Почему полиамория — не измена, а браку в его традиционном понимании пришел конец

Статті

09.08.2019 19:22 (Оновлено 09.08.2019 в 22:34)

Олеся Крамаренко, джерело: «Facenews»

Статті

​Собственно говоря, траектория движения однополых браков неумолимо ведет к принятию полиамории и даже отмене правовых санкций против кровосмесительных браков.​

Пример подобных отношений — семья по фамилии Янг. Это женщины, состоящие в постоянных отношениях, которые любят и заботся друг о друге. Они разделяют домашние и финансовые обязанности. Делят постель и занимаются любовью. У них есть ребенок (благодаря донорству спермы и экстракорпоральному оплодотворению), и они намерены родить еще двоих. Янги провели церемонию бракосочетания, на которую надели красивые белые свадебные платья. Они похожи на любую обычную однополую супружескую пару. Только они не пара. Долл, Киттен и Бринн Янг — это трипл. И, по крайней мере, на данный момент, Массачусетс (именно там проживает данная семья), как и другие штаты, не признает браками «полиаморные» союзы (романтическое партнерство трех или более лиц).

Но Долл, Киттен и Бринн думают, что это несправедливо и должно измениться. Они хотят брачного равенства для себя и других полиамористов. Они гордятся тем, что их родное государство находилось в авангарде юридического признания однополого партнерства браком, благодаря смелому вмешательству Верховного суда Массачусетса, в котором доминируют либералы. Женщины настаивают на том, что те же принципы, которые породили то, что они и большинство либералов (и, похоже, более чем несколько консерваторов) считают «равенством брака» для геев, должны дать тот же результат для других сексуальных меньшинств, особенно полиаморных людей, таких как они.

Если пол не имеет значения для брака, почему количество партнеров должно иметь значение? «Если любовь создает семью», как гласил лозунг, когда выдвигалась причина принятия однополых браков, то почему их семью следует рассматривать как недостойных того же? Почему их брак лишен юридического признания, достоинства и социального положения? Долл, Киттен и Бринн любят друг друга и так же преданы друг другу и своим детям, как, скажем, Дональд Трамп и его третья жена или Элтон Джон и его муж. Они находят удовлетворение в своем долгосрочном сексуальном партнерстве, так же как противоположные и однополые пары находят удовлетворение в своих.

Женщины считают, что достоинство их отношений, не говоря уже об их личном достоинстве, подвергается нападкам, когда их брак рассматривается как неполноценный и недостойный юридического признания. Их дети и будущие дети подвергаются стигматизации в соответствии с законами, запрещающими обращаться с родителями как с женатыми. Как это повредит браку, скажем, Джона и Гарольда, пары по соседству, если Содружество Массачусетса признает брак Янгов? В самом деле, какое оправдание можно дать — какой законный государственный интерес может быть приведен — за обесчестивание Долл, Киттен и Бринн и их брака? Конечно, единственное объяснение, кроме религиозных сомнений, которые не могут быть навязаны государством конституционно, это — дискриминация.

За последние несколько лет ряд популярных веб-сайтов, газет и журналов — Salon, Slate, USA Today, Newsweek, Atlantic — опубликовали сочувственные истории о полиамории. Newsweek сообщает, что, хоть полиамория остается нетрадиционной, в Соединенных Штатах сегодня насчитывается около 500 000 полиаморных домохозяйств. Полигамные и полиаморные отношения, часто с детьми, выставляются как еще один исторически неправильно истолкованный способ быть семьей — и те, кто вступает в такие отношения, зачастую, преследуемое меньшинство.

В прошлом месяце « Нью-Йорк Таймс» опубликовала эссе профессора права Чикагского университета Уильяма Боде, призывающего читателей послушать мнения о многоженстве и других сексуальных отношениях с несколькими партнерами. Он отметил, что они могут иметь некоторые преимущества по сравнению с моногамными партнерскими отношениями, например, у ребенка больше любящих родителей, которые будут присматривать за ним и выполнять другие домашние обязанности. Профессор с легкостью выявил недостатки в аргументах против полигамии, выдвинутых такими авторами, как Ричард Познер, которые поддерживают однополые партнерства, но хотят провести черту там, где начинается полигамия.

«Мы должны помнить, — заметил Боде, — что сегодняшние демонстрационные возражения часто оказываются тривиальными спустя десятилетия. Мало кто поддерживал конституционное право на однополые браки, когда писатели Эндрю Салливан и Джонатан Раух выступали за них всего два десятилетия назад. Например, судья Познер этого не сделал. По мере того, как мы становимся свидетелями новых экспериментов с семейными отношениями, наши взгляды на многоженство также могут измениться».

Многие полиаморные люди говорят, что подобные отношения — их желание и потребность, поскольку многие партнеры имеют решающее значение для их идентичности, и что они с самого раннего возраста знали, что никогда не смогут найти личную и сексуальную реализацию в чисто моногамных отношениях. Суть в том, что такие люди являются следующим сексуальным меньшинством, чьи права человека, включая, конечно, право на равенство в браке, должны соблюдаться. Они следуют тому же принципу, что и сторонники однополых браков, в процессе интеграции полиамории и создания культурных предикатов для ее юридического признания. И это работает. Согласно последним опросам, четверть американцев в настоящее время готовы признать полиаморные браки, а среди не связанных с религией граждан (число которых в Соединенных Штатах растет) — 58 процентов.

В течение многих лет многие сторонники сексуальной свободы и однополых браков советовали открыто не пропагандировать полиаморию — будь то в форме многоженства (у одного мужа несколько жен) или в форме групповых связей, таких как у Янгов. Но не все слушали. Например, профессор Университета Аризоны Элизабет Брэк, известный адвокат, с целью расширения исторического понимания брака в течение многих лет пропагандирует то, что она называет «минимальным браком», когда «люди могут вступать в законные брачные отношения с более, чем одним партнером. Сами определяют пол и количество сторон, тип вовлеченных отношений и какие права и обязанности у каждого».

Более 300 ученых и защитников «ЛГБТ и их союзников» призывали к юридическому признанию браков или эквивалентных сексуальных отношений с участием более двух партнеров. Эти и другие открытые сторонники полиамории и ее юридического признания теперь выглядят так, будто опередили свое время. С USA Today , Newsweek и другими уважаемыми публикациями, сочувственно представляющими полиаморию, все больше и больше полиамористов и их союзников будут чувствовать себя безопаснее. Конечно, политиков среди них еще нет, но мы все знаем, что они почти всегда примыкают одними из последних. Достаточно скоро лед тронется, точно так же, как это было с однополыми браками.

Необычайно влиятельный философ-правовед и теоретик конституции Рональд Дворкин учил, что закон в основном касается общества, принимающего обязательства по определенным моральным принципам и разрабатывающего их последствия со временем. Основополагающим для этого является одинаковое отношение к делам. Суть дела об однополых браках заключалась в том, что гендерные различия не имеют отношения к тому, чем на самом деле является брак, а именно формой преданного сексуально-романтического общения и домашнего партнерства. Задача для сторонников однополых браков заключается в том, чтобы либо принять полиаморию на основе того же видения брака, либо предложить новое и более конкретное видение — такое, которое может объяснить, почему количество имеет значение, а пол — нет.

Несмотря на то, что все большее число сторонников «равноправия в браке» соглашаются с тем, что настало время признания полиаморных браков, некоторые все еще пытаются избежать этой проблемы. Лишь немногие сторонники однополых браков оказались готовы провести принципиальную линию против многоженства — сказать, что «пол не имеет значения, но количество имеет значение: брак, в принципе, партнерство двух человек; поэтому союзы из трех или более лиц должны быть лишены права на юридическое признание». Проблема тех, кто относится к этой последней категории, заключается в том, что они не могут придумать что-либо, приближающееся к правдоподобному аргументу. Они либо пытаются выжать что-то из предполагаемого «факта», что гомосексуализм — это «сексуальная ориентация», а полиамория — нет, либо указывают на практические трудности в применении принципов семейного права для партнерских отношений, в которых участвуют более двух человек.

С точки зрения полиаморных людей и их союзников, все эти аргументы являются слабыми до такой степени, что их можно назвать презренными — нелепые обоснования для исключения их из признания и статуса, которые даны другим в относительно похожих отношениях. Для поли-людей быть поли как центральное место в их идентичности, а быть в полиаморных отношениях так же важно для реализации, как быть геем и быть в однополом партнерстве для людей, которых сексуально или романтично привлекают представители их же пола. Полиамористы возражают против того, чтобы быть сексуальным меньшинством, которого заставляют соглашаться на отношения, не удовлетворяющие их или не отвечающие их принципам. Им ведь также отказывают в социальной поддержке и юридическом признании, которое получают отношения других.

Что касается практических проблем, они отмечают, что современное право в широком спектре областей имеет дело со сложностями, гораздо большими, чем те, которые ставит юридическое признание брака Долл, Киттен и Бринн Янг. Они отмечают, что административное бремя вообще не является основанием для отказа им в базовом гражданском праве вступать в брак. Женщины находят оскорбительным, когда люди, не являющиеся полиамористами, утверждают, что полиаморность не является основополагающей для идентичности и самореализации, или считают, что такие люди, как Долл, Киттен и Бринн, не могут отдавать себя друг другу так же полно, как геи или моногамные люди. Основываясь на своем личном опыте и на том, что они знают из опыта других людей, работающих с полиамористами, они также отвергают мнение о том, что членство в подобном союзе увеличивает вероятность возникновения проблем в браке, возникающих на почве ревности. Это — лишь стереотип, предубеждение.

В любом случае, если формы патриархата, которые были распространены в прошлом, дают основания для ограничения брака, они в равной степени дают основания для полной отмены брака. Конечно, дело о полиамории и ее юридическом признании предполагает, что брак — это то, что так называемые сторонники «равенства браков» изображают так: совершенное сексуально-романтическое общение или домашнее партнерство. И это именно то, что было отвергнуто защитниками новых тенденций. То, что раньше называлось «брак», теперь называется «традиционный брак» (т. е. союз мужа и жены). Эти правозащитники, несомненно, правы, когда говорят, что новое видение брака — это инновация, а не «расширение границ» брака, полное переопределение.

В законодательстве и культуре брак исторически понимается как супружеский союз, в котором мужчина и женщина соглашаются объединиться в узы, которые:

• основаны на их сексуально-репродуктивной взаимодополняемости,
• осуществляются и возобновляются актами, которые объединяют партнеров как репродуктивную единицу («одна плоть»), выполняющую поведенческие условия деторождения,
• специально предназначенные и имеющие естественное удовлетворение от совместного воспитания детей.

Участие в браке рассматривается как неотъемлемая человеческая составляющая. Идея супружеского союза объясняет особенности структурирования брака в наших моральных и правовых традициях, в том числе:

• в правилах вступления в брак (в их числе и в случае неисполнения условий, например, бесплодия);
• требования (а) моногамии, (б) сексуальной исключительности (верности) и (в) постоянства обязательств («пока смерть не разлучит нас»);
• отношение к браку как к общественно значимому вопросу, который закон может и должен признавать, поддерживать и регулировать, а не как частный или религиозный вопрос, такой как крещение, бар-мицвы и обычные дружеские отношения (даже самые близкие и глубоко интимные).

Такое понимание брака радикально отличается от ревизионистской концепции, которую необходимо принять, если половая репродуктивная комплементарность не имеет отношения к браку. По мнению ревизионистов, брак по сути является союзом на уровне эмоций. То, что выделяет его,— это определенная эмоциональная связь. Брак объединяет партнеров в особенно близкую или интенсивную форму дружбы, которая обычно включает в себя секс. Таким образом, секс, грубо говоря, является случайным бонусом, а не обязательным в брачных отношениях. Конечно, то же самое относится и к деторождению — это просто случайность. По словам Джона Корвино, ведущего философского защитника ревизионистского взгляда, брак — это «ваши отношения с человеком номер один».

Супружеская идея брака, напротив, воспринимает людей как единство тела и разума, а брак — как объединяющих супругов аспект на всех уровнях их бытия: биологическом, аффективном и рационально-нравственном. Акты физической близости, удовлетворяющие поведенческим условиям деторождения, являются отличительным завершением и печатью этого уникально всестороннего союза. Эти действия не только вызывают чувство близости; они буквально воплощают супружеский союз супругов, делая их биологической (сексуально-репродуктивной) единицей.

Таким образом, секс является неотъемлемой частью брака. Дружба — это союз сердец и разума; брак, однако, является союзом не только на этом уровне, но и на телесном, биологическом. Он отличается от обычных дружеских отношений, как и в случае с ревизионистским взглядом, лишь степенью эмоциональной напряженности, но в натуральной форме. Это точно не понимается как «ваши отношения с вашим человеком номер один».

Брак — это тип связи, который предписан для продолжения рода и, естественно, будет «выполняться» супругами, имеющими и воспитывающими детей вместе. По супружескому пониманию, брак — это отношения, которые объединяют мужчину и женщину как мужа и жену, чтобы быть отцом и матерью для их детей. Его социальная роль заключается в том, чтобы максимизировать шансы на то, что дети вырастут в контексте преданной любви — супружеской связи — мужчины и женщины. Это гарантирует, что как можно больше детей будут воспитываться с преимуществами как материнских, так и отцовских ролевых моделей, влияния и заботы.

Ревизионистская проблема, особенно в результате сексуальной революции и всестороннего принятия внебрачного секса и сожительства, рождения ребенка вне брака и развод подорвала общественное понимание и поддержку супружеского союза, хотя это видение не было полностью утеряно. Идея, которая была буквально непостижимой еще совсем недавно, — поколение «однополых браков» — не только внезапно стала понятной, но и в подавляющем большинстве доминировала среди культурной элиты. Для многих людей в настоящее время традиционная концепция брака — идея брака как супружеского союза — непонятна, ее можно объяснить только анимусом, предрассудками или устаревшими религиозными догмами.

Конечно, если брак отличается главным образом своей эмоциональной интенсивностью, то на самом деле нет причин, по которым двое мужчин или две женщины не могут вступать в брак. В конце концов, любые два человека могут испытывать романтическую привязанность друг к другу, брать на себя обязательство оказывать поддержку и заботу в совместной семейной жизни и полагать, что их отношения усиливаются взаимно приемлемыми половыми актами друг с другом. Но так же это могут трое мужчин. Или три женщины, скажем, Долл, Киттен и Бринн. Или мужчина и две женщины (независимо от того, объединены ли они как полиамористический ансамбль или мужчина вступает в отдельные браки с каждой женщиной). Или женщина и двое мужчин. Или четыре человека. Да что угодно!

Если кто-то предоставляет предпосылки сексуального либерализма, когда взрослые по обоюдному согласию вступают в любые сексуальные отношения, которые им нравятся, имеют ли они право жить без вмешательства государства?