Тысячи оставшихся сиротами. Больше миллиона беженцев. Больше миллиона безработных. Закрытые предприятия. Уничтоженная инфраструктура городов- миллионников. Уничтоженные фермерские хозяйства, лесные массивы, водные объекты.Те, кто за это умер, хотели смерти. Помните, главный посыл «русского мира» - мы хотим умереть в СССР!
Никто из тех, кто пошел воевать за «свободный Донбасс», не хотел жить. Они и не мыслили категориями развития и жизни. Среднестатистический люмпен мыслит одним днем и, после нас хоть потоп.
На Донбассе у большинства людей нет чувства Родины. Все те, кто пошел умирать за СССР, называли себя людьми без Родины. Вот это «наш дом Советский Союз» было каким-то некроматическим. Ведь Советского Союза давно нет и жить, верить, мыслить прошлым, значит никогда не жить в будущем.
Тысячи «ополченцев» числятся пропавшими без вести. На их семьи нет средств. Ни на похороны саимх «героев», ни на содержание их вдов.
Ситуация в «лнр» далеко не ушла от «братской страны» «дынырии», те же 20 000 рублей, те же продукты в траурных пакетах, то же забытье. Ах, да! Школы «лнр» назовут в честь погибших «героев».
В соцсетях члены террористических батальонов смерти, называющие себя «ополченцами», возмущены тем, что из обещанного российской властью блага не видят ничего.
«Нам обещали лечение за границей, современное и бесплатное протезирование, пенсии, поощрения, довольствие и похороны», - пишут «новороссы».
Похороны! Не жизнь, не обучение, не работу. Похороны!
Что ж, каждому по потребностям, так сказано в писании. Скрепно? Скрепно!
Первый год войны «новороссы» жили легендами и обещаниями, победами в котлах. Дебальцево. Иловайск. Надписи «на Львов», на «Киев», «на Берлин» грели их душу и двигали тело. Скоро мы будем грабить лучшие магазины Киева, - мечтали «новороссы» в своих группах, - потрошить богатеньких киевлян, а потом и немцев. Это, видимо, тоже скрепы играли.
То, что Россия не потянет, финансово не потянет «освобождение» еще 8-ми обещанных областей, стало понятно не сразу. Санкции дело темное.
То, что России достаточно этой «возмущенной» и «защищенной» части Луганской и Донецкой области для давления на мир и Украину, стало понятно уже к середине 2015 года.
Но не всем. «Новороссы» еще жаждут реванша, котлов и «освобождения» Украины. На вопрос, куда же они будут ездить за пенсией, если не будет Пенсионного фонда и Нацбанка, предпочитают не говорить.
«Республики», так и не ставшие братскими и едиными, оказались всего лишь пауками в банках.
Грызня между тербатальонами, «пограничниками», «ГАИшниками», добробатами, русней, «властью», зажатость территории между непризнавшей их Россией и отчаянно сопротивляющейся Украиной, сделали из этого Донбасского треугольника Гетто.
Мрачное Гетто несвободы, войны, нищеты и крови.
«Защитники» «русского мира», русские и местные отступленцы-ополченцы, возомнившие себя золотой ордой, лишилась возможности совершать набеги. Хотя грабить теперь можно, но тех, кто вчера был свой.
Теперь в зоне нет ни своих, ни чужих. Оставшись один на один, вчерашние единомышленники стали палачом и жертвой.
В «лнр» и «днр» ежедневно гибнет мирное население. Гибнет независимо от того, было ли оно «за» или «против» «русского мира».
Ночь, страшное время их свободы, выпускает из окопов и рвов камуфляжное племя, жаждущее крови.
Они убивают шахтеров-пенсионеров из-за двойных и высоких пенсий. Именно пенсионеры, как самые богатые, стали приманкой, гниющей плотью, манящей своим запахом падальщиков.
Они убивают селян, ведь в их подвалах можно поживиться едой.
Они убивают предпринимателей, решивших, что выплаты «налогов» и содержание крыш может спасти их от вездесущих освободительных рук, вкусивших кровь Робин Гудов.
«Нас решили утопить в крови»,-пишут жители Свердловска (после декоммунизации Должанск), реагируя на сообщения об очередной ночной жатве, забравшей жизни мирных граждан.
В Свердловске не стреляют. Это оккупация для одних и «освобожденная» территории я свободного Донбасса для других.
Свои у каждого свои, помните?
В Свердловске, Ровеньках, Краснодоне, Луганске гибнут мирные люди. Пропадают без вести. Исчезают, не дойдя до школ, домов, работы.
Ночи уходят кровавыми рассветами, оставляя после себя, плачь, трупы и страх.
Знаете, чем успокаивают себя люди в «лнр»? – «Ну, кому я нужен, я ведь просто пенсионер, за мной не придут».
Да, сначала убивали по- политическими мотивам. Потом политика стала прикрытием для мародеров и желающих рассчитаться с врагами, а иногда и родней. Потом политика ушла, вместе с фейками, россказнями о «нациках» и «правосеках» и осталась банальная, бытовая мокруха.
Думаю, что большинство осознает, что убивают их сограждан на их территории, явно не дроны и «канадские негроидные наемники». Осознают, но не хотят себе признаваться: на Донбасс пришла не только война, на Донбасс пришла Чечня, Абхазия, Приднестровье и Осетия. Русский мир! Жданный или нежданный русский мир, топит Донбасс в крови.
Я всегда подчеркиваю в статье, вот «ополченец», «не ополченец». Там, на Донбассе это разделяет людей. На жертв и хищников. На террористов и заложников.
Не судите «выехал», не «выехал». Хотя…Я сужу. Я прошла все унижения вынужденного переселенца. И прохожу до сих пор. Страшно. Больно. Но выжить можно. И быть беженцем не страшнее, чем ждать удара в ночи или срыва петель с двери, выбиваемой берцами «освободителей».
Многие, когда начиналась война говорили,-от нас ничего не зависит, как решат, так и будет. И не ходили ни на референдумы, ни на собрания. Были против «русификации» и «русского мира». Осторожно высказывались против.
18 000 шахтеров ТОВ ДТЭК «Свердловантрацит» из 72 000 города Свердловска, могущие встать в две шеренги на границе с РФ. Тогда, в марте 2014, когда еще не было русской армии. Да и жители Свердловска, Краснодона и Ровеньков могли бы стать на границе с РФ, тогда в марте 2014 года, когда еще там были наши пограничники, и не было русской армии.
Картинку «Путин введи войска» сделал десяток пенсионерок, православных зомби, да власть города.
Жители промолчали.
Православные зомби так же ждут смерти, взвывая о рабстве Господнем, но получают в церквях гуманитарку от России. Пенсионерки-«новоросски», получают две пенсии, пишут доносы и занимаются мародерством, грабя дома своих соседей.
Власть так же грабит народ «лнр», имея счета и квартиры в Украине. Тот же агитатор, экс-мэр города Свердловска Александр Шмальц неплохо живет в «оккупации» получая 15 000 гривен пенсии в Украине и 30 000 рублей пенсии «лнр». Так же получает его супруга-чиновник, которая и посещает Украину по финансовым вопросам семьи. Плюс дивиденды в украинском банке, и, можно ждать, когда война закончиться вечно.
Зарплата же шахтеров города упала в три раза. Учителя и врачи получают в переводе на гривны 500 гривен в месяц. Юрист и уборщица получают 2 000 рублей. Аптеки пусты. В больницах нет специалистов. Нет судов. Нет закона.
Но это ничто по сравнению с тем страхом ночи, о котором молчат все жители оккупированных территорий. О том страхе дня, о котором молчат жители оккупированных территорий. Я думали, что они уже поняли тот мой пост, первый пост в ФБ, который я написала в апреле 2014 года: «У меня такое чувство, что я а фильме про вампиров. Я иду по городу и мне кажется, что всех укусили. А меня нет».
За последний месяц ограблено 7 предпринимателей «лнр». Это крупные резонансные ограбления менял, фермеров, владельцев торговых павильонов.
За последний месяц убито 3 таксиста. Причины убийства неизвестны. Но таксисты торгуют оружием и наркотиками, так что, возможно, это и ограбление и убийство из-за невозможности расплатиться за дозу.
За последний месяц убито 12 пенсионеров, 4 шахтера.
Да, здесь, в зоне Гетто, уже давно ни от кого ничего не зависит.
А я все думаю о марте 2014 года. Граница Украина-Россия. КПП «Гуковский», десять, распивающих пиво из горлышка и машущих триколором синюшних баб, которых привез шахтный автобус, по приказу Ахметова. Шофер брезгливо открывает окна, в автобусе воняет мочой и перегаром. Этот автобус позже расстреляют рашисты под съемку «Лайфньюз». Будут убиты люди. Все это будет позже. Март 2014 года, это еще Украина. Еще не зона и не Гетто, еще есть время, чтобы между русскими «освободителями» и городом встало 72 000 народа.
Зачем бередить раны,-останавливают меня земляки, - ну, не пошли, думали, само по себе решится, не этого хотели, хотели лучшей жизни.
Я задаю другой вопрос. Не менее страшный. Зачем же жить в Гетто ожидая удар в ночи, если можно выехать и стать солдатом. Если можно русскую пенсию, хоть часть ее, отдавать нашей армии. Если…
Очередному убитому, очередному не прожившему ночь свердловчанину 34 года. Всего 34 года. Такими гибнут на фронте наши солдаты.
Может быть лучше умереть солдатом, героем, защищая свою страну, чем пасть от руки заамфитамининого «защитника», вертухая, собирающего по зоне свое стадо? Я не знаю. Мне страшно. И, как и все, хочу жить! Я хочу, чтобы жили все, наши защитники, герои, просто люди, мирные люди моей Украины!
Мне снова больно. От этой глупой смерти. От новых потерь на фронте. От того, каким я помню село Панченково и его людей, веселых, разговаривающих на украинском суржике селян.
Много боли и много вопросов. Много обид, надежд, страхов.
Да, война была запланирована Россией еще несколько лет назад. Но…
Это «но» не дает мне спать ночами. Я видела эту пропаганду и ее разносчиков. Все они были уверены во всеобщей любви украинцев к России, раболепию и почитанию. Это внушалось Азировыми-Януковичо-Колесниково-Германами-Ахметовыми и ими, пьяными синюшными махательницами на границе. Тех, кто был против, на границе не было. Стоял за Украину Луганск и миллионный Донецк. Стояли! А вот граница была пуста!
И вот если бы тогда, когда не было танков, на границе для СМИ, русских, украинских и мировых СМИ стояло бы 72 000 горожан. Месяц. Второй. Третий. Да с той стороны границы подошли бы русские миролюбивые либералы, я думаю, я уверена, Путину было бы значительно неудобнее и труднее начинать войну. Да и началась бы она, с Донбасса, это вопрос. У Путина были другие страны для «учений». Это цинично, думать, что лучше война где-то, но не у тебя дома, но это правда.
«Не так сталось, як гадалось»- говорила моя бабушка. Война идет. И забирает она жизни каждый день с обеих сторон. И это, судя по всему, надолго. Хватит ли тебя на всю войну, Донбасс? Будет ли нам кого освобождать?