Начинал дедушка, выведший свой атомный комплекс, созданный СССР, из-под контроля МАГАТЭ. Совершенства достиг папаша, размахивавший ведром с ядерными помоями и угрозами заставивший Запад cнабжать Пхеньян в порядке гуманитарной помощи энергоресурсами, жмыхом для населения и изысканными явствами для него самого.
Для Кимов это был прежде всего бизнес, кроме того, тщеславие, желание обратить на себя внимание окружающих и казаться в их глазах значительными – все что угодно, но только не стремление режима защитить себя от некой внешней угрозы. Такой угрозы для режима КНДР просто не существует, вернее, не существовало до самого последнего времени, когда ее не создал, наконец, своими упорными усилиями сам Ким III.
Нападение на Северную Корею логистически и политически невозможно без согласия без активного участия Кореи Южной. Политический класс Южной Кореи примерно поровну разделен на левых и правых. Левые, как это и принято у полезных буржуазных идиотов, с некоторые симпатией (но на расстоянии, конечно) относились к режиму Кимов, видя в нем воплощение своих девичьих марксистских грез о социальной справедливости. Правые до 1990 года действительно подумывали иногда о возможном когда-то в светлом будущем воссоединении Кореи. Но опыт объединения Германии, за которое западным немцам пришлось заплатить громадную экономическую, а восточным – психологическую цену, отрезвил их. Ведь по сравнению с двумя Кореями ГДР и ФРГ были однояйцевыми близнецами: в конце концов, западногерманское общество переварило восточногерманское со всеми его проблемами. У Южной Кореи такого потенциала попросту не существует.
Никакой внешней угрозы для Пхеньяна не было. Но в то же время никто из членов святого семейства Кимов не мог чувствовать себя в безопасности. Никакие гарантии, клятвы, подписанные договоры, искренние заверения проклятого Запада не могли бы северокорейскому режиму этой безопасности предоставить. Брат Кима был отравлен едва ли не в прямом эфире. Дядюшка Кима был не то расстрелян, не то отдан на растерзание псам. Легли бы чуть иначе дворцовые расклады – та же участь могла бы постигнуть и самое Верховное божество. Таковы профессиональные риски любого диктатора, и никакими ядерными арсеналами эти риски не снять.
Чем же тогда объяснить такой бурный взлет корейской ракетно-ядерной программы – как технологической, так и концептуальный – в последние год-полтора? Талантливые северокорейские ученые стремительно берут один за другим барьеры, на преодоление которых уходили годы у их американских и советских коллег: межконтинентальные ракеты, водородная бомба, миниатюризация боеголовок. Во-вторых, громко заявляется новая стратегическая цель, – способность уничтожить водородной бомбой американский мегаполис, «избить США до смерти, как бешеную собаку».
На какую реакцию следует рассчитывать после такого рода заявлений? Ну, примерно вот на такую, видимо: «Если кто-то хотя бы попытается использовать средства, сопоставимые со средствами массового уничтожения в отношении нашей страны, мы будем отвечать мерами, адекватными угрозе. По всем местам, где находятся террористы, организаторы преступлений, их идейные и финансовые вдохновители. Подчеркиваю, где бы они ни находились»; «В таких случаях, и я это официально подтверждаю, мы будем наносить удары. В том числе превентивные».
Нет, нет, это не президент Дональд Трамп и не его министр обороны Джеймс Мэтисс. Это президент Владимир Путин и его министр обороны Сергей Иванов – их заявления сделаны соответственно 22 сентября и 28 октября 2002 года. А ведь тогда никто не угрожал забивать Путина и Иванова «как бешеных собак». Они просто так, на всякий случай предупредили. Так что же вы теперь хотите от Трампа и Мэтисса?
Впрочем, теперь почти все американские леволиберальные средства массовой информации, так дружно и заслуженно клеймившие Трампа за путинофильские настроения, начали хором повторять навеянные им из Кремля тезисы по корейскому вопросу. Смысл таков: северокорейцы вынуждены были создать ракетно-ядерный потенциал, чтобы обеспечить свою безопасность; в корейском кризисе нет военного решения; надо смириться с реальностью; Северная Корея – ядерная держава. Дескать, ничего страшного и ничего нового в этом нет, научились же мы, американцы, жить с ядерным СССР, а затем и с ядерным Китаем.
Это ложь, почти убедительная для непрофессионала. Но профессионалы знают, что ядерные пары СССР-США и Китай-США стабильны, потому что каждая из сторон в этих парах обладает возможностью второго удара, second-strike capability. Поэтому даже в острой политической ситуации ни у одной из сторон не будет стимула для того, чтобы наносить удар первым. Возможная же ядерная пара КНДР – США предельно нестабильна. У КНДР в обстановке кризиса всегда будет стремление поскорее ударить своим ограниченным ресурсом, пока противник его не уничтожил. А у США – ликвидировать этот ресурс, пока они действительно не потеряют несколько миллионов жителей одного из своих мегаполисов. Кроме того, признание американцами КНДР «ядерной державой в законе» и переход в отношениях с ней к политике взаимного сдерживания означал бы автоматический отказ США от обязательствах по отношению к своим союзникам, Южной Корее и Японии. О каких гарантиях безопасности может идти речь, если в случае нападения ядерной КНДР на Южную Корею американцам придется выбирать между Сеулом и Сан-Франциско? Об этой неспособности защитить своих союзников как уже о свершившемся факте с восторгом вещают российские пропагандисты на своих сборищах нечестивых. Радуясь, что стратегическая немощь США будет замечена и их европейскими союзниками, и неспособная более полагаться на американские гарантии безопасности Европа вынуждена будут «договариваться» с Великим Путиным.
Эта телевизионная вакханалия с головой выдает того, кто может стоять за невероятным «прогрессом» Ким Чен Ына: Россия, которая сама является опытным ядерным шантажистом. Кремль соблазняет Пхеньян пьянящей перспективой сделать Японию и Южную Корею беспомощными заложниками. В этой связи Путин постоянно и с большой озабоченностью напоминает о растущих возможностях КНДР: о северокорейской артиллерии (около тысячи установок), сосредоточенной вдоль демилитаризованной зоны и способной уничтожить Сеул. Не очень убедительный шантаж. Если уж США решатся на превентивный удар по ядерным объектам Пхеньяна, то у них найдутся и дополнительные «Томагавки» для одновременного уничтожения и всей этой артиллерии. Конечно, элемент риска присутствует в любой военной операции, но не Путину и не американцам, а прежде всего южнокорейцам решать, готовы ли они пойти на этот риск.
Судя по заявлению президента Корейской Республики Мун Чжэ Ина – готовы. Еще неделю назад убежденный либерал Мун говорил о необходимости конструктивного диалога с соотечественниками. А на этот раз заявил о возможном уничтожении КНДР в случае продолжения ею безрассудных провокаций. Риск совместной с США военной операции представляется корейцам меньшей опасностью, чем перспектива остаться один на один с ядерным маньяком. На самом деле, генштабистов США и Южной Корее гораздо больше, чем северокорейская артиллерия на границе, беспокоил другой сценарий. Возможность после успешного ядерного удара и физической ликвидации Ким Чен Ына вляпаться в римейк кровопролитной конвенциональной войны 1950-1953 годов. Китайцы обязательно вмешаются в такую ситуацию, как вмешался Китай в 1951-м после провала агрессии Ким Ир Сена, разгрома северокорейской армии и взятия Пхеньяна войсками ООН. Их тогда совершенно не устраивала единая Корея под американским влиянием на их границе. Не устраивала в 1951-м, не устраивает и в 2017-м.
Но есть фундаментальная разница в ситуации на корейском полуострове, и эта разница позволяет США и Китаю найти этюдное решение, устраивающее всех. Они о нем, как я полагаю, уже задумываются, но пока еще стесняются в этом признаться. Ни Южная Корея, ни США не стремятся к объединению Корейского полуострова, но им очень нужна безъядерный статус этого района. Китай хочет сохранить свое влияние в Северной Корее, которую он рассматривает как своего рода буферную зону.
Нетрудно заметить, что стратегические цели США и КНР здесь вполне совместимы. После того, как Вашингтон и Пекин достигнут взаимопонимания относительно целей и методов разрешения корейского кризиса, сценарий его достижения станет чисто технической задачей. Уже не опасаясь перспективы появления у себя под боком объединенной Кореи и американских войск в придачу, добрый китайский следователь сможет значительно увеличить экономическое и политическое давление на Пхеньян. Если этого будет недостаточно, то злой американский следователь, уже не опасаясь перспективы военной конфронтации с Китаем, сможет позволить себе использовать и силовые аргументы. Так или иначе, у власти в Пхеньяне окажется прокитайское правительство, которое откажется от ракетно-ядерной программы своих предшественников. В качестве дополнительного бонуса для китайцев Южная Корея в ответ откажется от развертывания на своей территории системы ПРО.
Исторически подкованный читатель заметит, что этот план напоминает мюнхенский сговор, пакт Молотова-Риббентропа, ялтинский раздел Европы. И будет не прав. Уникальность корейской сделки Китая и США в том, что в ней не будет стороны-жертвы. Южная Корея избавится от смертельной опасности и получит больше возможностей для гуманитарных и экономических контактов с Севером. Для северокорейцев коммунистическая диктатура китайского разлива покажется благодатной оттепелью после правления Кимов. Именно такая социальная барокамера необходима этой стране лет на 20-30, прежде чем новое поколение задумается об объединении с Южной Кореей.