Что сейчас происходит в Крыму? Каковы шансы, что политика Кремля измениться, если президентское кресло займет другой человек? Чего до сих пор не сделала Украина для лучшей интеграции крымчан на материке? Об этом и не только в интервью FaceNews рассказал журналист, крымчанин Павел Казарин.
Крым в РФ воспринимается, по большей части, как что-то заурядное, наряду с Пензой
Чем сейчас живет Крым? Какие системные процессы происходят на полуострове?
Россия долгое время использовала тему аннексии Крыма для мобилизации населения, того, чтобы легитимизировать идею переизбрания Владимира Путина на четвертый президентский срок. Но российские социологи говорят, что общество успокаивается, и тема Крыма уже перестает быть мобилизирующей. То есть Крым в самой России воспринимается, по большей части, как что-то заурядное, наряду с Пензой.
В самом Крыму происходят разные явления. С одной стороны, выделяются определенные деньги из российского бюджета по целевым программам, и, наверное, люди, имеющие доступ к их освоению, рады новым открывшимся возможностям. Но нужно понимать, что аннексия Крыма законсервировала полуостров и погрузила его в определенный исторический и цивилизационный формалин.
Регион является изолированным от всего остального мира. Туда не летают международные рейсы, не приходят даже российские крупные транснациональные компании, а самое главное, как говорит один мой знакомый, который живет на полуострове, Крым – это место, в котором есть, что есть, но нечем дышать. Любое публичное инакомыслие или даже инакомыслие в социальных сетях чревато обысками и возбуждением уголовных дел.
Если у Вас там есть знакомые, Вы точно владеете информацией, как прошел курортный сезон на полуострове.
Дело в том, что российская статистика в число туристов, которые приезжают, записывает любых людей, пересекающих границу с полуостровом. Как тех, кто пересекает административную границу между Херсонской областью и Крымом, так и тех, кто приезжает со стороны Краснодарского края или прилетает на самолете из России. И даже если вы бизнесмен и приезжаете на пару дней, чтобы заключить какую-то сделку, вас все равно запишут в туристы. Если вы регулярно пересекаете границу, вас могут записать в туристы несколько раз.
Именно этим объясняются астрономические цифры туристического потока, которые Россия предъявляет всем. В этом году она говорит, что планирует преодолеть отметку в 6 миллионов туристов, а в последний раз такое было в 1980-х годах в советское время. Но нужно понимать, что в советское время был «железный занавес», когда советский гражданин был очень ограничен в выборе места отдыха. Поэтому шесть миллионов туристов в советское время – это объективный показатель. А «6 миллионов туристов» в современной ситуации выглядит как попытка выдать желаемое за действительное.
Еще одна тенденция, о которой говорят крымчане, это попытки России изменить миграционные процессы. Что скажете на этот счет?
Действительно процессы переселения происходят. Условно говоря, мы можем себе представить какого-то российского военного отставника, у которого есть возможность выбирать, где получать квартиру. Разумеется, он выберет не какой-нибудь Североморск, а тот же Севастополь. Поэтому процесс перемещения действительно идет. Причем, это связано не только с отпускниками, но и с волной российской патриотической эйфории 2014-2015 годов, когда многие люди переезжали в Крым, продавая свою недвижимость в российских регионах.
Сейчас у меня, к сожалению, нет абсолютных цифр, чтобы говорить о конкретных и точных итогах этого процесса. Но то, что он продолжается, несомненно.
Как это может повлиять на теоретический референдум в Крыму, о котором время от времени мы слышим?
Я вообще не считаю разговор о втором референдуме уместным, потому что и первого референдума не было. Я не уверен, что будущее Крыма обязательно упирается в некий «второй референдум». Мы должны понимать одну простую вещь – восстановление международного права должно сопровождаться восстановлением территориальной целостности России и Украины по границам 2013 года.
Я думаю, что повестка второго референдума в первую очередь выгодна Кремлю. России бы как раз и было выгодно предложить всему миру схему, когда она проводит референдум, и это легализует случившуюся аннексию.
Российским властям выгодно существование врага, на которого можно спихнуть проблемы
Есть мнение, что Владимиру Путину в 2014 году был нужен только Севастополь. Вы согласны с этим утверждением?
Нет, я не согласен. Крым был нужен по нескольким причинам, потому что у любого человека множественные мотивы. Я думаю, там сошлось воедино несколько факторов. Во-первых, я думаю, что российское руководство искало повод поместить себя в будущие учебники истории.
Второй мотив был связан с тем, что российское руководство воспринимало всю историю украинского Майдана как спецоперацию западных спецслужб. Когда они вводили войска в Крым, в их сознании они не наносили первый удар, а лишь давали сдачи, считая, что имеют на это моральное право. В-третьих, я думаю, что это классическая история про реваншизм. На реваншистские настроения обречена любая империя, которая находится в процессе дезинтеграции.
Политика России, вероятно, может быть сменена, если к власти придет другой человек. По Вашему мнению, есть ли внутри российского, например, либерального общества реальная альтернатива Владимиру Путину?
Честно говоря, я не готов согласиться с подобной трактовкой. Когда-то я принадлежал к тем, кто считал, что Владимир Путин навязал российскому обществу свою повестку – идею имперского реванша, необходимости войны с Украиной, аннексии Крыма и так далее. Но чем дольше я наблюдаю за процессом, тем больше убеждаюсь в том, что Владимир Путин просто попал в запрос ожиданий, что российское общество (дало, – FaceNews) запрос на имперский реванш, войну с соседями, «вставание с колен», расширение границ империи, который Владимир Путин просто стал удовлетворять. Он лишь производное от этого запроса.
Я не думаю, что ему на смену может прийти завтра какой-нибудь либеральный политик, который в одночасье повернет страну в другую сторону. По одной простой причине. Любой человек, который придет на смену Владимиру Путину, окажется перед вилкой вариантов – либо он, победив дракона, сам становится драконом, который отличается от предшественника лишь стилистически. Либо он выбирает роль Михаила Сергеевича Горбачева: гласность, перестройка, демократизация. А это всегда чревато тем, что Российская Федерация начнет расползаться, потому что сегодня Россия – это не национальное государство, а квазиимперия.
Я думаю, из какого бы лагеря не пришел человек на смену Владимиру Путину, соблазн продолжить предыдущий курс в каком-то стилистически измененном варианте у него будет очень велик.
В Крыму продолжаются репрессии – обыски, задержания, штрафы. Как оцениваете уровень репрессий в целом, и будет ли он, по Вашему мнению, расти?
Нужно понимать, что, во-первых, у российских спецслужб существует план на раскрытие террористических актов. И если для его выполнения нужно придумать какую-то подпольную ячейку, то они ее придумают.
Во-вторых, мы понимаем, что российским властям выгодно существование какого-то врага, на которого можно спихнуть проблемы, которым можно запугать других и сказать: «Видите, от какой опасности мы вас спасаем ежедневно и еженощно». И это тоже удобный повод, чтобы искать весь этот внутренний «терроризм».
Кроме того, у России не осуществились планы по «приручению» Меджлиса крымских татар. Раз не удалось приручить, то силовики решили сделать ставку на то, чтобы сломать. Поэтому мы и наблюдаем то, что происходит.
У Киева нет сформулированной стратегии действий по Крыму
Что касается политики Украины в отношении полуострова, то, например, нардеп Дмитрий Белоцерковец акцентирует, что крымчане нерезиденты. Проукраинский активист Леонид Кузьмин говорит, что представительство президента в Херсоне носит условный характер. Чего, по Вашему мнению, не сделала Украина для удобства интеграции крымчан, выехавших на материк?
Тут ответ можно разделить на два аспекта. С одной стороны, есть технические моменты, которые можно было бы решить довольно быстро, закрыть этот вопрос раз и навсегда. Например, построить на админгранице в Херсонской области какие-нибудь современные центры предоставления административных услуг, где крымчане могли бы вклеивать фотографии в паспорта, получать биометрические заграничные паспорта, свидетельства о рождении. Сегодня из-за внутренних распоряжений Миграционной службы Украины это растягивается на недели, съедает кучу времени. Это можно было бы решить быстро и закрыть этот вопрос раз и навсегда.
Во-вторых, очень много нареканий существует по поводу закона о свободной экономической зоне «Крым», который был принят в 2014 году, который объявил крымчан нерезидентами. Его авторы говорят, что он принимался в интересах крымчан, но многие эксперты говорят, что он принимался в отношении тех украинских бизнесменов, у которых сохранился бизнес на полуострове, а права рядовых крымчан по степени важности шли на третьей-четвертой позиции. Поэтому нормальное законодательство, которое бы определяло статус крымчан и регулировало бы многие другие сферы, конечно, нуждается в отдельной разработке.
Но главная проблема Киева в том, что у него нет сформулированной стратегии действий по Крыму, которая дала бы нам, например, ответ на вопрос, что крымчанину можно делать в Крыму, а что нельзя, что будет считаться коллаборационизмом, а что – нет. Условно говоря, чтобы крымчанин мог посмотреть в этот список и понять: «Я ничего запрещенного из списка не сделал, поэтому без проблем могу выезжать в Херсонскую область, получать загранпаспорт».
Оккупационные власти все время пугают, мол, «вы все с точки зрения Киева коллаборационисты, вас всех обязательно задержат». Тем самым они стараются прервать ниточки между материковой Украиной и Крымом. Нужно для начала, как минимум, проговорить крымчанам, как им жить так, чтобы не бояться никаких последствий со стороны украинского правосудия.
Каков, согласно Вашим интуитивным ощущениям, процент тех, кто участия в аннексии не принимал, не был «за», но боится ответственности по возвращению Украины на полуостров?
В Крыму всегда было, условно говоря, 30%-35% активных «ядерных» пророссийских, где-то 20% «ядерных» проукраинских граждан, а все остальные были теми, кому все равно, под каким флагом жить. Это люди, сосредоточенные на ценностях бытового выживания. И да, если завтра вернется Украина, эта третья группа все так же продолжит жить своей обычной обывательской жизнью.
Но их пугает другое. Аннексия Крыма в 2014 году произошла сравнительно бескровно – погибшие были, но их было очень немного. Люди, которые изначально были напуганы появлением российской бронетехники, через какое-то время успокоились, когда поняли, что большой войны не будет. И этих равнодушных пугают сценарии новой смены флагов. И то, какая судьба их ждет в случае возвращения в Украину. Кто-то думает: «Я работаю медсестрой или врачом в больнице. Значит ли это, что меня бросят в тюрьму и так далее». Эти страхи можно от части развеять, если, повторюсь, проговорить, что именно Украина считает коллаборационизмом, а что – нет. Но эти страхи неизбежны, и было бы странно считать, что они не появятся.
Если бы в нашей стране была зрелая политическая элита, то тема Крыма звучала бы
Как предвыборный период и выборы, по Вашему мнению, в Украине повлияют на полуостров?
Думаю, что никак. Крымская тема сегодня, к сожалению, остается довольно нишевой. Социологически она не мобилизует большое количество украинских граждан. Поэтому крымская повестка вряд ли будет звучать в предвыборных программах украинских кандидатов. А если и будет звучать, то постольку-поскольку. Даже на уровне публичной риторики тема Крыма не будет особенно часто звучать, в отличие от войны на Донбассе и темы экономики.
Это же неправильно.
Да. И это вопрос ответственности политических элит. Если бы в нашей стране была зрелая политическая элита, то тема Крыма звучала бы. Не потому, что она дарит какой-то большой электоральный ресурс, а потому, что это является важным для будущего страны.
Мы сможем посмотреть на программы украинских кандидатов в президенты и понять, кто из них будет демонстрировать политическую ответственность, поднимая тему Крыма, а кто будет ориентироваться сугубо на политтехнологические методы, и, соответственно, темы Крыма не станет касаться вообще.
Чего ждать Украине от России, по Вашему мнению, в контексте выборов?
Сегодня Россия пытается добиться возвращения Украины в формат буферного, пограничного существования. И делает ставку сейчас не на военную силу, а на предстоящие две избирательные кампании.
В Украине существует огромное количество агентов влияния России, которые действуют в самых разных сферах – бизнесовых, политических, сфере публичных коммуникаций. Я думаю, этот ресурс будет задействован перед президентскими и парламентскими выборами. Победа пророссийского кандидата в президенты маловероятна. А вот попытка сыграть на парламентской кампании, чтобы завести какие-то подконтрольные силы в Верховную Раду – более чем. Я думаю, чем ближе будут выборы, тем больше мы увидим компромата, дискредитаций, вбросов, которые, в том числе, будут появляться с легкой руки Кремля.