Разрыв между Россией и Турцией, произошедший в ноябре прошлого года после того, как турецкие ВВС сбили российский Су-24, а поддерживаемые турецкими властями сирийские повстанцы убили его пилота, оказался преодолен на прошлой неделе практически так же неожиданно, как и начался. После нескольких попыток возобновления отношений и неуклюжих заявлений турецкого премьера о том, что слова руководителей страны были «не совсем извинениями», а о возмещении ущерба речь то ли шла, то ли не шла, стороны договорились провести прямые телефонные переговоры. Накануне этого исторического события террористы (по странному совпадению, выходцы из России, причем из ее «самого стабильного» региона) убили несколько десятков человек в главном стамбульском международном аэропорту — и у президентов возникла дополнительная тема для обсуждения и для взаимной поддержки, так что переговоры прошли хорошо.
Итог известен: извинения приняты; компенсаций, вероятно, не потребуется, так как семья погибшего летчика с негодованием от них отказалась; с 7 июля в совершенно безопасные, как уже стало очевидно, турецкие аэропорты полетят чартеры с российскими туристами; лидеры обеих стран проведут в ближайший месяц личную встречу; большинство российских санкций будут отменены. Вероятнее всего, из-за возвращения турецких фруктов и овощей на российский рынок цены в данном сегменте не снизятся — отечественные ретейлеры не замечены в переписывании ценников «в сторону уменьшения», — а турецкие строители в страну не вернутся (падение в строительном секторе за I квартал составило 5,8%, и особенно оно заметно в дорогих проектах, которые в основном вели турецкие фирмы), однако в любом случае нормальные отношения лучше «торговой войны».
Какие уроки можно вынести из «турецкого» кризиса? Большинство из них достаточно очевидны.
Во-первых, мы дважды получили подтверждение того, что российский народ для российской власти не более чем быдло, которое можно использовать в своих интересах как только заблагорассудится. Если нашему мачо захотелось поссориться с турецким, то интересы пенсионеров, которые лишатся зелени и овощей, потому что не смогут за них переплачивать, не в счет (о защите наших аграриев не хочется и вспоминать, так как большая часть периода эмбарго на турецкие овощи пришлась на зимне-весенний период). Если мачо решил возобновить с бывшим противником отношения, то россияне могут смело ехать в самое «пекло» (никаких ограничений на посещение Турции из-за разгула терроризма самый гуманный в мире российский МИД и не думал объявлять). Главное — геополитика; экономические и гуманитарные соображения несущественны. Это, я думаю, самое важное последствие кризиса: предельно четкое выражение отношения власти к народу.
Во-вторых, очень важно время, в которое началась нормализация отношений.
С одной стороны, на протяжении последних месяцев Турция вела оживленные переговоры с Европейским союзом о размене своей «ответственной» позиции по вопросу о беженцах на безвизовый режим въезда для турецких граждан и солидный пакет финансовой помощи от Брюсселя. Переговоры, в некоторые моменты казавшиеся близкими к завершению, в итоге к заветному результату не привели. В то же время резко обострились отношения Анкары и Вашингтона — и в результате турецкое правительство оказалось если и не изгоем, то, по крайней мере, почувствовало себя более чем некомфортно. В Кремле оценили ситуацию — и, будучи и сами загнанными в угол, протянули Ак Сараю руку дружбы. Дружбы, я убежден, сугубо временной и ситуативной.
С другой стороны, примечательно, что возобновление отношений совпало с масштабным терактом в аэропорту имени Ататюрка. Многие годы Москва изображает борьбу с террором в качестве своего важнейшего приоритета (хотя сама является одним из крупнейших в мире поставщиков террористов — от организаторов взрывов в Бостоне и убийц неугодных чеченцев в Катаре и Вене до тех же стамбульских боевиков). Примирение с Эрдоганом крайне напоминает известный звонок Путина Бушу-младшему 11 сентября 2001 года — за ним, как мы помним, последовал «медовый месяц» в отношениях с США, продлившийся, правда, недолго. Чего-то подобного я жду и сейчас — борьба с террористами сможет сплотить Москву и Анкару, но лишь временно: стороны скоро поймут, что террористами они считают совершенно разных людей и бороться с ними намерены по-разному.
В общем, момент примирения указывает на его случайный — и потому временный — характер.
В-третьих, важным фактором улучшения российско-турецких отношений, несомненно, стали растущие сомнения Москвы в своем недавнем союзнике — Иране. Еще в прошлом году казалось, что эта страна — а она является одним из серьезных соперников Турции за влияние на Ближнем Востоке — главный партнер России (и Сирии). Однако после нормализации отношений с Западом ситуация стала меняться. Практически ни одна надежда Москвы на хозяйственные выгоды от снятия с Тегерана санкций не оправдалась. Иран закупает «Боинги», подписывает миллиардные контракты с европейскими технологическими компаниями, приглашает западных грандов к разведке новых месторождений углеводородов. Более того, существенно снизилась активность иранской поддержки сирийских правительственных сил. Понеся существенные потери, иранцы отозвали из Сирии значительную часть своего военного и технического персонала; отчасти и по этой причине операции армии Асада стали намного менее успешными, зато повстанцы перешли в наступление на всех фронтах. Похоже, без диалога с Анкарой не обойтись, ведь бесславно уходить из Сирии не хочется.
В-четвертых, Турция остается одной из крупнейших соседних с Россией экономик. Товарооборот с ней в 2013 году составил более $32,7 млрд. Между тем сейчас становится понятным, что экономическое взаимодействие с Европой будет парализовано еще по меньшей мере на год, тогда как с Китаем оно по-прежнему так и не налаживается в тех масштабах, о которых мечтают в Кремле. Недавно в Санкт-Петербурге Путин говорил о том, что «уже в июне с нашими китайскими коллегами мы планируем дать официальный старт переговорам о создании всеобъемлющего торгово-экономического партнерства в Евразии с участием государств Европейского экономического союза (так на сайте, но, вероятнее всего, имелся в виду Евразийский экономический союз. — Прим. автора) и Китая». Однако визит в Пекин принес только весьма лаконичную новость о подписании Заявления о начале переговорного процесса по разработке соглашения о торгово-экономическом сотрудничестве между ЕАЭС и КНР, то есть ничего не принес. На таком фоне не разбрасываются и Турцией.
Так что для России возвращение к более нормальным, скажем так, отношениям с Турцией — вполне естественный шаг. Он позволяет несколько сократить масштаб международной изоляции, продемонстрировать, что Москва может не только вводить санкции, но и отменять их (хотя боится делать это в случае, если санкции установлены с двух сторон — по крайней мере так Путин объяснял, почему Кремль не хочет отменять ограничения по импорту продовольствия из ЕС в одностороннем порядке). Для Турции этот шаг столь же объясним: страна стремится вернуться к нормальным отношениям со своими ближайшими соседями на фоне растущей отчужденности от Европы и США (одним из подтверждений можно считать и восстановление контактов между Анкарой и Иерусалимом, практически прерванных шесть лет назад после известного инцидента с «флотилией свободы»). Так что не приходится сомневаться, что ближайшие месяцы и даже несколько лет станут периодом оживления российско-турецких отношений.
Однако сохраняется вопрос о том, долгим ли окажется это оживление — и это сейчас самое важное. Лично у меня есть в этом сомнения — как минимум по трем причинам.
1. Экономические отношения между Россией и Турцией по-прежнему будут омрачаться отсутствием глубокого взаимопонимания в основной сфере путинских интересов — газовой. В последнее время «Голубой поток» заполнен менее чем на 65%, а разногласия по поводу очередной гигантской стройки так и не преодолены, причем, судя по всему, проблемы имеются не только с европейской, но и с турецкой стороны. Россия серьезно «давит на газ», ведь даже при всей оскорбленности Путина атакой на российский самолет никто в Москве и не задумался о том, чтобы «перекрыть газовую трубу», что могло быстрее выбить из Эрдогана извинения и компенсации. Поэтому, если прогресса на этом «фронте» не будет, можно ждать отката, ведь Кремль сейчас наверняка рассчитывает на быстрое и заметное продвижение вперед.
2. Остаются разногласия по Сирии. Хотя многие обозреватели и политики поспешили отметить быстрое сближение позиций обеих сторон, очевидно, что практически единственной силой, которая может серьезно подорвать позиции «Исламского государства» (организации, запрещенной на территории Российской Федерации), остаются курды, а единственным обещанием, на которое они могут «клюнуть», — фрагментация Сирии с образованием курдского государства, на что Анкара пойти не может. Поэтому после некоторого периода возросшего взаимопонимания Россия и Турция, по-видимому, снова разойдутся как в оценках всего сирийского конфликта, так и в понимании желаемого каждой из сторон его исхода. Я не думаю, что из-за российских туристов на турецких курортах и турецких помидоров в российских магазинах отношение Эрдогана к Асаду может претерпеть существенные изменения.
3. Что также существенно, у Турции имеются — и становятся все более различимыми — интересы на постсоветском пространстве: в Азербайджане, Туркмении и Казахстане. Турция активно поддерживает создание в регионе транзитных путей, огибающих территорию России, и уже сейчас она является вторым после Китая крупнейшим инвестором в Центральной Азии. Россия, в свою очередь, все внимательнее относится к евразийскому проекту — по сути, единственному оставшемуся у нее инструменту интеграции во что бы то ни было или чего бы то ни было. Я не исключаю, что активность Анкары в регионе (я и не говорю про ее поддержку Баку в карабахском конфликте) станет дополнительным раздражающим Москву фактором.
Сейчас, разумеется, никто не знает, как поведут себя два политика, которые после периода взаимной неприязни решили снова подружиться. Время покажет. Единственное, чего стоит пожелать, — чтобы дружба с Турцией не аукнулась России бóльшим числом гробов, чем конфликт с ней.