FaceNews продолжает цикл материалов, посвященных четвертой годовщине Евромайдана. Героем : «Во время аннексии полуострова спецслужбы РФ использовали наиболее примитивную тактику – информация о каждой выломанной двери, каждом побитом или похищенном украинском активисте активно встречалась в СМИ местного разлива. Задача была поставлена исключительно на одно – запугать местное население, чтобы они поняли, что нужно сидеть дома и никуда не выходить». Насколько важную роль, по Вашему мнению, это запугивание сыграло в том, что аннексия состоялась?
Честно говоря, если бы не существовало давления на несогласных в Крыму, это бы не помешано российской армии довести свое дело до конца. Дело в том, что было бы наивно и подло с нашей стороны думать, что гражданские активисты, сторонники Майдана, крымские татары, крымские украинцы, крымские русские, лояльные Киеву, взяв в руки дедовские берданки, могут отбить полуостров у ядерного государства с одной из сильнейших в мире армий.
Институциональной чужой армии может противостоять только институциональная своя армия, поэтому череда запугиваний и обысков преследовала, вероятно, другую задачу. Ее задача, наверное, была в том, чтобы полностью устранить любое публичное инакомыслие, а затем продавать мнимое и кажущееся единодушие на полуострове западным СМИ в качестве подтверждения того, что все крымчане согласны с новыми флагами. Это была не контрпартизанская борьба, это была борьба за картинку тотальной лояльности и тотального согласия с аннексией украинского полуострова.
Принято считать, что события в Крыму и на Донбассе начались с Евромайдана и падения режима. Какие еще события, по Вашему мнению, могли вызвать аннексию полуострова, если бы не было Революции достоинства?
Прежде всего, причиной аннексии стали реваншистские настроения внутри России и российской элиты. Эти настроения начались еще в 1991 году. Мы можем поискать и найти интервью Анатолия Собчака, которого принято воспринимать как одного из главных российских либералов первой половины 1990-х годов, где он говорил о том, что Крым – это Россия, что странно думать, что Крым – это Украина.
Эти реваншистские настроения всегда существовали. В значительной степени Россия была на них обречена, потому что любая империя после своего распада переживает фантомные имперские боли. Это происходило во Франции, которая цеплялась за Алжир, в Великобритании, то есть в любой империи, которая расставалась со своими колониями.
Просто российский реваншизм был подкреплен сверхудачной конъюнктурой, которая сложилась в нулевые годы, когда нефть стоила дорого, и на счет нефтедолларов Россия смогла играть в геополитическое величие, модернизировать армию, проводить Олимпиаду в Сочи, выигрывать право проведения Чемпионата мира по футболу и так далее.
В какой-то момент у российского руководства произошло головокружение от успехов, из-за чего оно, наверное, и приняло решение приступать к операции по аннексии Крыма.
Но я не всегда согласен с тем, что аннексию Крыма спровоцировал Майдан. Да, Майдан стал поводом, но не причиной. Например, есть государство Молдова, где президентом является абсолютно пророссийский Игорь Додон. Но такая позиция президента не заставляет Москву идти на какие-то уступки Молдове в вопросе реинтеграции Приднестровья.
В сознании российской элиты Украина – это псевдогосударство, которое не имеет право на субъектность, а имеет право быть новой Беларусью, которая идет в фарватере метрополии и полностью подчинена ее интересам. Если бы не было Евромайдана, рано или поздно Москва нашла бы другой повод, чтобы приступить к операции по дезинтеграции Украины.
В ночь с 26 на 27 февраля 2014 года захватили Верховную Раду Крыма и Совет министров. Есть версия, что полуостров можно было бы удержать, если бы тогда сработали украинские спецслужбы. Вы приверженец этой версии?
Мне сложно сказать. С одной стороны, когда мы оглядываемся назад, то должны судить 2014-й не из 2017 года, а вспоминать, какая реальность царила в ту пору.
Москва нашла идеальное окно возможностей, чтобы аннексировать Крым, потому что в Киеве был очень глубокий кризис легитимности. Судьба прежнего президента и его местонахождение было неизвестно, в кабинетах власти сидели люди, которые еще вчера были на баррикадах. Наверное, у армейской машины были большие сомнения, насколько эти люди легитимны с точки зрения отдачи приказов. Напомню, легитимного президента мы получили только в мае 2014 года. Переполох и неразбериха как нельзя больше способствовали российскому сценарию отторжения украинского полуострова.
Кроме того, мы не должны забывать, какой была Россия в тот момент. Федерация тогда – это страна, которая председательствует в G8, которая только что выиграла собственноручно проведенную Олимпиаду. Речь о стране, которая в тот момент продает всему миру нефть по 110$ за баррель, которая убеждена, что ее геополитические желания не будут сталкиваться ни с какими преградами.
Возможно, если бы украинская армия начала сопротивляться, это не отменило бы решимости Кремля довести аннексию до логичного конца, потому что в логике этих людей любые переговоры или уступки воспринимаются как поражение. Так что, у меня нет ответа на вопрос, могла ли Украина отбить полуостров в тот момент.
Есть мнение, что аннексия произошла по воле исключительно одного человека – президента РФ Владимира Путина. Что скажете на этот счет?
В значительной степени да, потому что он верховный главнокомандующий. Не может же министр обороны принять решение о подобной операции без санкции верховного главнокомандующего. Безусловно, это было решение Владимира Путина.
В книге «Вся кремлевская рать» Михаила Зыгаря описываются переживания российской элиты после Майдана. России в значительной степени удалось обнулить первый Майдан, она пошла на переговоры с Виктором Ющенко, предоставила скидку на газ. Украине не пришлось рубить очень плотные финансово-экономические взаимосвязи между Москвой и Киевом.
В итоге экономика победила политику, Украина так и осталась в орбите влияния Кремля. Мы в Украине воспринимали: «Вот, какие хитрые и дальновидные россияне. Как им удалось при помощи мягкой силы обнулить последствия первого Майдана».
А о самой России Зыгарь вспоминает, что внутри кремлевской элиты царило ощущение, что они проиграли, что у них нет достаточной армейской мощи, чтобы силовым образом ответить на первый Майдан.
Поэтому если бы у них была раньше такая, условно говоря, реформированная армия, возможно, мы бы обнаружили еще в 2004-2005 годах какие-то поползновения на украинскую территориальную целостность со стороны Российской Федерации. Наверняка, в сознании Владимира Путина, который является глубоко советским человеком, есть ощущение того, что «ошибки» 1991 года нужно исправлять.
Но ведь то, что Крым был пророссийским, немало жителей полуострова называет лишь мифом.
Крым был просоветским, и это роднило его с Донбассом, где тоже были очень распространены просоветские настроения. Неслучайно эти два региона оказались столь уязвимы перед лицом российской пропаганды. Просто в какой-то момент Россия водрузила на свои знамена советскую этику, эстетику, риторику, и ее в Крыму и на Донбассе стали воспринимать как СССР 2.0.
В Крыму были очень распространены советские настроения, олицетворением которых многие как раз видели современную Российскую Федерацию. Если бытовые ожидания – высокие зарплаты, пенсии, бесплатная медицина – не оправдались, то с точки зрения советской поведенческой этики, когда «я начальник – ты дурак», антиамериканизм и антизападничество, то эти ожидания сбылись.
Аннексию полуострова, если верить соцопросам, россияне считают одним из наибольших достижений. По Вашему мнению, власть достаточно разыграла карту Крыма?
В целом, если мы посмотрим любой российский рейтинг, когда на основании социологических опросов определяется, кто из политиков, царей или руководителей России в прошлом воспринимается как символ федерации в глазах обывателя, то мы увидим, что первые места в этих рейтингах всегда занимают люди, занимавшиеся расширением границ империи. Что Петр I, что Екатерина II, что Сталин. А люди, которые просто обустраивали Россию, но не занимались расширением ее границ, например, как Александр II, отменивший крепостное право, в этих рейтингах всегда пасут задних.
Я думаю, у Владимира Путина было прекрасное ощущение того, что когда он отдавал приказ на аннексию Крыма, вписывал свое имя в учебники истории будущего. Он сидел и рассуждал: «Кто помнить, какой при Екатерине II был курс гульдена к пиастру? Зато все помнят, что она присоединила Крым. Так и меня будут помнить, вне зависимости от того, какой курс рубля к доллару будет завтра».
Так что, с одной стороны, расчет на это был очень точным, и, например, движение русских националистов сошло на нет, потому что Кремль отобрал у них повестку, с которой они выступали в 1991 года.
С другой стороны, крымская карта, конечно, в 2017 году не столь актуальна, как в 2014-м, но она играет роль. То есть внутри российского общества уже сложился консенсус, мол, Крым – это Россия. Разумеется, ощущение медового месяца у них уже прошло. Теперь российские флаги над Крымом в российском обществе воспринимается как некая данность, константа, которая не нуждается в обсуждении. Поэтому в этом смысле происходящие процессы печально закономерны.
Одни говорят, что возвращение Крыма возможно только дипломатическим путем, но до конца непонятно, каков он. Другие добавляют, что юридически возвращение нелегкое, потому что, как минимум, аннексию поддержала Госдума, возможно, нужно еще одно голосование. Что Вы скажете?
Нужно отдавать себе отчет, что нынешнее руководство России вообще не готово поднимать тему Крыма, судьбу и принадлежность полуострова. Это как в свое время, чтобы Литва получила независимость, нужно было развалить Советский Союз. Возвращение Крыма возможно только после краха существующей Российской Федерации, ее властной вертикали, модели существования, возможно, в ситуации, когда внутри России будет царить такая же неразбериха и кризис легитимности, как был в Украине в феврале 2014 года, когда федерация вторглась на территорию украинского полуострова.
Но важно понимать: Крым не может вернуться, он никуда не уходил, его отобрали, поэтому полуостров можно только вернуть. Для этого нужно быть сильным, иметь стратегию, волю и главное – быть готовым, что все империи рано или поздно распадаются.