Зачем в королевстве Ло консервируют новорожденных (ВИДЕО)

Сударшан Аматя в 1990 году закончил Харьковский институт инженеров городского хозяйства и неплохо изъясняется по-русски.

Мы слушали Сударшана и поглощали непальские вареники момо. Говорят, что в непальскую кухню их ввёл наш земляк – одессит Борис Лисаневич. У него было несколько ресторанов в Катманду, в которых для туристов готовили борщ, вареники и другие украинские блюда. Борщ в Непале не прижился, так как здесь не едят говядину, да и свинину не жалуют. В основном, момо здесь готовят на пару, иногда дополнительно обжаривают. Начиняют их, преимущественно, куриным мясом. Непальцы едят вареники прямо на улице – передвижные «вареничные» располагаются вдоль основных бульваров Катманду и весьма популярны. Вареники прохожим подают на банановых листьях.

Мы же поглощали момо на крыше ресторана, где можно сразу заказать большую тарелку вареников и каждый момо будет с разной начинкой: курицей, рыбой, картошкой, грибами, сыром и даже со шпинатом. Под нами был полицейский участок и Храм Кобры города Бхактапур, что в 14 километрах от Катманду. Город этот основан в 9 веке, во времена, как говорится, Аскольда и Дира. Бхактапур лучше других городов Непала сохранил свой первозданный вид и казался с крыши музеем под открытым небом. Здесь проживает около 70 тысяч человек. Не считая бесчисленных туристов, которые беспокоят королевские покои Дворца «55 окон», бродят по старинным улочкам и площадям храмов Ньятопола и Байравнат.

«В Бхактапур тоже есть Живая Богиня Кумари, ‑ осведомил нас гид. – Не так давно американцы уговорили брахманов Бхактапура свозить Кумари в США. Когда она вернулась, был скандал, люди были недовольны. А Вам, уважаемый Константин, больше не снилась наша богиня? Теперь Ваша душа спокойна?»

«Нет, не спокойна!» ‑ пришлось рассказать, как вчера поздно вечером мы устроились в самом дальнем углу внутреннего дворика Dwaraka’s Hotel, где попивали пряный непальский чай и беседовали потихонечку, делясь впечатлениями. Только представьте себе, мы ‑ на краю света, в гималайском королевстве, в неварском отеле, в самом глухом углу его внутреннего двора. И вот к нам подходит девочка лет четырёх, в балетном платьице, со светлыми волосами и голубыми глазами. Откуда она здесь взялась?!!

«Здравствуйте, ‑ сказала девочка в шапке в виде тигриной головы, ‑ я хочу с вами познакомиться и поговорить!» И мы битый час разговаривали с этой малышкой из Санкт-Петербурга. О чём можно разговаривать с маленькой принцессой? О её платье, туфельках, о том, как она танцевала где-то «там-забыла-название», о её маленькой куколке-фее, а также о платье и туфельках этой куколки. Девочка, которая представилась Фифой, нас слегка раздосадовала. У нас были темы, срочные для обсуждения, а она властно перетягивала внимание на себя.

Утомившийся от детской болтовни, немного отключился от Фифы и принялся рассматривать отснятое за день на фотоаппарате. Когда девочка поняла, что мы уже не особенно настроены уделять ей внимание, она крикнула: «Простите!» Расплакалась и убежала. А ночью мне приснилась расстроенная и обиженная донельзя богиня Кумари.

«Эта девочка с головой тигра была Кумари! – безапелляционно заявил Сударшан. – Чтобы вы знали, все маленькие девочки на свете – это Кумари! Она пришла к вам поговорить на вашем языке. Нехорошо получилось». Сударшан закурил, посмотрел на вершины, возвышающиеся над Изумрудной долиной, немного помолчал. «Я договорился о вертолёте до последней базы альпинистов на горе Аннапурна, дальше будете ходить пешком. Я с вами не полечу, буду ждать вас в Катманду».

Для нас стало неожиданностью, что Сударшан отказался лететь в горы. Вместо него рано утром приехал другой гид Аман Накарми, который в 90-х учился в Петербурге, в университете телекоммуникаций имени Бонч-Бруевича. С ним мы приехали в аэропорт и увидели, что для полёта в горы нам предоставили маленький вертолётик Bell с двухлопастным винтом, что совсем нехорошо для местности с разряженным воздухом.

Пилот Ашиш по-русски и по-английски горячо уверял нас, что всё будет в порядке. Однако удручённое состояние от вчерашней встречи с Кумари никак не давало нам решиться лететь в горы на двухлопастном Bell-е, в то время, как остальные альпинистские группы улетали в это время на трёхлопастных геликоптерах.

Из одного такого прилетевшего вертолёта спасатели выгрузили альпиниста, завёрнутого для теплоизоляции в фольгу, на манер огромной конфеты. Альпинист был бледен, как поганка. «Горная болезнь, ‑ пояснил Аман, ‑ в горах надо адаптироваться, не ходить быстро всё выше и выше». Вообще-то именно это мы и собрались сделать, времени на постепенную адаптацию к горам у нас совсем не было. Понадеявшись на свою хорошую физическую подготовку и на извечный авось, мы сели в Bell и полетели к заповедной горе Аннапутре.

Мы высадили Амана Накарми на первой альпинистской базе, где начинались владения никогда не тающего снега. А на последней базе нас ждал шерп Цамба. Шамбала, или Шангри-ла, всегда была на уме у альпинистов, которые готовы ползком преодолевать голые отвесные скалы, чтобы достичь неизведанных пещер таинственного королевства Мустанг. В этом автономном районе Непала есть, как ещё меньшая матрёшка, совсем крошечное и недоступное королевство Ло. Туризм во владениях короля Ло ограничен. Нам потребовалось специальное разрешение непальских властей и приобретение визы за $500 на человека. Полёты в Мустанг до аэропорта в городе Джомсом и трекинги до столицы Верхнего Мустанга – городка Ло Мантанг ‑ организуют частные компании в Катманду. Например, наша Nepal Kamaz Tours & Travels собирает группы, обеспечивая их полным снаряжением и пропитанием. На территории королевства Ло совершенно не факт, что туристы смогут что-нибудь купить.

Де-юре королевские титулы упразднены решением правительства маоистов в 2008 году, но король Непала по-прежнему живет в своём дворце, а королю Мустанга по имени Биста маоисты всё же сохранили титул в качестве культурного фактора региона.

Протяженность королевства Мустанг составляет порядка 80 километров от горы Аннапурна, и на всем этом пути нам встречались чёрные проёмы пещер в изъеденных ветрами горах. Это остатки древних жилищ, поднятых на недосягаемую высоту с целью уберечься от внезапного нападения.

Войны тут сотрясали окрестности постоянно. В VII веке здешняя империя включала в себя весь Непал, Тибет и Бутан. Те, кто не хотел подчиняться королям с низин, уходили в горы и «выкурить» их оттуда было практически невозможно... Так появлялись высокогорные посёлки в скалах, больше всего напоминающие рукотворные христианские пещеры Каппадокии. Подобный древний уклад сохранился только в нескольких уголках Тибета, один из них – королевство Мустанг.

Наш проводник Цамба очень добродушный человек. Он привёл нас прямо к себе в гости. Его жена Таян хлопотала дома. Ещё один муж Таян по имени Тимле возился с дровами ‑ груды валежника сложены по периметру дворика. Тимле собирал эти груды по одной веточке, на такой высоте полноценных деревьев не часто встретишь. Зимой Мустанг накрывается многометровым слоем снега, а морозы на четырёх тысячах метрах стоят жесточайшие. Если в Катманду сейчас +28С, то в посёлке Цамбы на солнце было -4С. Теплынь!

Деревьев почти нет, кустарника мало: на одном валежнике зимой долго не протянешь. Шерпы используют топливо, универсальное для всех пустынь планеты – навоз домашних животных. В Тибете ‑ это як, вокруг него обустроено вся шерпская экономика. Шерсть, шкуры, мясо, молоко, но прежде всего – экскременты. Навоз высушивается и хранится, как уголь.

Ещё один муж Таян, по имени Норву работал где-то в поле, а Сонам ушёл по делу к соседям. Хотя мы можем изъясняться только через переводчика Цамбу, в большинстве случаев языка жестов достаточно. Английский у шерпа очень трудный для понимания.

Нас завели в трехкомнатную пещеру. Кухня совмещена с гостиной. За занавесками две спальни без окон. Скорее, это глубокие ниши. Одна для Таян и того мужа, с кем она нынче спит, другая, по всей видимости, для двух других мужей. Свод пещеры для меня был низковат, учитывая, что за годы обитания, он порос какой-то чёрной плесенью, мне пришлось передвигаться под ним, согнувшись в три погибели. Пол утрамбован и чисто выметен, а стены белёные.

Таян растопила печь и поставила на огонь чайник. В пещерах топят по-черному, тёплый ароматный дым заполнил помещение и неспешно вытекал сквозь пробитое в стене оконце.

Тибетский чай – это, наверное, уже и не чай, а суп. Как только он вскипел в чайнике, Таян перелила его в узкую длинную ступу и взбила вместе с маслом яка. На вкус пойло солёное. Как «если только попробовать», то можно, однако гораздо вкуснее непальский кофе из термоса с кусочком сыра из молока того же яка. Сыр цветом, как желток инкубаторской курицы, вкус тоже сильно с душком.

«Вкусно, вкусно, Таян!» ‑ говорим мы хозяйке, показываем большой палец. Закатываем глаза в притворном удовольствии. Ни фига не вкусно, на самом-то деле! Впрочем, может горечи в угощение шерпов добавляло то обстоятельство, что все три наших фотоаппарата практически вышли из строя. У одного Sony, с горным телеобъективом, непостижимым образом разрядились предварительно специально заряженные аккумуляторы. У другого Olimpus, с «глубоким» объективом, экран покрылся трещинами и погас. У третьего репортёрского Nikon объектив «зацвёл». Снимки с последнего ещё можно «вытянуть», но для этого требуются специальные усилия и компьютерная программа. Так что, подробнее, расскажу вам о королевстве Мустанг и его людях несколько позже, когда будут готовы иллюстрации…

***

В самый последний день нашего пребывания в Непале, турагентство устроило нам званый ужин с этническими танцами.

Владелица нашего турагентства Nepal Kamaz Tours & Travels, а также ресторана Wunjala Moskva – госпожа Гаятри Кансакар. Она провела практически весь ужин с нами, несмотря на москвичей в соседнем шатре. У неё привлекательное смуглое лицо, гордая осанка и длинные чёрные волосы, перехваченные жгутами чёрных и красных нитей. У Гаятри музыкальный голос и очень милое произношение, когда она говорит на русском языке. Делает она это практически без ошибок, годы обучения в Киевском университете им. Т. Шевченко не прошли для Гаятри даром.

Так как мне довелось также учиться в этом университете, то мы нашли с госпожой Кансакар множество общих знакомых и каких-то корпоративных воспоминаний, которые не ведомы тем, кто не учился в нашем «универе» и не жил в его студенческих «общагах». Гаятри Кансакар высказала сожаление, что после инцидента, произошедшего с ней в 2002 году, она более не отваживается приезжать в Украину. Поэтому попросила нас передать привет своему однокурснику и бывшему министру иностранных дел Украины Борису Тарасюку.

Оказывается, в 2002 году госпожу Гаятри Кансакар высадили из поезда Москва-Киев в Конотопе, не смотря на то, что все документы были в порядке. Она специально не полетела самолётом, а взяла билет на поезд, хотела полюбоваться Украиной – её природой, пообщаться с людьми, прочувствовать путешествие по любимой стране.

Гаятри провела 12 мучительных часов в тюремной камере ж/д станции Конотоп, потом была отпущена и добиралась до Киева на электричках. Как досадно! Один бестолковый сержант, не различающий нелегала-китайца и высокообразованную даму из благородного, королевского народа невар, ‑ и вот день в тюрьме отравил пятилетнее впечатление об Украине. Это было горько слышать. Горько, потому что неисправимо. Если бы не конотопские служаки, в Катманду был бы ресторан «Київ», а не «Москва».

Слабо утешает, что одессит Борис Лисаневич тоже провёл в непальской тюрьме какое-то недолгое время. Ну, поквитались! Простите, милая Гаятри, если вам показалась неуместной моя шутка.

«Может быть, вы не знали, ‑ пояснила нам госпожа Кансакар, ‑ богиня Дошинь, в честь которой в эти дни в Непале устраиваются празднества – это одна из ипостасей богини Кали. А Кумари – это всё та Кали, только в детстве».

Кумари – это Кали? Грозная беспощадная богиня-разрушительница Кали, которой по сей день индуисты приносят человеческие жертвоприношения?! О, Кумари! Мы трижды приходили тебе в храм на аудиенцию, а ты поломала нам фотоаппараты за то, что мы не уделили тебе достаточного внимания. Поистине, ребёнок!

Утром, когда мы покидали Dwaraka’s Hotel, к нам опять подбежала маленькая белокурая Фифа в шерстяной шапке в виде головы тигра (+25С на дворе). «Приезжай ещё!» ‑ она обняла меня за ногу, так же, как это делает моя младшая дочка, её ровесница, четырёхлетняя Катенька.

Мы общались с Фифой до тех пор, пока за нами не приехал транспорт в аэропорт Трибхуван. Оказалось, что у Феофании, так полное имя нашей очаровательной визави, в Киеве живёт крёстная мама – Маша Шубина и Кумари передаёт ей привет.