать технику по программам помощи вообще игра, в лучшем случае с нулевой суммой. А можно, создавая СП, помогая с технологиями украинскому ВПК. В таком случае украинцы сами себя вооружают. Для глобальных игроков это прибыль от совместных предприятий, выход на новый рынок (или рынки). Для Украины — технологии, рабочие места, налоги.
Интересы глобального бизнеса к украинскому рынку. Данный пункт не связан с ЧВК, либо Украинским легионом. Это может быть следствием наших успехов в формировании эффективного государства на фоне интереса глобальных политических игроков, транснационального бизнеса в его устойчивости. Мы можем подойти к моменту, когда сможем заявить об Украине, как о спокойном месте, где можно делать деньги. Риск внешних потрясений согласно указанных выше пунктов минимален.
В связи с этим хочу напомнить одну, возможно, подзабытую историю: Швейцария в своё время выполняла роль поставщика солдат практически всем армиям Европы и только потом стала одним из промышленных и финансовых центров континента.
Фактор Донбасса. Да, об этом тоже надо думать. Любой вариант реинтеграции оккупированных территорий будет сопряжён с вопросами амнистии (кого прощать) и вопросами трудоустройства бывших боевиков. Часть из которых, кстати, тоже может оказаться неспособна к быстрому возврату к мирной жизни. В таком случае ЧВК могут стать прекрасным местом работы для амнистированных бойцов «армейских корпусов», а «Украинский Легион» для тех, кто желает начать жизнь з чистого листа. В обоих случаях мы «убираем с улиц» людей, которые умеют воевать, но не нашли себя в мирной жизни. В сумме потенциально опасные люди имеют работу и заработок, их ценят, они видят выгоду (личную выгоду) от государства Украина. Страна получает частичное решение проблемы «что делать с боевиками», и, выгоды, описанные выше.
Вместо послесловия.
Предложенная концепция кому-то покажется циничной. Многие справедливо найдут слабые места. Найдутся люди, которые опишут риски, связанные с созданием ЧВК, либо «Украинского легиона». И это всё прекрасно!
Цель данного текста — дать повод для обсуждения и, в идеале, создать дискуссию вокруг вопросов «как наши проблемы превратить в наши конкурентные преимущества и использовать для развития страны». По крайней мере, такое смещение акцентов, мне кажется более продуктивным, чем уже поднадоевшее метание между «зрадой» и «перемогой» , либо между новыми и старыми мессиями в период избирательной кампании. Ведь к успеху ведёт не мессия, а наличие представления что и зачем делаешь, наличие того, что называется планом. А лидер в таком случае найдётся либо будет создан как часть плана развития.
На этом всё — жду критики и обсуждения.