Вернули её только после постановления ЦК ВКП(б) от 15 мая 1934 г. "О преподавании гражданской истории в школах Союза ССР". Причина – большевики считали: история – наука более классовая и партийная, чем математика. Её нельзя преподавать по старым учебникам Дмитрия Иловайского, так как он монархист, черносотенец и ещё жив (умер в 1920 г.), и может требовать денег за переиздания. Он написал их в 1860-ые, их переиздали более 150 раз, что давало ему доход, за который он жил и издавал газету "Кремль", пока её не закрыло ЧК.
Луначарский, Крупская и другие товарищи единодушно решили: всё это никуда не годится, надо написать учебники на основе учения Маркса, а пока не напишем, – историю в школе отменить. Заменить краеведением с обществоведением, и на уроках рассказывать о труде и классовой борьбе на примерах из истории. В скором и успешном завершении этого проекта товарищи полагались на Маркса с Энгельсом, на ещё живого Ленина, и на старого историка-большевика Михаила Покровского, который учился у Ключевского. Но товарищи даже не представляли, во что вляпались.
Главной их проблемой оказался Маркс, – не оставил цельной историософской схемы. В "К критике политической экономии" он однажды написал: были античный, азиатский, феодальный и буржуазный способы производства, и всё. Ничего такого больше не писал. В "Капитале" есть отдельно античный и рабовладельческий способы производства, и ещё мелкотоварный (мелкобуржуазный). Энгельс прямо называл Россию, Индию и Индонезию странами первобытного коммунизма и деспотизма с родовым строем, и де-факто отнёс их к азиатскому способу производства. В 1920-1930-ые марксисты в СССР бурно решали, что Маркс имел ввиду под азиатским способом производства, пока Сталин это не прекратил. В "Нищете философии" Маркс даже написал: капитализм невозможен без рабства, и указал на юг США, чем поставил между ними знак равенства. Через 18 лет рабство в США отменили. Но Энгельс, когда переиздавал этот опус Маркса, написал в сноске: мой покойного друг был прав, капитализм таки невозможен без рабства, теперь негров-рабов заменили рабочие из Китая. В 1884 г. Энгельс уже без Маркса открыл в Германии и Индонезии ещё один способ производства – государственный социализм, назвал его "заразой", и обвинил в ней Бисмарка и голландских колонизаторов.
Но гораздо большей проблемой было то, что Маркс в 1877 г. прямо написал журналу "Отечественные записки", а затем в 1881 г. Вере Засулич: я не создал никакой всеобщей историософской теории со сменой формаций для всех времен и народов, так как создать её нельзя по определению. Всё это, вы русские, сами выдумали и приписываете мне, а я всего лишь утверждаю: подобно тому как капитализм сменил феодализм, так и его сменит коммунизм. Что создать такую теорию нельзя, в Европе тогда считали многие, а не только Маркс. Эта точка зрения доминирует и сейчас, но не стоит зарекаться.
С Марксом не повезло: он оставил такое сумбурное наследие, что даже Энгельс не смог его упорядочить. С Лениным было ещё хуже. В 1921 г. вместе со словом "НЭП" он ввел и понятие "уклад", которого нет в немецком языке, сакральном языке марксизма. Ленин заявил о наличии в СССР четырех укладов – патриархального (натурального хозяйства), мелкого товарного, частного капитализма и государственного капитализма, но затем умер, так и не объяснив партии, в чем их отличие от способов производства и формаций.
Покровский тоже не оправдал надежд партии, и по мнению Троцкого, впал в мейеризм. Немецкий историк античного мира Эдуард Мейер (1855-1930) ещё в XIX в. утверждал: в античной Греции рабство, капитализм и феодализм постоянно сменяли друг друга. По его мнению, эти три способа производства всю историю сменяют друг друга, но в свободной последовательности. Капитализм может сменить рабовладение, затем будет феодализм, после него – капитализм или рабовладение, и так до бесконечности. Покровский не был сторонником Мейера, но указывал на наёмный труд и капитал в Киевской Руси, что и выразил в образной формуле "самодержавие – это торговый капитал в шапке Мономаха".
У Покровского капитализм сосуществовал с феодализмом, а новгородских купцов он называл буржуазией и любил проводить параллели с Европой. Но настоящим "грехом" Покровского перед партией было не это. Такие взгляды он излагал ещё до 1917 г. и это считали марксизмом, а полное неприятие им москвоцентричной концепции Карамзина о "собирании земель", которую Иловайский повторял в своих учебниках. Покровский писал: никакого единого "Русского государства" не было, из Новгорода и Владимира ездили "в Русь" – в Киев, поэтому распадаться было нечему, и собирать было нечего. Борьбу Новгорода с Владимиро-Суздальским княжеством за сбор дани с народов севера и реки Камы он сравнивал с борьбой за колонии в Америке испанцев и англичан. В добавок у него новгородские демократы всю историю боролись с монархистами из Суздаля, а затем из Москвы.
Партия могла признать наличие элементов капитализма не только в Московской, но и в Киевской Руси, благо Маркс с Энгельсом тоже писали о роли средневекового торгового и ростовщического капитала в генезисе капитализма, но отказаться от москвоцентризма и "собирания земель" не могла, так как сама занималась "собирательством". Получался парадокс: партия имела на руках книги Покровского, марксиста с 1896 г., члена РСДРП с 1905 г. и с тех времен знакомого с Лениным, но не хотела издать на их основе учебники.
В это время в Украине Матвей Яворский концепцию Покровского в форме учебников изложил, и переиздавал. Но то, что можно было делать в Украине, было не позволено в остальном СССР. С Украиной пока заигрывали, и проводили "украинизацию" бывших госслужащих империи, которые теперь служили СССР. Большевики были научены войной с УНР, Махно, Зеленым и другими "батьками", и не хотели повторять ошибку Николая ІІ, который 22 апреля 1915 г. приехал в занятый российской армией Львов и сразу объявил, что никакой Галичины нет, а есть Русская земля до Карпат, приказал переименовать украинцев в русинов, и всё делопроизводство и публичные выступления вести на великорусском языке. Большевики, чтобы не наступать на эти грабли, даже пригласили вернуться в Украину гегельянца Грушевского, в концепции истории которого украинский национальный дух последовательно вселялся в киевских князей, Данилу Галицкого, в литовцев Олельковичей, в казаков Хмельницкого и в Мазепу. Большевики надеялись: Грушевский поселит этот дух и в Совнаркоме УССР, чем снимет все проблемы строго по Гегелю. Грушевский был не против, но настаивал: история Украины обособлена от истории Московии, с чем красные "собиратели" согласиться не могли.
Последней надеждой большевиков были массы и их коллективное творчество. Массам, чтобы могли высказаться, создали в 1926 г. журналы "Историк-марксист" в РСФСР и в 1927 г. "Прапор марксизму" в УССР. В 1931 г., когда уже шла "зачистка", создали совсем правильный журнал "Классовая борьба" под лозунгом "Массы творят и пишут историю". Но возникли проблемы.
Со времен Николая I официальная доктрина истории империи утверждала: в России, в отличие от Европы, никогда не было феодализма и поэтому не будет ни капитализма, ни революции. Россия развивается особым путем, в ней всегда был особый социальный строй, основанный на единстве царя и народа. Но за сто лет общепринятого названия ему так и не придумали. Народники эту точку зрения тоже разделяли, почему и искали способ, как перепрыгнуть в социализм, минуя ужасы капитализма и Маркса, и видели в общине "трамплин" для прыжка. К ХХ в. версия особого пути всем так надоела, что старая и "красная" профессура единодушно признали: в России, как и в Европе, был феодализм, начинался капитализм, но от его ужасов нас спасла революция.
Но в Европе и у Маркса был ещё и рабовладельческий строй, который он, как считали марксисты, случайно назвал античным. Следовательно, этот строй надо было найти где-то в начале истории Киевской Руси, чтобы не портить всю диалектику, и что-то решить с азиатским способом производства. Это было возможно, так как о рабах в Киевской Руси источники сообщают чаще, чем о феодалах. С феодализмом тоже были свои проблемы, и чем глубже вникали в них большевики, тем больше понимали: это всерьёз и надолго, а учебники в школы надо было отправить ещё позавчера. Поэтому стали подсматривать, что там у буржуев. На загнивающем Западе, как обычно, были разброд и шатание. В рабство как в самостоятельный способ производства там уже мало кто верил, и в существовании феодализма тоже начали сомневаться. Но это полное разложение давало много примеров, что схема Маркса весьма далека от фактов истории, в чем большевики и сами убедились, когда стали писать историю СССР с древнейших времен. Оптимизм вселяла лишь партия Гитлера. Она бодро рассказывала об особом пути Германии и демонстрировала чудеса патриотического воспитания с использованием "Кольца Нибелунгов" и земли Туле. Большевики могли лишь завидовать немцам, у которых все концы истории благополучно сошлись в "Кольцо Нибелунгов".
Партийные массы поняли, что с азиатским способом производства и феодализмом они могут разбираться ещё сто лет, и ничего хорошего для них из этого не выйдет. Эти массы хотели простоты с ясностью сейчас и именем Маркса, и плевать, что Маркс ничего такого не писал. Товарищ Сталин чутко прислушивался к настроению партии и в феврале 1933 г. на І Всесоюзном съезде колхозников-ударников на пробу огласил истинно марксистскую схему истории из пяти способов производства. Азиатский способ не вошел. Колхозники не возражали, а партия этого давно ждала и готовилась.
С конца 1929 г. партия начала погром школы Покровского и других "уклонистов". В 1929 г. был арестован, лишен звания академика и исключен из партии Яворский, вскоре вновь арестован и расстрелян как националист. Атакам подвергся и сам Покровский, но умер в 1932 г., чем облегчил ликвидацию всей школы. Его книги изъяли и отправили в спецхран, куда после ареста в 1932 г. попали и книги Грушевского. Покровского в СССР вообще старались не упоминать, а из Грушевского сделали куклу для битья. В 1929-1931 гг. прошло и "Академическое дело", во время которого из научных учреждений уволили свыше 600 человек. Оглашению Сталиным истины предшествовала большая "зачистка".
Приход к власти Гитлера ускорил принятие в 1934 г. партией решения о возвращении истории в школу. Но оказалось, авторы пробных учебников репрессированы, упоминать их нельзя, и везде обличается колониальная политика Москвы в полном соответствии с дореволюционной линией партии. Сталин и партия приняли решение: обличения удалить, вернуться к москвоцентризу Карамзина и учебникам Иловайского, но наложить на них схему якобы Маркса, и разрешить славянам "перепрыгнуть" через рабовладельческую формацию.
Последнее было принципиально, так как объясняло, как якуты и чукчи смогли от первобытного коммунизма "перепрыгнуть" в настоящий коммунизм. С 1936 г. такие учебники в школы стали поступать, и в СССР продолжили "прыгать" в коммунизм по учебникам Иловайского и Сталина. Обоих вежливо не упоминали, так как учебники были коллективным творчеством партии. Главным по надзору за творчеством в поле Киевской Руси назначили Бориса Грекова (1882-1953), для чего ему дали в 1935 г. звание академика. За верность делу партии Грекову даже простили, что в 1920 г. он приветствовал в Крыму Врангеля. От Грекова эта должность перешла к Борису Рыбакову, а в Украине её стремился создать под себя Петр Толочко.
Так в СССР наглядно доказали: без истории жить можно, но недолго. В дальнейшем было всего три жёстких правила: азиатский способ не признавать, схеме "Маркса" не изменять, и от линии на москвоцентризм не уклоняться. Эти правила в РФ действуют и до сих пор, но есть тенденция вернуться к имперской доктрине об особом пути. Сергей Кара-Мурза даже предложил для него название – "тёплое общество", кальку с "открытого" и "закрытого" обществ Карла Поппера. Эксперимент над историей в РФ продолжается, и опять может рвануть, как в год двух революций.