Кровавая Пасха «по-новоросски»

28.04.2017 13:05

Олена Степова, джерело: «Все буде Україна»

Пасха на Донбассе в до- и послелыныровский период – это самый скрепный праздник после 9-го мая и 23-го февраля с 8-м марта, ну, и, конечно же, после 1-го мая, нового, старого года и Рождества, если не считать день ВДВ, день шахтера и промежуточные праздники.

Хотя, еще есть Красная горка. Красная горка - день поминовения усопших, это следующее воскресенье после Пасхи, я всегда называла днем повторения опьянения. На Красную горку все, кто может и уже не может ходить, идут на кладбище нарядные. Пить! Пьют там до полуобморока, потом поют, братаются и дерутся. Между всем этим едят, говорят о политике, о шахтах, ругают начальство. Снова пьют и снова бьют. Многие пить приезжают на машинах. Поэтому в эти дни много ДТП.

В общем, зрелище празднования Красной горки на Донбассе это ужасная потеря для любого режиссера, желающего развернуть колесо времени во времена…Оруэлла. Так как наблюдать за вот этим «ты меня уважаешь», «выпей за батяню», «слышь, а ты кто такой, шо с нами бухаешь», просто сюрреалистично и необходимо, чтобы познать тот мир, куда не следует стремиться.

На Пасху на Донбассе тоже пьют, но дома или на природе, выезжая за город. В общем, праздники здесь всегда умели отмечать, красочно и с размахом, с вызовом «скорой», «милиции», длительными разборками, затяжными семейными конфликтами.

Сейчас, когда в каждом втором дворе «граждан» великой «сраны лынырии» хранится оружие, праздники перестали быть однотипными, скучными и предсказуемыми.

Когда в мой город Свердловск (Должанск) Луганской области пришел «русский мир», народ –процентов 60% от общей массы – прямо млел от ожидания.

Ну, как же, теперь можно будет отмечать праздники, никто не будет запрещать их праздновать так, как хочет «народ Донбасса». Я тихо интересовалась у земляков,- а кто, извините, нам праздновать что-то запрещал. Оказывалось, было такое дело, да, прямо нескрепный непорядок. В городе с 90-х действующий и бессменный мэр Александр Шмальц запретил Масляницу, которую до 90-х праздновали на центральной площади города. Логика горожан была проста,- мэр избирался по украинским законам, значит укропский, а значит, запрещала Украина. Впрочем, такая логика здесь была применительна ко всему. Например, меня вот обвинили в шпионаже в пользу «укропов», так как моя юридическая компания 8 лет до войны работала по украинскому законодательству.

Ну, да ладно, вернемся к праздникам.

Сначала их ждали. Люди в городе привыкли жить хорошо. На праздники тратилось много, хорошо зарабатывающие шахтеры позволяли себе элитные напитки. Со столов стал исчезать самогон. Появились текилы-самбуки-коньяки-ликеры-виски и другие новшества. Не поверите, но на рынке приграничного, шахтерского Свердловска до войны продавалось больше 10 видов креветок, были даже тигровые и королевские, а еще мидии, лобстеры, осьминоги, икра красная и черная и много других продуктов, которые стали вполне естественными на столах шахтеров и пенсионеров.

Да, Донбасс был слишком сюрреалистичным. Рядом словно существовали разные миры. Мир Горловки, Тореза, Снежного, Красного Луча резал глаза своей нищетой и остановившимися в 60-х часами. А мир Свердловска, Ровеньков, Краснодона слепил и усиленно гнался за блеском еще более гламурных Донецка и Луганска. При этом, каждый город, как бы тоже был разбит на миры. Например, в Свердловске существовали хутор Цыганский, Нахаловка, Шарапкино, где рядом с особняками в стиле донецкого цыганско-молдавского гламура стояли полуразвалившиеся хижины. И все равно праздников ждали. Особенно, когда пришел «русский мир».

Я не знаю, почему, но люди за время независимости Украины прожившие со своим городом реальные изменения к лучшему, все надежды связывали с «русским миром» и Москвой. Доходило до абсурда.

«Вот, станем Россией, сделают у нас дороги,-рассуждали земляки,-водка станет дешевле, платить будут в миллионах, как нефтяникам, мы же шахтеры, нас уважать будут, на праздники подарки будут дарить и грамоты, как раньше в СССР, на митинги будем ходить, назло укропам. Помните, как раньше колонной по городу шли на первомай? Хорошо же было. Гармонь. Водку прятали в чайник. Пили прямо из носика по очереди. И веточки делали, помните, из бумаги и голубей». Да, это почему-то было апогеем мечты. Праздник. Митинг. Веточки вишни с приклеенными цветами из бумаги. Водка из чайника.

Как только город затриколорило все праздники резко перевелись в разряд воцероквленных. Даже 23-февраля проводился молебен и крестный ход!

Возмущения в коллективах,- как, ты поздравила мужа и не освятила носки в церкви,-люди брезгливо морщили носики.

Этот абсурд просто сводил с ума тех, кто пытался перемолчать, чтобы выжить. Иногда, часто без переносного смысла.

Скрепы стали в красный угол стола. Это, нескрепно, это не по православному,-то и дело обрывали «несведомых», вооцерквленные.

Такое же отношение у людей было к «защитникам» и «освободителям». Чтобы было понятнее: «защитники» - местные террористы, «освободители» террористы русские. На них в буквальном смысле молились те, кто верил в путинскую, золотую триколорную рыбку. С «нашими мальчиками», «нашими казаками», «нашими ребятами из Беркута», «нашими русскими братьями» связывали все надежды на лучшее, будущее, победоносное.

Вот, представьте себе, абсолютно слепую веру в то, что люди в камуфляже с триколором-колорадом и автоматом могут принести только добро? Не важно, что это твоей сосед, который только вышел из тюрьмы, не важно, что это киргиз-бурят-мордвин-псковянин, который называет тебя «хыхла», «салоед», «хахол». Главное. Они «за русский мир», а значит, после появления их в твоей жизни все изменится к лучшему. Абсолютно все!

Вот так в надеждах на скорое взятие Берлина, Киева и Львова и Харькова, на получение абсолютного счастья ждали праздников. Чтобы отметить исполнение мечтаний, всплакнуть, выпить и забыть то, что так и не исполнилось.

Эта Пасха была скромнее в наполнении пасхальной корзины, ведь шахтеры «национализированных» предприятий получили «подъемные» от 1500 до 5 000 рублей. Особо не разгонишься. Хотя…

Те, кто хотели, те разгонялись и без пасочек, освящения и крашенок. Праздники на войне, теперь тоже у каждого проходят по-своему.

На третий год войны, сидя за столом и вздрагивая от выстрелов, те, кто все это время неистово верил в «защитников», «освободителей» наконец-то начали понимать тех, кто на все праздничные дни просто прятался, старался не выходить из дома, чтобы не попасться на глаза празднующим.

Три года веры, три года убийств. И редкое прозрение,- а ведь нас в городе убивают-то свои.

За праздничную пасхальную неделю в «лнр» произошло 6 изнасилований, 18 убийств, 12 мошенничеств, 7 угонов автотранспорта, 9 подрывов гранат в жилых районах, 12 драк с применением холодного и огнестрельного оружия.

Как видно из сводок, всплеск насилия, преступлений, убийств и грабежей пришелся на пасхальные дни. Похоже, что скрепы в сознании «новоросса», это пить, бить и жрать. О вере, здесь больше говорят, чем веруют.

Что увидит Украина после деоккупации Донбасса? –я, теперь часто задаю этот вопрос вменяемым землякам, а иногда, даже тем, кто в мае 2014 года радостно махал триколорами.

Абсолютно деградировавшее и спившееся население, имеющее посттравматический синдром, кучу комплексов, психических заболеваний, как врожденных так и приобретенных, зажатое между информационных маркеров, и фактически привыкшее жить в искусственном симулякротивном мире без логического мышления, где часто задаваемый «донбасянином» вопрос уже является для него же ответом и решением, - вот такой суммированный ответ.