Нынешние реалии заставляют ее переиначить: «если ты такой умный – то почему до сих пор здесь?» Умные и инициативные России не нужны. И сильные не нужны: они опасны. И инициативные: от них – сплошные проблемы, приходится фабриковать уголовные дела и сажать. И свободные – тоже: их выкашивают и выкорчевывают, чтобы не высовывались и не предъявляли пугливому населению дурной пример излишней свободы. России нужны покладистые, робкие, исполнительные, молчаливые и покорные. Желательно, чтобы они жили недолго. Родился, научился ставить крестик напротив фамилии, отработал свое, совершил необходимые выплаты в казну и вовремя умер, не отягощая государство всякими пенсионными благоглупостями. В идеале – чтобы если и болел, то без фанатизма. Абсолютно здоровый человек тоже не нужен: кто же будет покупать дорогие лекарства? Но самое главное – смерть, органично вплетающаяся в общий концепт.
Российское государство – это вещь в себе. Рабов оно побаивается, памятуя о том, что даже они поднимали восстания. Заведется какой-нибудь паршивый гладиатор, да и взбрыкнет прямо на арене, ненароком возбудив остальных. Зачем это нужно? Иное дело – холопы. Вот где чистый, беспримесный мед. Они ломают шапки перед барствующим чиновником, падают ниц, молятся, превозносят и благодарят государя до умопомрачения. Сказано веселиться – скачут от радости. Велено скорбеть – всю страну в слезах утопят. Им что ни скажи – примут, даже если это противоречит историческим реалиям. Проглотят всякую подмену, съедят любой эрзац.
К примеру, весь мир отмечает день победы над гитлеровской Германией 8 мая. Всем доподлинно известно, что Вторую мировую войну начали Гитлер со Сталиным, подписав Пакт «Молотова – Риббентропа», в результате чего Европа была перекроена двумя диктаторами. Один вошел в Польшу, второй – в Прибалтику. Все это знают и помнят. Потому что так оно и было. А потом немецкий людоед напал на советского, в рамках все той же Второй мировой. А чуть позже, когда стало понятно, что советский маньяк забрасывает трупами немецкого людоеда – было принято решение открыть «второй фронт», чтобы добить гитлеровщину сообща, а заодно – не допустить разрастания коммунистического чудовища в самой Европе. Но эта правда была настолько неприятна и запретна в СССР, что кремлевскими идеологами была придумана «Великая победа советского народа в Великой Отечественной Войне». То есть, никто никого трупами не закидывал, и мясник Жуков пехоту вперед танков не пускал. А если звучит слово «Победа» (особенно – великая) – то звуки фанфар заглушают слезы скорби. Победа – это праздник. В этой парадигме особенно хороша формулировочка «со слезами на глазах». То есть, мы плачем, конечно, но – радуемся: мы же – победили! И любое возражение на этот тезис воспринимается как провокация или оскорбление. Так из памяти вытравливается историческая память. А вкупе с фейковыми «георгиевскими ленточками» (отметим, что данный атрибут был искусственно внедрен году в 2006-м, а то и позже), не имеющими никакого отношения к солдатскому «Георгиевскому кресту» – создается новое искаженное восприятие.
Любая подмена всегда сопровождается откровенной пошлостью. Надписи на задних стеклах автомобиля «Спасибо деду за победу» (да-да, а бабушке – за оладушки, а отцу – за мацу), «На Берлин» (особенно прекрасно обозначение данного маршрута на стекле «Мерседеса» или «Фольксвагена») или «Можем повторить» (с изображением позиции «совок сверху») по замыслу ликующих должны впечатлить воображаемых врагов и предателей грубой решимостью совершить подвиг вновь. В головах тех, у кого «дедывоевали» зреет картина европейских руин по образу и подобию разрушенного Берлина. Эти «повторяльщики» даже не догадываются о том, что стали жертвами масштабной подмены понятий в большой игре взрослых государственных бандитов, ради процветания собственной «малины» манипулирующих массовым сознанием. О результатах таких манипуляций хорошо сказано у Бродского: «Вот и вышел гражданин, достающий из штанин». Он готов и повторить, и нагнуть, и обхамить. Вот только собственной власти возразить не готов. Потому что – страшно. Потому что – Росгвардия и ОМОН, прокурор и тюрьма. А там – побои, издевательства и унижения. Там и убить могут. Впрочем, могут везде: и на улице, и даже дома. Это Обама им не начальник: его, испуганного и похищенного, можно и на багажнике изобразить. Или написать на заборе «Обама – чмо» – и возвыситься. А своего пацанчика, что с кремлевского забора через зубцы сплевывает, надо бояться и уважать. Заплатить налоги, снять последние штаны и не забыть, помолясь, вовремя скопытиться, дабы не навлечь на себя гнев государев, ненароком задержавшись на поверхности земли-матушки.
В этой мыслительной цепочке логику искать бесполезно. Потому что если ты боишься смерти от дубья опричников – то должен быть как-то заинтересован в пролонгации собственного существования. Ведь угроза в лице злого царя и его прислуги никуда не делась. Именно они способны тебя зарыть в земной шар в любой момент, что противоречит твоему желанию спастись любой ценой. Но вместо реального спасения россиянин выбирает промежуточный вариант мучительного долготерпения. Не рискованный рывок во имя спасения, а психически изнуряющую игру в «русскую рулетку». Ему только остается каждый день крутить барабан и, нажимая на спусковой крючок, зажмуриваться от ужаса, всякий раз ожидая последнего рокового выстрела. Способен ли человек играть в «русскую рулетку» всю свою жизнь, и при этом остаться нормальным? А население целой страны – способно? – особенно, если учитывать то, что оно вовлечено в эту игру веками? Деды крутили, отцы крутили, теперь вот – их дети крутят. Здесь так заведено. Вырастет новое поколение – и оно приобщится. А что тут такого? Пращурами завещано: терпи да крути, сегодня жив – и слава Богу, а помер – так тому и быть. Не повезло, извини. И никакого сострадания, потому что ежели мне не повезет – ты посочувствуешь? И идут государству и царям на заклание целые поколения «под нож». Сказано в Сирии воевать? – отправляйся. И жена говорит мужу: «В стране – кризис, а у нас – дети. А так – хотя бы денег заработаешь. Какой смысл на пятой точке без работы сидеть? – заводы-то разворовали да позакрывали. Не убьют на войне – прекрасно, у детей будет отец. Героем, типа, вернется. А сгинешь – так государство хотя бы деньжат подкинет, детишкам на пропитание. Ты же как бы за государственные интересы погиб». И это не считается предательством. Так, будничная повестка дня: выживать-то надо, хоть как-нибудь. По принципу «нет худа без добра». Так низкий акт предательства возводится в высокий ранг благородства: ты не предаешь, а приносишь жертву «во имя государственных интересов и будущего своих детей».
Россияне живут в психологической зоне отчуждения. Они боятся и власть, и цивилизацию, и самих себя. Существовать за колючей проволокой не вполне комфортно, зато не надо ни за что отвечать: ты ведь собственных решений не принимаешь, это тяжкое бремя несут другие – богатые и, наверное, умные. Если не богат – значит, и не умен. Ибо в России деньги лопатой гребут лишь те, у кого власть. Потому что если у тебя нет власти – то и богатым ты долго не пробудешь. Отнимут, посадят, а то и – убьют.
Далеко не каждый человек обладает яркой харизмой и является Личностью с большой буквы, это – правда, и было бы глупо требовать от карлика прыгнуть в высоту на два метра. Но как быть, если карлик считает себя великим и ужасным? Почему же он не способен к внушительному прыжку, а только грозится да ругается на весь мир? «Среднестатистические» особи живут целыми династиями, не оставляя после себя на этой грешной земле никакой памяти. И холмы от их могил с течением времени стираются. А потом и род прерывается, ибо любое бесплодие – умственное или физическое – рано или поздно приводит к вырождению.
А если это – население целой страны, обнаружившее в себе полную неспособность к поступку в ответ на вызовы новой реальности? Что останется от него? А ничего не останется. Одно упоминание в исторической справке, да и то – мимоходом: «так, мол, и так, жили-были лилипуты, возомнившие себя гигантами, которыми правили еще более мелкие, но очень жадные лилипутишки, и однажды они исчезли, потому что оказались настолько трусливы да терпеливы, что сама история перестала их терпеть…»