Вторая мировая. Только личное

03.09.2018 12:38 (Оновлено 03.09.2018 в 12:39)

Монументальный пафос удобен империям. В нем теряются биографии. Глобальное оттесняет частное.

В Лондоне есть Imperial War Museum. Первый этаж – Первая мировая. Второй – Вторая. Затем холодная война, современный мир, а последний этаж посвящен героям британской короны.

Причем экспозиция по Первой мировой вполне вписывается в привычную нам музейную традицию. Подробное описание хронологии. Стенды, посвященные крупнейшим битвам. Описание разных родов войск. Выставка наиболее затейливых способов убивать себе подобных.

Оружие. Танки. Корабли. Самолеты. Сражения. Статистика. Все, что мы привыкли видеть и в отечественных музеях. Логика больших цифр и глобальных процессов. С той лишь разницей, что это все интерактивно и занимательно.

И когда поднимаешься на второй этаж – ждешь точно того же. Тем более, что именно Британия может про обе мировые войны одинаково говорить «мы победили». Страна не разваливалась на части – как Австро-Венгрия. Не сваливалась в революционный штопор – как Российская империя. Не была оккупирована – как большинство континентальных стран Европы.

Британия не пропускала население острова через мясорубку концлагерей. Не сходила с ума в ультраправой и ультралевой риторике. Сражалась и тогда, когда была в меньшинстве и тогда, когда в меньшинстве оказался противник. У Лондона есть полное право на линейное описание Второй мировой. В котором будет все то же, что и на первом этаже экспозиции. Государство. Дипломатия. Военно-промышленный комплекс.

Но они поступили совершенно иначе.

Их экспозиция главной войны ХХ века начинается с модели обычного дома. В котором жила рядовая британская семья Алпресов. Глава семейства Уильям (работник железнодорожного депо), его жена-домохозяйка Элис и их десять детей. Двое сыновей прошли через фронт: один в авиации, другой в пехоте – от Дюнкерка до Нормандии. Из дочерей кто-то служил в пожарной охране. Кто-то тушил немецкие «зажигалки». Кто-то жил частной жизнью и работал на фабрике.

Рядом интерактивная модель. Виртуальная экскурсия по комнатам их дома. В паре метров – типовое бомбоубежище, которое жители Лондона сооружали во дворе по утвержденным лекалам. В него можно зайти и послушать звуки авианалета – знакомые любому лондонцу, пережившему войну.

Маршрут по залу будет пролегать через реконструированные комнаты их жилища. На кухне будет продуктовый набор и противогазы. В спальне – одежда и постельное белье. В переходах – плакаты той эпохи, призывающие экономить продукты и электроэнергию.

История Второй мировой подана через историю одной-единственной британской семьи. По сути, экскурсанты проживают все шесть лет поражений и побед так, как это делала обычная семья из пригорода Лондона. И знаете, это очень впечатляет.

Мы ведь до сих спорим о том, как говорить о Второй мировой применительно к Украине. Украинцы носили шевроны самых разных армий. Успевали за жизнь сменить гражданство несколько раз. Сражались бок-о-бок и друг против друга. Те из них, кто победил – по итогу мог проиграть. Те, кто проиграл – по итогу мог победить. В отличие от британцев, у нас нет и не может быть линейного взгляда на события тех лет. Просто потому, что война пропускала территории страны через мясорубку. И через нее же пропускала жителей этих территорий.

Судьба «маленького человека» – быть может, это могло бы стать тем самым универсальным знаменателем. Который бы уравнивал разноголосицу числительных. Победы у всех были разные и не всегда принадлежали тем, кто их добивался. А вот испытания были у всех примерно похожими.

Кто знает – быть может когда-то мы увидим украинский мемориал Второй мировой, в котором под одной крышей окажутся собраны истории жителей разных территорий. И окажется, что судьба донецкого инженера, херсонского крестьянина, крымскотатарского агронома, львовского священника и ужгородского горожанина имеют куда больше общего, чем мы привыкли думать.

Монументальный пафос удобен империям. В нем теряются биографии. Глобальное оттесняет частное. Но стоит лишь перевернуть картинку, чтобы обнаружить сходства.

Те самые, что одинаковы для всех.