«Запугивали событиями в Киеве» – крымский активист о жизни в оккупации

Статті

25.01.2018 09:00

Софико Векуа, джерело: «Facenews»

Статті

«У нас что-то делается одной рукой, второй рукой это же все не делается»

Украине, уверен основатель и активист Украинского культурного центра, родом из Симферополя Леонид Кузьмин, необходимо работать в Крыму. Сейчас же, по его мнению, материк не подает проукраински настроенным жителям аннексированного Россией полуострова четких сигналов. В итоге эти люди, продолжает активист, получают проблемы.

Сам Кузьмин переехал на материковую Украину в конце лета 2017 года, то есть более трех лет прожил в аннексированном Крыму. Еще до аннексии работал учителем истории Украины в школе, однако в итоге был уволен.

О том, с какими проблемами сталкиваются крымчане и том, кто курирует репрессии на полуострове, в интервью FaceNews рассказал Леонид Кузьмин.

Было страшно

Какой Крым изнутри спустя почти четыре года аннексии?

Я могу по собственным ощущениям сказать, что самым страшным был 2014 год, даже не момент захвата, а особенно после референдума. Была депрессивная обстановка.

В первые месяцы на каждом собрании бывших участников Евромайдана и протестного движения, которые выступали против захвата Крыма, людей становилось все меньше, кто-то приходил и говорил: «Я уезжаю». Кроме того, были пропажи людей, все уже знали, что кто-то пропал, и его нет в живых. Было страшно.

После выборов, которые прошли в Крыму, когда они избирали местный парламент, обстановка стала более (ясной, – FaceNews). Понятно, что систематичными стали репрессии против крымских татар, украинцев, которые призывали бойкотировать выборы.

Тогда чувствовалось, что общественное поле в Крыму голое: одна часть людей выехала за пределы полуострова, вторая отошла от дел. Было очень заметно, что нет никакого ни гражданского, ни общественного действия, просто пустота. Только к концу 2015 года оно стало потихоньку наполняться, начали появляться активисты, которые говорили о коррупции.

Конечно, Крым 2017 года – это не Крым 2014-го, есть большая разница. Все, что происходит в России, за эти три года плавно перетекло в Крым, только уровень репрессий в каких-то областях России значительно меньше, чем на полуострове.

Вы говорили в 2016 году: «Местная власть прилагает огромные усилия для ассимиляции крымских татар и украинцев. Они действуют тремя основными методами. Первый метод – заставить забыть свою страну, второй – заставить забыть свой язык и третий – заставить полюбить новую страну». Это схема работает до сих пор? Каким образом?

Да, это до сих пор действует, просто приобретает новые формы. В 2014-2015 годах это было явно, когда просто выкорчевывался из школ украинский язык. В новом учебном году, 2014-2015-м, убрали украинский язык как предмет изучения, историю Украины. Тогда было явно, что проходит зачистка всех предметов. Многие писали, что сжигают книги. Я такого не знаю, я знаю, что старый учебный библиотечный фонд был вывезен из школ летом 2014 года, и тогда завезли новые книги по российским стандартам.

Дальше – закрытие украинского факультета в Таврическом национальном университете. То есть на протяжении 2014-2015 годов была такая политика, что «мы теперь Россия».

Это совмещалось с пропагандой, связанной с боевыми действиями на востоке Украины, мол, «мы теперь у себя на родине, смотрите, что там творится, а у нас здесь спокойствие, хорошо, давайте жить в спокойствии, у нас такое невозможно». Как раз они этим все время апеллировали.

Сегодня это плавно перетекло уже не в такую агрессивную среду. Сейчас они пытаются заигрывать с крымскими татарами, в какой-то мере – с украинцами. С крымскими татарами они создали ряд общественных организаций, даже некоторые крымские татары представлены в органах власти. Кроме того, мусульманские праздники – это сегодня государственные праздники в Крыму.

Если с украинцами они действуют в рамках, что это одни славянские народы и пытаются стереть четкие границы между национальностями, то с крымскими татарами пытаются их ассимилировать, сделать их россиянами. Они постоянно апеллируют: «У нас многонациональная страна», то есть пытаются сделать из татар таких же мусульман, как в России.

Как в целом крымчане воспринимают сегодняшние украинские реалии?

Тут они делятся на две части – те, которые смотрят украинские СМИ, и которые не смотрят их. Люди, которые не смотрят адекватные, а не созданные в России, украинские СМИ, распространяющие фейки, реагируют, как им говорит пропаганда.

А люди, которые интересуются событиями в Украине, реагируют по-разному. Например, летом у меня был разговор с жителями Крыма, которые в целом поддерживают Украину и интересуются событиями. Они яростно отстаивали Саакашвили и говорили, что он все правильно делает, а президент Украины – это, наоборот, главный коррупционер. Другие же, наблюдая за событиями, высказывают противоположную точку зрения. То есть очень схожее с тем, что происходит на материке.

В целом люди, которые поддерживают Украину, относятся к ней гораздо лучше, на 100% лучше, чем к России. Они видят в Украине демократическое и светское государство в отличие от России, которая погружается в тоталитарное общество.

Было это большинство или нет, мы сегодня не знаем

Давайте вернемся к самой аннексии. Журналист-крымчанин Павел Казарин отмечает: «Не было никакого референдума. После того, как чужая армия захватывает какую-то территорию, юридическая ценность любых попыток легитимировать эту самую оккупацию равна нулю». Кроме того, я слышала, что Крым не был пророссийским и не хотел в состав федерации. Что скажете на этот счет?

Что касается референдума, то я не могу говорить за весь Симферополь даже. Я на тот момент работал в школе, и директор поручил учителям смотреть за имуществом школы. В день этого голосования у нас были дежурства.

Я могу сказать, что до трех часов дня людей было очень много. Даже на последних выборах 2012 года я столько людей не видел в школе, там тоже всегда были избирательные участки. Я не знаю, это связано с тем, что было два дополнительных участка открыто в этой школе, а, может, люди по такому вопросу решили высказаться. После трех людей стало мало, это было очень заметно. К вечеру было уже фактически пусто. Говорить, что было в других участках – я не был, не видел.

По моим суждениям, какая-то там половина жителей Крыма участвовала в этом референдуме. Я не готов говорить, как они голосовали. Мы прекрасно знаем, что цифры могут быть одни, а результат, который объявили, другим. Поэтому я не буду говорить о цифрах, я говорю, что видел своими глазами.

А что касается того, что Крым никогда не хотел в Россию, то если бы такого не было, тогда та же «Русская община Крыма» не имела бы своих депутатов в крымском парламенте. Можно взять старые архивные фотографии, где на собрании учреждения «Русского единства» площадь Ленина в Симферополе вся была заполнена людьми. То есть какая-то часть населения изначально поддерживала пророссийскую идею в Крыму, говорить, что там никого не было, это тоже неправда.

Вопрос в том, было ли это большинство.

Да, вопрос. Было это большинство или нет, мы сегодня не знаем.

По Вашим субъективным ощущениям, можно сказать, что на момент начала аннексии Крым был проукраинским?

Он был украинским. Там же дело не возникло, что сказали 18 марта: «Мы идем все голосовать», и все побежали. Канал «Первый крымский», телеканал «FM» и другие, которые контролировались «Партией регионов», нагревали ситуацию, связанную с Евромайданом с ноября.

На некоторых официальных всеукраинских каналах, на крымских каналах такого же значения, только с еще большим размахом, говорилось о «бандеровцах», фашистах, том, что они свергают законную власть и все остальное. Плюс, конечно же, влияние российских каналов. То есть обстановка была подогрета.

Было интересно наблюдать за сторонниками Януковича, когда он сбежал из страны.

Он для них – предатель?

Да, они его считают предателем, но винят новую украинскую власть и Евромайдан.

Была ли антипропаганда, что-либо, где говорили бы, что дела обстоят иначе?

Конечно. В Крыму работали «Черноморская радиокомпания», «ATR», говорившие противоположное. Был Центр журналистских расследований и другие сайты, работающие совершенно в ином направлении.

Те же самые телеканалы, выступавшие против Евромайдана, постоянно приглашали на свои политические передачи представителей Евромайдана, украинских партий. Они были там постоянно представлены в классическом пропагандистском виде, например, два против пяти или один против трех.

Представительство президента в Херсоне носит условный характер

Вы подчеркивали более полутора года назад: «Меджлис – это единственная структура в Крыму, которая открыто противостоит России и всей «власти» на полуострове». Как ситуация обстоит сейчас, учитывая запрет Меджлиса в России? Появилась ли какая-то альтернатива?

Нет. К Меджлису добавились отдельные граждане, отдельные организации, которые противостоят действующей власти и предоставляют помощь людям в случае их преследования, а так ничего не изменилось, все то же самое.

К сожалению, идеи, которые были о создании крымского правительства в изгнании, так и остались идеями. Даже представительство президента, которое находится сегодня в Херсоне, носит условный характер.

В январе 2017-го Вы разместили в Facebook черновик обращения к народным депутатам, особенно членам группы «Крым», в котором просили оказать Украинскому культурному центру финансовую помощь. Отправили ли в итоге письма, и была ли какая-то реакция от парламентариев?

Да, мы тогда столкнулись с финансовыми трудностями, когда уже не могли самостоятельно финансово поддерживать этот проект. Мы подумали, почему бы не обратиться к депутатам от Крыма в Верховную Раду Украины. В первую очередь, там есть группа «Крым» (ее главой является народный депутат от «Блока Петра Порошенко», одессит Алексей Гончаренко, – FaceNews). Мы рассчитывали на их поддержку.

Каждому депутату персонально на тот электронный адрес, который указан на сайте Верховной Рады, мы отправили письмо с просьбой поддержать нас. Не скажу, что всем депутатам.

Тем, кто имел отношение к Крыму?

Да. Единственный депутат, который реально помог, это Юлий Мамчур, который на протяжении нескольких месяцев присылал нам незначительную помощь. Мы ему за это благодарны.

Вы ожидали, что откликнется только один человек?

Мы ожидали, что большинство это проигнорирует, но от группы «Крым» такого не ожидали, особенно от депутатов, которые, в том числе, избраны от Крыма. Для нас стало разочарованием, что они даже не соизволили ответить на письмо.

Леонид, одно из Ваших интервью называется: «Мы не предатели». А кто, по Вашему мнению, считает крымчан предателями?

Часть людей, которая живет как в России, так и на материковой части Украины, считающие, что мы все весело побежали за российскими паспортами и на референдум. Я часто сталкиваюсь с таким выражением как «крысчане». Сейчас уже стало меньше актуально об этом говорить, но раньше это было, особенно в 2014-2015 годах, когда заходит разговор, что «вы там не защищали свою страну и все остальное». А что простые люди могут сделать против вооруженных сил другого государства, не имея оружия, к примеру?

Наметилась тенденция в разочаровании

Вы отмечаете: «Многие видели, что в 2014-м году Украина их никак не защитила. У людей выжидающая позиция. Мол, когда придет время, тогда я и пойду, буду в чем-то участвовать. Другие же вообще решили, что не будут лезть во что-либо». Что может быть посылом для людей, чтобы выйти? И выйти за что – возвращение полуострова в состав Украины?

Трудно сказать. Не знаю, что может быть. Понятно, что посылом будет возвращение Крыма под контроль Украине. Понятно, кто поддерживал и оставался украинцем даже не по национальности, а по паспорту, я думаю, выйдет на улицу. А что в данных условиях заставит людей выйти на улицы, я не представляю.

Большинство, по Вашим субъективным впечатлениям, хочет назад?

Как бы это не звучало с моей стороны, но я думаю, что нет. Существует много факторов, в том числе, три года они находятся в замкнутом информационном пространстве. Я думаю, если убрать эту пропаганду, через какое-то время они поймут, что происходило и происходит на самом деле. Думаю, это связано только с этим.

У Вас есть субъективное ощущение или предположение, насколько масштабное количество жертв российской пропаганды?

Очень масштабное. Но наметилась тенденция в разочаровании. Они разочаровываются действиями крымской власти, но Путин для них – это все-таки святая корова, которую нельзя трогать. Они ругают Аксенова на местном уровне, Константинова, потому что все знают, особенно, кто жил в Крыму, кто такие Аксенов, Константинов и прочие.

Они недовольны тем, что ничего не происходит, нет каких-то положительных изменений. Но все равно при этом остаются пророссийски настроенными. Когда им говоришь: «Вас же обманули. Нет же ничего того, о чем вам говорили в 2014 году», они говорят: «Украина – это еще хуже. Не могут там порядок навести. Там война, там хаос».

В этой ситуации остается надеяться, что это меньшинство.

Хотелось бы на это надеяться.

Вы не уверены в этом?

Я не уверен в этом. Даже в последнее время, уже после того, как уволили из школы, я работал в Крыму в небольшой частной зубной лаборатории. По тем людям, с которыми я там общался, я не уверен, что это так. Зубные техники – это же небедные люди, но даже они все равно настроены более пророссийски, чем проукраински. Из десяти человек техников было только несколько, кто реально настроен проукраински.

Фактическая сила давления – это спецслужбы, полиция

Давайте поговорим о тех, кто остается верен Украине и противостоит оккупации. Какими методами, кроме обысков, Россия и местные власти запугивали крымчан после Евромайдана и продолжают запугивать?

Во время Евромайдана запугивали событиями в Киеве. Какое было давление на участников Евромайдана, я не могу сказать. Я не самую активную роль играл.

Сегодня же это классическое давление силовых служб, например, ФСБ. В 2014 году это (усиливалось, – FaceNews) отрядами самообороны, которые представлялись тогда подконтрольными не российской власти, а крымской, непосредственно Аксенову. То есть фактическая сила давления – это спецслужбы, полиция.

Грубо говоря, все идет к сшитому делу и, возможно, заключению?

Да. У них тенденция сейчас есть. Если они видят, что человек не представляет реальной угрозы, его запугивают, чтобы человек шел с ними на сотрудничество или просто замолчал, или покинул Крым. Существуют разные методы, которые они применяют.

По какому критерию, по Вашему мнению, выбирают, кого прессовать? Кто это курирует – местные власти или Российская Федерация?

Во-первых, активность человека. Во-вторых, его значимость для средств массовой информации, пишут о нем или нет. Если человек сидит и сам себе клацает кнопочки в интернете, понятно, что он им не особо интересен будет.

Есть вещи, которые курируются реально с Москвы, такие как, например, противодействие митингам против коррупции. Часть, конечно, это инициатива крымской власти, крымского главка ФСБ, которые также стараются показать свою работу.

Выслужиться?

Да.

Украине нужно работать в Крыму

Существует версия, что для возвращения и Крыма, и восстановления контроля над ОРДЛО Украина должна стать сильной и успешной страной, в которую люди захотят вернуться. Как можете это прокомментировать? Для Вас это просто слова или реальный выход?

Для меня это просто слова. Можно много говорить. Я думаю, пока Украина не начнет реально работать в Крыму, не вокруг Крыма... Сегодня же у нас представляется многим общественникам, что даже участие в каком-то официальном мероприятии – это уже коллаборационизм, и многие сразу стараются от этого откреститься, чтобы не вызывать на себя лишних эмоций такого значения.

Нужно работать в Крыму, не стесняться этого. Просто у нас получается, что мы приняли закон об оккупированной территории и говорим: «Вы там подождите, пока мы вас вернем», и все.

Но при этом крымчане нерезиденты на материке.

Да, при этом есть куча трудностей здесь, в том числе, с нерезидентом, получением документов. К счастью, наконец-то улучшили положение для крымчан, которые хотят поступать в ВУЗы на материковой Украине. Конечно же, это имеет большое значение. Но у нас что-то делается одной рукой, второй рукой это же все не делается.

Например, недавно осудили человека за репост в Крыму – два года условно. Это же пример действия проукраински настроенных людей, пример дезорганизации, когда они не понимают, как доказать, что здесь есть не вата, а нормальные адекватные люди, которые понимают происходящие события.

Нет четких сигналов, чтобы люди уловили их. Они улавливают общий смысл, что Крым оккупирован, и мы вернем Крым. А какие-то точечные сигналы, что необходимо делать внутри Крыма, отсутствуют. Люди стараются себя проявить и в итоге нарываются на какие-то последствия. Если бы были какие-то точные сигналы хотя бы.

Хотя бы риторика?

Хотя бы посылы, например, «защищайте свою культуру, боритесь за свой язык». Такого для украинцев нет. Потом люди, которые хотят себя проявить, получают проблемы. Это печально.

Вы верите, что Крым вернется в состав Украины? Когда?

Наполовину да. Но на вторую половину я думаю так: какая-то часть – это проблема на очень долго и какая-то часть – это проблема не решится никогда.

Нужен план?

Да, нужен план, потому что сегодня как действует власть, какая бы они не была, плохая, хорошая, она стремится заморозить это все, в том числе, вопрос Крыма.

Также читайте: «В какой-то момент у руководства РФ произошло головокружение от успехов – журналист Павел Казарин»