В последнее время популярным стало одновременное обсуждение двух тем — на фоне восторгов от «китайского экономического чуда» предрекать торможение темпов роста народного хозяйства КНР. В этой колонке хочу кратко описать некоторые важные составляющие экономического успеха Китая и сопоставить с тем, как обстоит ситуация в Украине в аналогичных вопросах.
На первоначальном этапе основным приоритетом было реформирование сельского хозяйства Китая. В начале 1980-х годов власти КНР покончили с коллективистским безумием Мао Цзэдуна и предоставили многочисленным индивидуальным крестьянским хозяйствам возможность добиваться повышения доходов благодаря своему труду и предпринимательской смекалке (в дополнение к этому, в КНР начали поощрять мелкое промышленное производство в небольших городах, а также поддерживать развитие маленьких предприятий в деревнях - со временем некоторые из таких предприятий выросли в промышленные гиганты).
В нашей стране, к сожалению потенциал индивидуальных крестьянских хозяйств был разрушен еще в 1920-1930-ые года. Его восстановление при СССР было невозможно, да и сейчас этому препятствуют отголоски длительного влияния коммунистической идеологии (что ощущается в том числе при обсуждении темы продажи земель сельхозназначения). Однако нынешнее фактическое положение вещей в независимой Украине — доминирование сверхкрупных агрохолдингов — говорит о том, что мы и сейчас не стараемся поощрять развитие небольших индивидуальных агрохозяйств. Наверняка, найдутся те, кто скажет: акцент на развитии мощных агрохолдингов — правильное решение на фоне дефицита ресурсов. Однако, когда доводится читать о масштабах государственных преференций некоторым крупнейшим отечественным частным производителям сельхозпродукции, невольно задумаешься о правильности этой точки зрения. Одним из ключевых приоритетов в Китае является максимальное поощрение экспорта продукции несырьевого характера.
Важнейшим организационным мероприятием в этом направлении было создание на прибрежных территориях КНР множества свободных экономических зон (СЭЗ). Приведу пример Шэнчьженя. До получения статуса СЭЗ в 1979 году это был небольшой (по китайским меркам) рыбацкий поселок, в котором жили 30 тыс. человек. Теперь это конгломерация, в которой живет 15 млн. человек (больше трети населения Украины). Важнейшим промышленным объектом этого города-гиганта является промышленный парк TCL LCD, где доминирует один из крупнейших в мире заводов по производству телевизоров (одноименной торговой марки). TCL LCD производит 18 миллионов телевизоров в год, а также популярные телеприставки Roku и другую сложную бытовую технику - холодильники, стиральные машины, сушилки, плееры Blu-ray. Они успешно продаются во всем мире под разными брендами. Шэнчьжень продолжает быстро расти и развиваться. А какова судьба свободных экономических зон, которые создавались в Украине? Сейчас, их практически нет. Во многом потому, что значительная часть из них использовалась для оптимизации налогообложения. Однако, нужно разграничивать перспективность такого механизма содействия экономическому росту, как свободные экономические зоны, и вопросы его правильного применения. Так, к примеру, логарифмическую линейку можно использовать по назначению, но, наверняка есть и такие, кто видит в ней предмет для забивания гвоздей.
Следующий важный вопрос. Руководство Китая в высшей степени осторожно относилось к опасностям, связанным с высокой инфляцией (наверное, потому, что в стране был негативный опыт времен правления Гоминьдана). Если у нас частные сбережения обесценивались неоднократно (начиная с «павловской» денежной реформы, прошедшей незадолго до того, как Украина обрела независимость, продолжая гиперинфляцией середины 1990-х годов, заканчивая обесцениванием гривны в 1998, 2008 и 2014 годах), то китайское правительство всячески поощряло граждан к накоплениям и сбережениям, которые за время реформ значительно возросли. Рост объема сбережений — одна из важнейших причин, благодаря которым Китаю удастся поддерживать высокий уровень инвестиций в ближайшее время, это позволит компенсировать тот отток капитала, который уже начинается в связи с возвратом промпроизводства в развитые страны. У нас же гиперинфляция сопровождается не только периодическими девальвациями гривны, но и бурным оттоком капитала, остановить который сложно даже разнообразными ограничительными мерами.
О приватизации. По-большому счету, Китай почти не проводил приватизацию государственных предприятий, их доля уменьшалась естественным путем — за счет бурного увеличения количества вновь открываемых частных компаний. Мы же увлеклись приватизацией, причем в самом неразумном ее варианте: за редчайшими исключениями (например, меткомбинат «Криворожсталь», да и то — со второй попытки) перспективные предприятия были отданы олигархам и крупным бизнесменам практически за бесценок. Так стоит ли удивляться, что в большинстве случаев вместо модернизации и технического перевооружения мы, в лучшем случае, видим косметические изменения в производственной инфраструктуре бывших госпредприятий, ставших приватными. А львиная доля примеров демонстрирует, что из советского наследства выжимаются последние «соки».
Пределом жизненного цикла этих приватизированных предприятий будет срок полного физического износа их оборудования (во многих случаях он не за горами). На этом фоне любопытно, что в Китае многие частные предприятия имеют серьезную поддержку от государства, но при этом в КНР, при колоссальной разнице в масштабах экономики в сравнении с нашей страной, сравнительно немного олигархов «украинского образца».
Наконец, наиболее показательное сравнение. Реформы в Китае начались 40 лет назад - в 1978 году. Тогдашние показатели производительности труда и доходов населения в КНР находились на крайне низком уровне. Так, в 1978 году подушевой доход жителя Китая составлял 15% подушевого дохода в СССР. Сравнивать степень индустриализации экономик КНР и СССР тех времен вообще не стоит. Но, тогдашняя отсталость развития стала благоприятной позицией с точки зрения китайского государства, которое поставило перед собой целью в сжатые сроки догнать развитые страны. То, что уровень дохода в КНР был гораздо ниже, чем в Японии, Южной Корее, Гонконге и Сингапуре облегчало возможность регионального использование преимуществ отсталости и позволяло осуществлять масштабные структурные изменения — благодаря дешевизне рабочей силы и низким затратам, необходимым для инфраструктурных преобразований и промышленного роста.
Мы же, наоборот, после обретения независимости, складывается впечатление, только и создавали условия для того, чтобы украинская рабочая сила дешевела. При этом еще и ускоренными темпами избавлялись от промышленного наследства времен СССР, не особо стремясь к возведению новых индустриальных объектов. Поэтому, дешевая рабочая сила в Украине уже перестала быть конкурентным преимуществом — из-за сужения возможности ее применения (о чем говорит резкий рост трудовой миграции).
Наверное, можно привести еще немало сравнений, из которых станет ясно, что в Китае, в отличие от Украины, проводились верные экономические преобразования, но стоит ли... Достаточно сказать, что средняя зарплата в КНР составляет 750 долларов в месяц. А у нас?
Да, а стоит ли ждать замедления экономического роста Китая, о чем речь шла в начале статьи? Конечно, для увеличения доходов населения сельских областей КНР, для повышения качества здравоохранения и образования понадобятся крупные средства, расходование которых может несколько затормозить инвестиционную активность в промышленности. Фактором возможного замедления темпов роста КНР может стать приближение технологического уровня страны к границам, вблизи которых функционируют развитые экономики — придется наращивать расходы, связанные с обеспечением научно-технического прогресса, так как на смену имитационным решениям в Китае должны прийти инновационные. В то же время, я бы не стал проявлять пессимизм в отношении перспектив экономики, демонстрировавшей в последней четверти XX века — первой четверти XXI века высочайший динамизм, в которой иностранные инвестиции, внутренние сбережения и рост экспорта стали инструментами колоссального повышения эффективности промышленности и сельского хозяйства. Пусть средний подушевой доход в Китае продолжит оставаться значительно более низким, чем в США, Западной Европе или Японии, но он будет ощутимо выше среднемирового.
В завершение хочу отметить, что положительные последствия реформ в Китае проявились не сразу после начала их проведения. Так, доля Китая в мировой экономике, по данным МВФ, сначала снизилась с 2,7% в 1980 до 1,7% в 1990 году. Но, затем выросла до 3,6% в 2000 году, 9,2% в 2010 году и 15,1% в 2016 году. Я веду к тому, что нам не стоит унывать, а нужно работать, засучив рукава, так, как это делают в Китае уже 40 лет. Как видим, бывают различные варианты эффективного использования такого отрезка времени - наряду с тем, который описан в библейской притче. Если базироваться на таком временном отрезке, то Украина имеет еще почти 14 лет для того, чтобы возродить свою экономику. Некоторые рецепты, базирующиеся на китайском опыте, как и наши ошибки при решении аналогичных вопросов, я описал в этой колонке.