В последние годы миф о том, что Россия встала с колен и стала играть незаменимую роль в глобальной политике, распространился настолько, что в него, кажется, поверили и в тех столицах, которым Москва вовсе не ровня. Неудивительно, что на Западе начали обсуждать варианты «сдерживания» Кремля, задумываясь, во сколько обойдется новая «холодная война».
Обойдется она недешево. C 2007 по 2016 г. военные расходы в мире выросли на $215 млрд в год, в то время как военные расходы стран НАТО (это не шутка) устойчиво снижались. Сейчас, судя по всему, начнется их быстрый рост. Он мог бы быть оправдан, если бы режим в Москве возглавляли фанатики образца Сталина и Гитлера. Но, когда олигархи стремятся избавиться от российского налогового резидентства, вице-премьеры запасаются недвижимостью в Лондоне, крупнейшие господрядчики имеют европейское гражданство, а дети высших чиновников всё чаще живут за границей, напрашивается иная трактовка причин нынешней российской международной политики.
ЗАО «Россия» действует таким образом, как будто всеми способами хочет увеличить свою «капитализацию». В период устойчивого роста (например, в 2000–2007 гг.) или уверенного восстановления (2009–2011 гг.) страна ведет себя сдержанно и «цивилизованно», но стоит лишь запахнуть кризисом, как она идет вразнос (осень 2008 г., 2014–2015 гг.). Иначе говоря, падение финансовой капитализации Кремль пытается компенсировать «капитализацией» политической. Учитывая это, попробуем немного пофантазировать.
В стране, где движение против коррупции воспринимается как вызов существующей системе, не возникает сомнений в мотивации правящего класса. Его решениями движет только стремление заработать, его стратегические помыслы продиктованы желанием не утерять контроль за награбленным. Власть действует как менеджмент корпорации, вышедший из-под контроля акционеров, жирующий на «потоках» и не желающий допускать никого к рычагам управления. Если на рынке подобная компания порождает достаточное количество проблем для конкурентов, единственно правильное решение — произвести ее поглощение. В практике межгосударственных отношений это не принято, но если некое государство — это захваченная рейдерами корпорация, то почему бы и нет? И если допустить такой шанс, открывается никем не просматривавшаяся прежде перспектива.
Сколько стóит Россия? Не народ, не территория, не бесчисленные богатства недр, а те активы, которые правящая группировка считает своими? На этот вопрос можно дать довольно простой ответ: капитализация фондового рынка составляла на 1 июня 2017 г. 33,3 трлн рублей, или около 600 млрд долл. При этом не менее половины активов, контролируемых чиновниками или их доверителями, не торгуются на бирже: значит, реальный объем активов может достигать 1,1–1,3 трлн долл. Зато некоторая часть активов принадлежит реальным предпринимателям, а также инвесторам, держащим часть акций крупных компаний, — пусть доля и тех и других составляет 20–25%. Итоговая цифра, полученная грубым подсчетом, будет около 1 трлн долл. За последние десять лет долларовая капитализация рынка сократилась более чем на 60% — это означает, что бенефициары беднеют, что вряд ли их радует. Конечно, контролируемые элитой бизнесы приносят текущий доход, что также является причиной поддерживать над ними контроль. Если оценить его в 10–12% капитализации фондового рынка, получим цифру в 65–75 млрд долл. в год. Замечу: на горизонте с 2008 по 2016 г. она идеально совпадает с официальными цифрами оттока капитала из страны (644,7 млрд долл. за 9 лет). Это означает, что практически вся прибыль уходит из России, а владельцы бизнесов не заинтересованы в развитии страны. А теперь представим, что на их активы находится покупатель по двойной цене, равной 30-кратному размеру годовой прибыли, или 2 трлн долл.?
Российское чиновничество ведет себя не так, как должно было бы, надейся оно поддерживать нынешнюю систему без изменений 20–30 лет. Большинство действует так, как будто оно может потерять все уже завтра, а уж 30-летняя перспектива не просматривается ну вообще никак.
Что такое 2 трлн долл.? Это менее половины от затрат США на ничего не принесшую им войну в Ираке. Это чуть больше двух американских военных бюджетов — что, думается, не цена для преодоления опасности, которая сегодня оценивается как самая значительная из существующих в мире. Напомню: когда американцам потребовалось спасать свои банки в 2008 г., баланс Федерального резерва вырос на 1,45 трлн долл. всего за два месяца. Сложно ли «нарисовать» немного бóльшую сумму еще раз? Не думаю. С какой стороны ни посмотреть на цену устранения самого наглого геополитического соперника западного мира, она не кажется непомерной.
Но эти деньги не будут потрачены впустую, как ассигнования на оборону. С одной стороны, даже сегодня узурпированные бюрократией российские активы приносят очень неплохой по западным меркам доход. Поэтому вложение этих средств в «разоружение» стратегического соперника станет выгодной инвестицией. С другой стороны, российские активы серьезно недооценены по двум причинам: во-первых, из-за бюрократического давления на бизнес и невозможности во многих случаях продать его недружественным власти покупателям; во-вторых, из-за «страновых рисков», обусловленных всем известным противопоставлением России — самой себя — остальному миру. Исчезнут эти факторы — активы подорожают.
Если бы подобная сделка была качественно структурирована, она стала бы блестящей финансовой операцией. Российское чиновничество с выгодой завершило бы свои труды по распилу страны. Западные политики закрыли бы одну из самых значимых на сегодня проблем и занялись другими, не менее важными. Глобальный бизнес на десятилетие нашел бы новую точку роста, внедряя в России цивилизованные правила игры и получая от этого баснословные прибыли. При этом полученные российской элитой средства немедленно выплеснутся на западные рынки недвижимости и активов, по сути вернувшись в те экономики, из которых они были выведены. И даже простые россияне бы не проиграли: с одной стороны, граждане распростились бы с беззаконием и плутократией; с другой — честные предприниматели оказались бы в среде, где их активы подорожали бы, а их деятельность стала бы менее рискованной.
Все проблемы России (да и постсоветских республик) начиная со второй половины 1980-х годов обусловлены, на мой взгляд, тем, что бенефициары экономических реформ (и контрреформ) не могли адекватно легализовать свои активы. Первоначальное накопление капитала никогда не бывало законным и честным. Но на каком-то этапе приобретенные грабежом активы становились формально «чистыми», а бывшие пираты, воры, казнокрады и/или их наследники превращались в респектабельных граждан. Беда России в том, что она не изобрела (да, видимо, и не изобретет) механизма такой трансформации — и потому переживет очередную национальную катастрофу, в которой никто в мире сегодня не заинтересован.
Но можно ли быть уверенным в том, что подобная сделка даст желаемый результат? На мой взгляд, да: если внешние инвесторы получат контроль над большей частью ныне формально государственной собственности, включая серьезные активы на региональном уровне, чиновничество в России утратит свою историческую роль, которая всегда определялась бесправием реальных собственников перед лицом государства. Преодоление такой ситуации создаст совершенно новую страну, европейскую и современную. Мотивация к работе на госслужбе, ныне в большинстве своем сугубо корыстная, изменится, как только станет понятно, что «прихватизировать» больше нечего, а вымогать взятки у новых собственников не столько опасно, сколько бессмысленно. Наконец, деньги для выкупа собственности бюрократии могут быть зарезервированы на escrow-счетах до того момента, когда госорганы примут ряд законов, делающих изменения политической системы необратимыми, и против данного события фонды и будут разморожены.
Повторю, предложенный проект выглядит фантастическим, но он имеет целый ряд очевидных преимуществ. Прежде всего он с минимальными затратами спасает Запад от самой опасной на сегодняшний день угрозы, логика развития которой в наши дни непонятна, на мой взгляд, никому. Кроме того, он экономически выгоден всем сторонам, а проигравшими окажутся лишь никого не интересующие маргиналы. Конечно, такого никто и не думал предпринять, но не для того ли к власти в США пришел никогда не занимавшийся политикой бизнесмен, чтобы начать искать подходы к политике как к бизнесу? Особенно в отношении той страны, где первая давно уже стала последним…