Спасти подполковника Путина

27.06.2016 10:06

Несмотря на бодрые заявления отечественных чиновников, экономическая ситуация в России остается тяжелой.

Несмотря на бодрые заявления отечественных чиновников, экономическая ситуация в России остается тяжелой. Возможность возвращения к росту пока выглядит неочевидной; бизнес-климат в стране называют «весьма враждебным» даже самые успешные предприниматели; программа экономических реформ не будет принята как минимум в ближайший год; напряженность в отношениях с внешним миром не снижается. Бюджет сводится с дефицитом, а накопленные резервы будут исчерпаны через полтора-два года — и то если сырьевые цены снова не пойдут вниз.

Сегодня, и это всем известно, за влияние на президента борются экономисты, призывающие к либерализации, и те, кто стремится усилить роль государства в экономике, в том числе и через наращивание денежной эмиссии. По некоторым вопросам оппоненты согласны друг с другом, однако различий в их позициях куда больше, чем точек соприкосновения. Президент колеблется, понимая, что каждый из предлагаемых вариантов таит в себе значительные риски. Время уходит. С момента начала кризиса 2008 года — своего рода «первого звоночка» для путинской системы — прошло десять лет, но страна практически застыла на месте, если сравнить ее «достижения» с теми, что можно наблюдать в Китае и Сингапуре, Дубае и Эр-Рияде.

В такой ситуации, вероятно, возможны самые неожиданные предложения, и одно из них могло бы сводиться к созданию того, что, я уверен, немедленно будет названо «экономической опричниной» — к формальному разделению народного хозяйства на государственный и частный секторы.

Если описывать это предложение кратко, я бы начал с того, что серьезной проблемой России является не столько излишняя доля государства в активах, сколько неопределенность ее границ. Это приводит к тому, что интересы бизнеса и государства пересекаются постоянно, а защита последних оборачивается непрекращающимся «кошмарением» предпринимателей. При этом основная часть доходов не извлекается правительством из среднего или мелкого бизнеса и не обеспечивается налогами с граждан, а связана именно с деятельностью крупных компаний или проистекает из налогов на экспорт и импорт. Поэтому суть предложения сводится к консолидации (хотя могут спросить — куда уж дальше) крупных компаний и ослаблению давления на частное и индивидуальное предпринимательство.

Что имеется в виду? Возьмем хотя бы несколько крупных госкомпаний — «Роснефть», «Газпром», «Башнефть», «Транснефть», РЖД, «Аэрофлот», ВТБ и Сбербанк, Ростехнологии и ряд других. Первые две из них в 2015 году заплатили в бюджет в виде налогов и пошлин более 2 трлн руб. каждая, что в совокупности составило около трети федеральных доходов. Все вместе крупнейшие госкомпании обеспечивают более половины доходов федерального бюджета. В то же время многие из них, скажем так, не слишком эффективны: у того же «Газпрома» эксперты выявили бесполезные траты более чем на 2,4 (!) трлн руб. за шесть лет; себестоимость продукции и услуг госкомпаний растет, а многие рынки оказываются потерянными. При этом капитализация «национальных достояний» сократилась более чем в пять раз за последние восемь лет, опустившись с $1+ трлн до менее чем $200 млрд. И, на мой взгляд, вместо того чтобы выжимать из рыночных секторов экономики «последние копейки», повышать налоги и сборы, устраивать бесконечные проверки и в итоге уничтожать бизнесы и рабочие места, власти правильнее было бы заняться тем, что она уже имеет.

Сегодня в Кремле обсуждается вопрос о продаже части акций госкомпаний для покрытия бюджетного дефицита. На мой взгляд, правильнее всего было бы пойти другим путем.

Принадлежащие государству контрольные пакеты акций следовало бы передать в национальный инвестиционный фонд — такой, например, как сейчас создается в Саудовской Аравии, или такой, какие существуют в Сингапуре и Объединенных Арабских Эмиратах. Приоритетом деятельности такого фонда являлось бы пополнение казны и повышение эффективности государственных компаний, а не «инвестиции» в футбольные клубы, пустые трубы и самолеты для менеджеров. Наблюдательный совет, который мог бы возглавить президент Путин, должен состоять исключительно из профессионалов международного класса, ранее не связанных с российским бизнесом. Соответственно, управление всеми входящими в холдинг компаниями следует поручить успешным международным менеджерам, полностью деполитизировав коммерческую деятельность этих корпораций.

Сегодня сложно понять, чем являются «Газпром» или РЖД — спонсорами спортивных мероприятий и внешнеполитических акций или ориентированными на повышение core results компаниями. Задачей реформы должно стать превращение их в своего рода cash machines для государственного бюджета. Газ должен не «разворачиваться на Восток», а продаваться туда, где это наиболее выгодно; нефтяные компании не должны строить судостроительные предприятия, а заниматься органическим наращиванием добычи; про шубохранилища я и не говорю. Учитывая масштабы превышения смет госкомпаний над аналогичными сметами за рубежом, издержки можно снизить как минимум на треть, прибыли существенно увеличить, массу ненужных расходов — «порезать». В перспективе 3–5 лет несложно удвоить сумму выплачиваемых 10–15 госкомпаниями налогов, пошлин и особенно дивидендов (в том числе и за счет сокращения инвестпрограмм). Не менее важной в данном контексте является и другая задача — повышение капитализации всего национального инвестиционного фонда в 2–3 раза и продажа 20–25% его акций крупнейшим международным инвесторам.

Иначе говоря, пришло время для того, чтобы проявить по-настоящему государственный (а не чиновничий) подход к управлению крупной собственностью. Результатом может стать рост налоговых поступлений от такой «опричнины» как минимум до 10 трлн руб. в год, или 2/3 доходов федерального бюджета, и повышение капитализации государственных активов на $150–250 млрд, что эквивалентно еще одному годовому доходу бюджета.

При этом основная цель заключается не только в решении текущих проблем. «Спасти подполковника Путина» от неминуемого краха сложившейся в России экономической системы можно только в случае, если через 10–15 лет (а этот горизонт, я убежден, находится вполне в рамках предполагаемых им сроков его управления страной), когда в мире резко снизится потребность в ископаемых энергетических ресурсах и большинстве других видов производимого в России сырья, страна обладала бы устойчивой саморазвивающейся неолигархической экономикой. В этом аспекте предлагаемая стратегия повторяет то, что было сделано китайскими властями на первом этапе реформ, в 1980–1990-х годах.

Обладая мощным источником стабильных налоговых поступлений и регулируя их размер в случае падения цен на нефть за счет валютного курса, российские власти могли бы пойти на максимальную либерализацию экономической деятельности за пределами «корпорации». Иначе говоря, нужно ориентироваться не на то, чтобы выгодно продавать имеющиеся компании, а на то, чтобы в России создавались тысячи новых. Налоги на частный бизнес следует снизить, с тем чтобы в стране появлялись новые рабочие места, в которые перетекала бы рабочая сила, высвобождаемая на предприятиях «корпорации», ведь немыслимо, когда в «Газпроме» занято в три раза больше работников, чем в Shell, при втрое более низкой выручке, а в РЖД — в 12 раз больше персонала, чем в железных дорогах сопоставимой Канады! Частный сектор, таким образом, будет сопряжен с повышением эффективности государственного. Более того, продолжительное освобождение от налогов должно на время превратить Россию в своего рода большой офшор, в который могли бы приходить иностранные компании и развиваться свои — с пониманием того, что после 10–15-летнего периода налоги начнут повышаться, так как золотые дни «корпорации» останутся позади.

Имея прочную опору в виде эффективного государственного сектора — а во всем мире он может управляться эффективно, если государство имеет лишь титул собственника, позволяя компании развиваться по рыночным законам, — российские власти могли бы сделать страну привлекательной для инвестиций. А независимые инвесторы за 10–15 лет «покоя» от бессмысленной своры «силовиков» создали бы основы той экономики, на которую в будущем и могла бы быть переложена пресловутая «налоговая нагрузка» — разумеется, постепенно и аккуратно. Повторю: как показал тот же китайский опыт, политическое руководство, сосредоточив полный контроль над крупнейшими компаниями, вполне может допустить опережающее развитие частного сектора, которое — каким бы успешным оно ни стало — не будет угрожать авторитарной «стабильности».

Россия, судя по всему, не собирается становиться европейской страной — даже в экономической сфере. Это печально, но не катастрофично, потому что Азия демонстрирует массу впечатляющих примеров того, как от Китая до Саудовской Аравии государство выбирает разумную стратегию отделения бизнеса от политики, которая в большинстве случаев приносит достаточно впечатляющие результаты. Нам, я уверен, наконец следует начать учиться — если не у Запада, то у Востока. Потому что в «чистом» виде никакой идеологический проект — ни новая «либеральная революция», ни возвращение во времена Госплана — спасти нынешний режим, на мой взгляд, уже не сможет.