Бывший госсекретарь США Генри Киссинждер утверждал, что «каждая новая американская администрация начинает свое пребывание у власти с заявления о пересмотре своей политики, при этом конфронтация по экономическим вопросам становится скорее правилом, чем исключением». Нынешний президент США Дональд Трамп подтвердил мнение аксакала международной политики, сразу же после вступления в должность отказавшись от участия в Транс-Тихоокеанском партнерстве (ТТП), а также предприняв попытку, правда, неудачную, выхода США из Североамериканского соглашения о свободной торговле (NAFTA).
Столь радикальные действия Трампа в отношении торговых союзов вызывали серьезные недоумения у многих наблюдателей – ведь создание ТТП свидетельствовало о намерении США и наиболее индустриально развитых страны Тихоокеанского региона, таких, как Австралия, Канада, Сингапур, Япония, закрепить свое технологическое преимущество. Примечательно, что, отказавшись от ТТП, США оставляли у себя на руках менее сильный козырь для ведения торговых войн с Китаем, чем тот, который был бы у них при условии работы ТТП. Неужели Трамп намеревался нивелировать те преимущества, которые для предприятий высокотехнологического сектора США открывались бы в случае функционирования Транс-Тихоокеанского партнёрства?
Сложно сказать, чем тогда на самом деле руководствовался президент США. Возможно, банальным желанием выполнить свое предвыборное обещание (и это по-своему делает ему честь). Если же говорить об актуальных сейчас темах, то легко заметить, что экономические взаимоотношения двух наиболее влиятельных мировых держав — США и Китая — с недавних пор вошли в фазу обострения. В частности, 15 августа Трамп дал поручение американскому торговому представителю Роберту Лайтхайзеру изучить целесообразность расследования в отношении предположительного нарушения Китаем интеллектуальных прав американских компаний. «Мы защитим авторские права, патенты, ноу-хау и другую интеллектуальную собственность, столь важную для нашей безопасности и нашего процветания», — сказал Трамп.
Но такие подозрения у властей Штатов существуют уже не менее 15 лет, а схожие поручения предшественниками Трампа давались не раз. Также не новость, что Китай условием входа американских компаний на свой рынок ставит передачу технологий. Почему же именно сейчас президент США вновь вернулся к этой проблематике?
Возможно, ответ на вопрос кроется в комментарии Стивена Бэннона, до середины августа занимавшего пост главного стратега Белого Дома. За несколько дней до своего увольнения он сказал в интервью журналу The American Prospect следующее: «Мы находимся в состоянии экономической войны с Китаем. Через 25 или 30 лет только один из нас будет гегемоном, и это будут они, если мы продолжим идти нынешним путем».
Но в равной степени вероятно и то, что среди представителей Республиканской партии США просто существуют разные, порой диаметрально противоположные точки зрения на идеологические и практические вопросы, связанные с развитием крупного американского бизнеса. В администрации США есть как группа тех, кто желает перебалансировать торговые отношения с Китаем в пользу Штатов, так и группа тех, кто намерен сохранить в них статус-кво. И по инициативе первой группы могло быть дано поручение о возможном расследовании в отношении КНР.
Говоря о второй из двух этих групп влияния, нужно заметить, что так называемые «традиционные республиканцы» не имеют ничего против свободной торговли, осознавая выгоды от перенесения промышленных рабочих мест за границу, так как там труд, цена ресурсов и стоимость аренды ниже, чем в США. Выражающие позиции крупного капитала «традиционные республиканцы» довольны этим. В том числе и потому, что их архетипический избиратель — это белый протестант англо-саксонского происхождения, состоятельный сторонник политики свободных рынков. Но главное, что с точки зрения глобалистской элиты, развитие — когда развиваются корпорации и это обогащают их собственников. И безразлично, где именно производится товар, главное, чтобы производство было эффективно. Такая позиция не лишена рационализма и логики.
Однако описанные выгоды получают преимущественно собственники и руководители крупных транснациональных корпораций. Чего не скажешь о рядовых американцах. Тем более, что косвенным следствием аутсорсинга промышленного производства за пределы США (в том числе, в Китай) стало снижение зарплат у представителей американского среднего класса.
И все же, в силу каких причин президент США Трамп демонстрирует намерение инициировать торговый конфликт с Китаем? С одной стороны, Трамп еще во время своей предвыборной кампании обещал ввести торговые барьеры в отношении некоторых товарных позиций импорта из Китая. С другой стороны, заслуживающую внимания точку зрения высказал известный американский публицист Джоржд Лакофф, который считает, что «Трамп психологически близок к владельцам мелкого бизнеса — собственникам пиццерий, кафе, парикмахерских, автомоек, а также к профессионалам из среднего класса - архитекторам, юристам, врачам. Для них высокие импортные тарифы и протекционизм не являются проблемой».
В аспекте ожидаемой некоторыми наблюдателями торговой войны между двумя сверхдержавами интересна также инициированная Трампом налоговая реформа. В радикальном ее варианте планируется снижение корпоративного налога на прибыль с 35% до 20% и введение так называемого destination-based cash flow tax (DBCFT), похожего на НДС — общепринятого налога во многих странах. Он представляет собой своеобразный налог на потребление, но с вычетом для зарплат, разработок, интеллектуальной собственности и капитальных затрат, осуществленных на территории США. Примечательно, что если этот налог будет введен, то экспорт из США планируется им не облагать, он будет распространяться на импорт в Штаты. Это будет действительно кардинальное изменение. Сейчас американские компании облагаются корпоративным налогом, базу которого составляет выручка как от внутренних, так и от экспортных продаж, но из этой базы вычитаются внутренние затраты (такие, как промежуточные компоненты, полуфабрикаты, зарплаты) и внешние затраты (импорт). В случае введения DBCFT фискальная нагрузка в США будет переориентирована от налогообложения прибыли на налогообложение потребления, причем, акцент будет делаться на территориальный признак — будет облагаться налогом только потребление внутри США. Что сильно простимулирует экспорт из США и, наоборот, дестимулирует импорт в Штаты.
Несложно догадаться, что наиболее серьезный удар от возможного введения DBCFT придется по странам, экономики которых характеризуются значительным профицитом торгового баланса. Таким, как Германия и Китай. Также очевидно, что осложнения ждут экономики стран, которые, прежде всего, ориентированы на американский рынок. Таких, как Канада, Мексика и, конечно, снова же Китай. Как видим, предстоящая налоговая реформа в США может внести заметный вклад в обострение торгово-экономических отношений двух крупнейших мировых политических и экономических игроков.
Сложно спрогнозировать вероятность принятия радикального варианта фискальной реформы в США, основные баталии вокруг которой в Сенате и Конгрессе пройдут этой осенью. Проще сделать предположение об отношении американских компаний к ней. Такой вариант выгоден экспортерам, например, Dow Chemical, Pfizer, General Electric и Boeing. И невыгоден импортерам, ритейлерам и компаниям, имеющим большую долю аутсорсинга в бизнесе, например, Target Corporation, Gap, Nike, Walmart.
Но давайте мысленно перенесемся в другую часть земного шара и немного порассуждаем о том, как отреагирует Китай на гипотетически возможную торговую войну со стороны США. Вербальная реакция последовала сразу же за поручением Трампа относительно расследования в отношении Китая — министерство коммерции КНР заявило, что страна не оставит без ответа любые ограничительные меры в торговле, которые введут США под предлогом защиты интеллектуальной собственности. Какие могут быть ответные меры? Думается, что наиболее простым, эффективным (но способным вызвать обострение противостояния) может стать ослабление курса юаня. Вовсе не стоит недооценивать и перспективы обращения Китая в ВТО. В этом плане примеру КНР могут последовать и другие страны, в отношении которых США пусть и не анонсируют торговые ограничения, но фактически вводят их.
Как видим, возможные последствия торгово-экономического противостояния между США и Китаем могут быть масштабными и иметь сложно предсказуемые последствия. Впрочем, кое в чем последствия предсказать не так уж и тяжело — например, в случае переориентации фискальной нагрузки на импорт, можно предположить, что американские компании переложат бремя на потребителей, повысив цены. А вот смогут ли они увеличить производство на территории США? Однозначно позитивный ответ на этот вопрос дать сложно в связи с гораздо более высокими зарплатами в США, чем в Китае, а также из-за разницы в стоимости аренды, в размере коммунальных расходов, а главное — в налогах, потенциал снижения которых, похоже, был несколько переоценен администрацией Белого Дома.
Способность США формировать мировую «повестку дня» будет в значительной степени зависеть от двусторонних отношений с крупнейшими странами Азии (сознательно не рассматриваю здесь проблему КНДР, так как это тема для другого разговора). Вот почему политика Америки по отношению к Китаю приобретает критически важное значение. Военно-политическая тень Китая, какой бы сдержанной ни казалась его политика, падает, как минимум, на всю Азию и влияет на политику не только азиатских, но и всех государств мира. Но, в первую очередь именно страны Азии ощущают неуклонно растущую мощь КНР, в силу чего некоторые из них ищут и успешно находят противовес Китаю в лице США. Возможно, в их интересах определенное углубление и обострение противостояния между США и КНР в торгово-экономической сфере. Это даст им возможность лавировать, извлекать ситуативные выгоды от обоих сторон потенциального противостояния. Но их влияние на политику США и Китая не стоит переоценивать.
Однако, скорее всего, американский бизнес опасается ответа Китая и начала торговой войны, что нанесло бы ущерб бизнесу в обеих странах. По состоянию на середину 2017 года, КНР – второй по величине торговый партнер Штатов, по объему экспорта рынок Китая для США занимает третье место. В Китай экспортируется 25% произведенных самолетов Boeing, 56% выращенных в США соевых бобов, 16% автомобилей и 15% микросхем, произведенных в Штатах. Да и в торговых противостояниях двух стран, как правило, победа остается за той из них, у которой есть торговый профицит в отношениях с противостоящим государством. Думаю, в США все же придут к выводу – в торговой войне против КНР победителей не будет, скорее, будут два проигравших. В экономическом смысле выгоду от этого получит Евросоюз, а в военно-политическом аспекте преимущества может получить Россия. Думаю, что все группы влияния в Белом Доме, Сенате и Конгрессе не заинтересованы в таком варианте развития событий. В силу этого, предположу, что масштабного торгово-экономического противостояния между США и Китаем удастся избежать.