Причем, в нынешнем варианте временщиком является даже президент. Мышление масштабами государства и макроэкономической политики стало немодной диковинкой.
Владимир Лановой — один из последних представителей реальных экономистов, знания которых не востребованы действующей властью. В свое время он был министром экономики Украины, а потом — вице-премьером, но не сумел найти контакт со вторым президентом Леонидом Кучмой.
Лановой годами методично описывает нынешнюю власть как власть олигархов с интересами, которые очень похожи на каноны социализма.
Вот несколько блестящих материалов экономиста:
Война и крах эпохи бездарного капитализма
Восстания. Революция. контрреволюция
В интервью Realist’у Владимир Лановой анализирует текущее положение экономики и дает альтернативу победившему социализму.
— Правительство допускает, что из-за блокады Донбасса придется в очередной раз девальвировать гривну. В качестве ориентира указывает курс 30 грн за доллар. Вы верите, что все идет к девальвации?
— Создается облако устрашения людей. Вот наши оппоненты — критики, блокадники, добровольцы — делают все против государства и наносят нам ущерб. Используются различные приемы для того, чтобы очередной раз ударить конкурентов, потому что земля уходит из-под ног сегодняшней власти. Они не знают, на что опереться.
— Они сами создали себе эту ситуацию или она создана извне?
— Земля проваливается потому, что они мыслят не категориями национальных интересов и общественного хозяйства, а категориями фирм и корпораций. Выгодно эта корпорации или не выгодно?
Корпорации олигархов не занимаются тем, что важно стране. А в этой ситуации необходимо и с экономической, и с человеческой, и с гуманитарной точек зрения закончить войну и победить в этой войне. Очистить от всей этой мрази нашу территорию.
Победа в войне — это усилия разного рода, в том числе экономические. Если мы экономически будем сильнее своего противника, режим террористов на оккупированном Донбассе будет экономически несостоятельным, они не смогут воевать. Они не будут поддерживаться населением, не будут поддерживаться тылом. Ведь армия — это тыл. Это всем хорошо известно.
Поэтому недопустима вот эта торговля (с ОРДЛО. — R°). Она позволяет бандитам негласно и незаконно взимать налоги со всех предприятий, которые находятся на их территориях. Потому что если предприятие не заплатит им нужную сумму, завтра они остановят его или разграбят, или арестуют директора. Эти методы были и будут, иначе они не умеют.
А главное, там нет экономической системы. Любая республика — это государство, бюджет, налоги, границы, таможня и многое другое. Социальная система, транспортная. У них нет возможности воспроизводить вот такую систему малого национального хозяйства. А мы их финансируем. Даем в долг электроэнергию, транспортные средства. Даем не только сырьевые материалы, но и, оказывается, оружие и взрывчатые вещества. Торговля идет конфетами, маслом, колбасой, водкой и чем угодно.
Это все позволяет им, так или иначе, существовать, естественно, за наши деньги. Почему? Потому что, во-первых, тарифы у них в пять раз меньше. Во-вторых, они не обязаны нам платить за электроэнергию, воду и газ. Контрактов таких никто не заключал с ними, правильно? Вы даете гуманитарную помощь, а мы вам платить не будем. В лучшем случае, мы вас пошлем. Через год приходите. Если чуть что не так, мы арестуем ваши заводы, разграбим ваши гостиницы и футбольные стадионы.
Другими словами, если экономически не задавить военизированный Донбасс, то это будет продолжаться бесконечно. А это значит, экономика никогда не будет расти. Люди будут страдать, болеть и умирать, бежать из страны, перестанут рожать детей. Страна будет деградировать, как она уже сегодня деградирует, и никто не собирается останавливать этот процесс.
Наконец-то общественность показала президенту и всей компании, что вот так надо действовать. Теперь говорят: «Это Семенченко виноват, это Тимошенко виновата, что не давали транш». Дорогие мои, так это вы приняли указ СНБО. На основе этого решения сделал выводы Международный валютный фонд, а не на основании того, что два с половиной месяца, с января, длится блокада.
— Что случится по итогам этой блокады? Продлится ли она достаточно долго, чтобы задавить экономически «ДНР» и «ЛНР»?
— Я чувствую, что именно там лежит фронт конфронтации между народом и нынешней властью. Теми, кто хочет обогащаться, строить свою личную систему, тогда как все остальные отдают в этот момент последнее. Даже если Нацгвардия и прочие силовики возьмут под контроль и будут пропускать грузы тихо, оттуда уже не уйдут добровольцы. Любой состав, любая машина будут звучать на всю Украину.
Международный валютный фонд отреагировал своим решением (откладывая выдачу транша до последнего. — R°) не на блокаду, а на то, что до сих пор их дезинформировали, и теперь они должны все пересчитать и проанализировать.
В чем состояла дезинформация? Начиная с 2014 года, наш Госкомстат заявлял, что все показатели — ВВП, промпроизводство, зарплаты, долги и прочие — рассчитываются без учета оккупированных территорий. Это же говорилось МВФ. Его интересует, сколько у нас валюты, сколько мы зарабатываем, сколько тратим, сколько нужно на газ и т. д. Ага, не сходитесь на миллиард или на три миллиарда — мы вам сейчас поможем. Их только это интересует.
И вот теперь оказалось, что якобы вследствие блокады будут остановлены заводы. Поскольку будут остановлены заводы, то в Украине ВВП упадет, заводы перестанут давать валюту, уменьшится доходная часть платежного баланса. Теперь МВФ говорит: «Так вы ж нам сказали, что вы без них зарабатываете валюту». Следовательно, в фонде поняли, что их водят за нос. То есть валюта, которая поступит от Международного валютного фонда, может быть разбазарена. То есть статистика поступившей валюты у нас непрозрачная и неправдивая, скорее всего.
И вполне, уже могли иметь место факты, что валюта МВФ пускалась не по назначению.
А кто это доказал и знает? Нужен аудит. Не просто отчет, что «получили столько миллионов, направили в этот фонд, резерв, бюджет, в бюджете на такие заказы». Это отчет. На самом деле, могло быть иначе. Деньги могли кого-то кредитовать.
Поэтому МВФ сказал: «Стоп. Мы хотим разобраться. Что-то у вас, ребята, в отчетности не так. Вы говорили так, а теперь иначе». И тут вина не блокпостов, а вот этой непрозрачности и лживости статистической информации.
— Что, если это новая линия со стороны Штатов? Фонд же все равно находится в Штатах и определяющее решение, определяющее влияние на него оказывают именно США.
— Я думаю, что новая линия началась, когда МВФ приостановил выполнение обязательств по Украине. Они не дают нам транш уже год, когда поняли, что коррупция значительно глубже, деньги разворовываются значительно активнее, Яценюк и другие любимчики Запада на самом деле не являются реформаторами. Все, они остановили, потом Яценюка убрали.
Поняли, что концентрация власти происходит у президента. Гройсман и все остальные — это просто мелкие клерки в его большой корпорации, называемой Украина. И после этого перестали давать. Теперь пришел Трамп и потребовал более жестких действий, оценки, анализа и выводов.
А миллиард дали, потому что долг перед МВФ должен быть покрыт на $ 1 млрд. То есть могла быть операция реструктуризации, но тогда выглядело бы, что МВФ не сотрудничает с Украиной. А так идет процесс. Значит, сотрудничество продолжается. Но это ноль денег. Мы должны заплатить один миллиард — они нам дали миллиард, и мы опять вышли на ноль.
— Можем ли мы говорить, что МВФ стали наивной жертвой? Все эти годы фонд имел доступ к максимуму информации. Они сидели и в Национальном банке, и в Минфине.
— Давайте вспомним, что до 1996 года кредитов практически не было. С 1992-го по 1996-й они приостановили сотрудничество. В 1996-м, когда Украина ввела гривну, МВФ немного помогал, в том числе кредитами. До 2000 года они дали 2 или 3 млрд.
С 2000 года перестали давать, потому что у нас восстановился позитивный платежный баланс. А зачем вам давать валюту? Она нужна тогда, когда есть угроза остановки платежей за импорт. Тогда остановится мировая торговля и произойдет коллапс в масштабах земного шара, новая мировая война и т. д.
— Насколько рецепты, которые давал МВФ с 2014 года, выгодны для экономики Украины?
— Складывается впечатление, что сейчас с нашими представителями разговаривают другие люди. Никогда с их стороны не было иезуитских норм, выкручивания рук, аудита до мозга костей. К Украине было относительно мягкое отношение, потому что демократы друг друга понимают. Когда демократ разговаривает с демократом из другой страны, между ними есть доверие. А к этой власти просто нет доверия.
В 1992 году, когда нам предложили вступить в МВФ, они попросили написать программу. Пришлось мне написать ее на несколько страниц. Они вызывают делегацию Украины в МВФ, говорят, что программа отличная: что нужно, то мы и предлагаем. А главное, результат. Они же хотят, чтобы у нас был результат!
Нынешние ребята ничего не делают, минусовые показатели, валюту провалили, накопления населения в очередной раз растаяли. Двигаться нечем, нет инвестиций. Кстати, Всемирный банк в 1991 году впервые приехал в Украину, когда у нас электричество в городе не горело, потому что не было денег, нефти и бензина не было, электростанции останавливались. Хлеб в магазины подвозили раз в день. Такой период был. Они пришли в здание Кабмина. В комнате полумрак. В правительстве обсуждали, не ввести ли чрезвычайное положение и по талонам раздавать продукты. Я был категорически против. И этой дури, слава богу, не сделали, другую сделали. В 1992-м меня отправил в отставку Кравчук, после этого все прекратилось: отношения, миссии. Никто не приезжал. Они поняли, что плутократы реставрируют определенный режим «красных директоров». Не понимали кравчуки, что такое свобода, реформы, либеральная экономика.
— Как Вы оцениваете управление госсобственностью в последние годы? В частности, решение назначать независимых директоров с правом голоса в наблюдательные советы госкомпаний.
— Предприятия, которые имеют своей целью получение прибыли, не могут быть государственными. Во многих странах госкомпании работают в сферах, которые не нацелены на получение прибыли. Например, услуги навигации или ретрансляции, космической связи, управление движением на железной дороге, обслуживание коммуникаций, выпуск военной техники и оружия для собственных нужд. Это не может быть прибыльной деятельностью.
— Оборонные заводы Порошенко показывают, что можно реставрировать армейские БТР и зарабатывать прибыль на этом.
— Поэтому мы и не можем победить в войне. У нас есть единичные экземпляры очень классной техники и оружия, но нет сотен и тысяч таких экземпляров. У нас танки 1960-х годов вместо «Оплота» — чуть ли не самого лучшего танка в мире. Что толку с того, что сфотографировался? А командиры не берут танки после того, как президент модернизирует их. Говорят, что это металлолом, мы погибать будем.
— «Нафтогаз України» имеет пять директоров в наблюдательном совете, из них три независимых — иностранцы, которые имеют право голоса. Еще два — частные лица (Ковалив и Демчишин), которые якобы представляют интересы государства.
— Я знаю, как все это создавалось во времена Пустовойтенко. Как они проталкивали текст, который был неприемлем, и хитро завели его на Кабмин. Это делалось для того, чтобы создать аналог «Газпрома», который монополизирует все: и затраты, и расходы, и прибыли, и покупки, и продажи. «Нефтегаз Украины», который имеет скважины на Сахалине и в Ливии, — зачем?
— Правильно ли в нынешних условиях откладывать приватизацию?
— Прежде, чем вы приступаете к приватизации предприятия, особенно если оно большое, посмотрите, каким образом осуществить демонополизацию.
Скажу одну общую фразу. Советский Союз, плановая экономика — это запрет на конкуренцию, не допускалось дублирования. Если кто-то в Украине надумает построить завод, который дублирует завод, находящийся в Свердловске или Ленинграде, ему не дадут денег. Нельзя конкуренцию создавать. Поэтому создавались монополии, цены устанавливались выше себестоимости, какой бы она не была, и банкротства не могло быть в принципе.
- Может, Янукович и Порошенко — просто социалисты?
— Давайте вспомним, что такое вообще социализм. По Ленину, это «высшая стадия империализма». После которой объединение и интеграция уже невозможны.
Так вот, в чем задача олигархов? В том, чтобы объединить множество отраслей и предприятий и посадить сверху Госплан.
Им нужен Госплан, который приносит им отчет. «Вот мои заводы, вот продукция, вот поступления, вот расходы». Олигархи ж не могут управлять каждым заводом, правильно? Ну, может быть, Пинчук и управляет Новомосковским трубным, поскольку он работал на нем инженером. Но в других отраслях, скажем, в производстве колес, он не разбирается. Короче, олигархи не знают всего бизнеса, им нужен итог, общий свод, им нужен Госплан, и они стремятся в олигархический социализм.
Фактически они занимаются финансовым бизнесом, не вникая в производство. Чтобы дебеты, кредиты, убытки и прибыли вывели в какой-то плюс, и я мог купить еще один дом или яхту, или футбольный клуб, или еще что-нибудь. А если попадается убыточный объект, его нужно куда-то сплавить, продать.
В принципе, олигархи стремятся к такой модели управления, как социалистическая плановая система. Они поставят своих вовков и лисиц, чтобы цены всегда были хорошие. Это гарантированные рынки сбыта. Не нужно никаких модернизаций. Вон, Змиевская ТЭС переходит с ахметовского угля на новый и ни с кого деньги не требует. И 200 млн найдут, заменят фильтры и насосы.
Вообще, что сделал Ахметов и почему это самое страшное для страны и экономики? Он создал вертикальную интегрированную монополию. Добываются руда и уголь, уголь идет на электростанцию, сжигается, электроэнергия дает металл, металл идет на машиностроение. То есть он сам у себя покупает. Естественно, он может сказать, что здесь убытки, а вот тут прибыль. А на вопросы налоговиков говорит: этот завод согласился покупать у другого себе в убыток. Это завод, не я. Идите спросите, почему у них такой договор. И вообще, государство не имеет право вмешиваться в договорные отношения с контрагентами.
— Ну, трансферное ценообразование пытались ввести еще при Клименко, но при новой власти оно так и не заработало.
— Я имею в виду другое. Внутри оно тоже должно работать.
— В Украине происходит деолигархизация? Смотрите, положение Фирташа подкосили, положение Жеваго подкосили, Ахметова, даже Коломойского.
— Это ничего не означает. Я когда-то писал, что при олигархономике олигархи определенного политического цикла гребут все лопатой, а их противники из другого политического лагеря прячутся за границей. Потом власть переменилась — эти приехали, те смылись.
Идет концентрация олигархической власти. То есть при Кучме было 12−15 олигархов, а сейчас будет 2−3. Но они значительно могущественнее.
Как бороться — это уже второй вопрос. И тут нужны специалисты. А у нас как происходит: да мы сами, мы сейчас всех арестуем, все конфискуем, этих расстреляем. А потом никакой инвестор в эту страну не придет, потому что тут стреляют.
Тут важен исторический опыт, как боролись с олигархами в разных странах. Потому как везде были олигархи. Когда правительства слабые, они, естественно, слушают тех, кто их профинансировал. Вудро Вильсона на выборах 1918 года профинансировал Рокфеллер, а тот взамен отдал Федеральную резервную систему Рокфеллеру и компании шести банкиров, сделав их частными собственниками ФРС. Но как-то же они ушли от этого. Поняли, что иначе страны не будет.
Вот сейчас олигархи разваливают Украину. Все эти гипертарифы, провалы курса гривны, сужение рынков и объемов продаж — результаты хозяйствования олигархов. Они сами себя поедают. Пилят те ветки, на которых сидят. А по-другому не могут, это их природа — они паразиты.
— Как можно разрушить монополии, которые уже сформировались?
— Когда я пришел в правительство в 1991 году, первым делом меня начали атаковать разные директора. Зернозаготовитель говорит: давай создадим акционерное общество. Вся Украина будет хлеб покупать у нашего акционерного общества. И вся Украина будет сыта. Все работают, мы имеем. Я тогда говорю: «Ребята, я сюда не за этим пришел — и вы сюда за этим не ходите. Не будет этого». Полгода они меня потерпели, а потом Кравчук нашел повод и уволил меня, потому что ребята табунами ходили: «Дай, разреши то создать, это».
Нужно скорейшим образом демонополизировать, дезорганизовать такие структуры, как объединения областных предприятий. Это называется сейчас «Укравтодор», «Нефтегаз», «Укргаздобыча», «Укрзализныця». Они все искусственно созданы. В советские времена не было «Укртелекома». Была Киевская телефонная станция, Симферопольская телефонная станция. И тут вдруг акционерное общество решили создать и всех объединили. Единственное, Крым попросил, чтобы «Крымтелеком» остался отдельным юридическим лицом. Это было в 1994—1995 годах, я уже не был во власти.
Я говорю: «Что ж вы делаете, ребята?» Рейган, когда пришел к власти, АT&T — самую крупную телекоммуникационную компанию — разбил на шесть территориальных независимых юридических лица. И цены на телекоммуникации пошли вниз. А вы все собираете в кучу?
Когда возникает вопрос о создании общегосударственной монополии, находятся и иностранные компании, которые одобряют подобные проекты. Меня это всегда удивляло. Иностранцы все время говорят, что это хорошо. И «Нефтегаз» хорошо. Потому что они надеются на их приватизацию, а что может быть лучше монополии в частной собственности?
— Наступит то время, когда иностранцы придут и скупят у наших олигархов такие монополии?
— Они этого хотят, потому что наши предприятия уже подешевели. Только пустите их сюда — они хотят скупать именно монополии.
По-видимому, они не верят в наш технологический прогресс. Они не хотят внедрять здесь новые технологии. Это такая второстепенная страна и тут нужно собирать деньги. Понимаете, частный капитал, пусть он самый лучший, американский или английский, нужно ориентировать. Все равно нужно устанавливать условия, ограничения, стимулы. Чтобы он модернизировал предприятие, а не требовал, чтобы ему повысили тариф, поскольку у него старое оборудование.
Знаете, сколько было предприятий в списке «Нефтегаза», когда его организовывали? 118 юридических лиц по всей Украине. Это и добыча, и транспортировка, и хранение, и сервис, и ремонт. Вы распустите их, пусть друг другу услуги оказывают по договорам, а не так, чтобы из Киева говорили: «Потом мы вам из общего бюджета платим зарплаты».
— С каких отраслей лучше начинать приватизацию в украинских особых условиях?
— Вы задаете вопрос родом из 90-х годов. Это прочитанная книга, в принципе, все написано в наших программах. Нужно начинать с быстроокупаемых проектов и отраслей. И предварительно провести демонополизацию.
— Сколько раз на Вашей памяти переписывались концепции, составлялись программы, причем одни и те же?
— В 1990-е годы каждое новое правительство переписывало старые программы. Они были в компьютерах, их просто кусками вставляли. А депутатам было до лампочки, они, как известно, свои вопросы решают.
— После Евромайдана пошли волны активистов вроде Реанимационного пакета реформ. Они постоянно предлагают какие-то реформы. Вы можете оценить эти предложения?
— К сожалению, не используется опыт предыдущих лет. Нужно знать историю, чтобы предвидеть будущее. В любой сфере. Если вы ничего не знаете, а рассказываете смешные вещи, то нечего и ожидать. Зубры, которые сидят в частных компаниях, государственных монополиях или налоговой, вас пощелкают, как орешки.
Например, они в одностороннем порядке добились снижения единого социального взноса, думая, что тем самым увеличат поступления в Пенсионный фонд. Не включая никаких стимулов для налогоплательщиков и оставляя прежней всю налоговую систему. Но главное не это: никто не включает механизмов выхода из кризиса и выхода на высокую динамику роста.
При трансформации Пенсионного фонда нужно стимулы включать одновременно. Даже Саакашвили об этом рассказывал. Нужно включить индивидуальные накопительные пенсионные счета в фонде. Тогда вы там снизили, а тут заинтересовали людей нести деньги. Их нужно именно заинтересовать. А что это за заинтересованность, если они сейчас 18% из зарплаты платят налог в бюджет? И еще обещают, что 20% будет в Пенсионный фонд отчисление. Извините, так кто будет платить? Опять люди уйдут в «тень».
Это мелкий вопрос. Вы знаете, молодежь всегда хочет быстрых успехов, быстрого карьерного роста и материальных благополучий. Все были молодыми, всем казалось, что одним прыжком можно всего достичь. Нужно смотреть на базисные, коренные отношения в обществе.
Олигархи, как мы с вами знаем, не думают об инновациях. И у меня появился, кстати, новый термин. Олигархономика — это экономика, построенная на деструктивных процессах: использование государства, откачка валюты за рубеж, не инвестирование, а получение кредитов. А нам нужна экономика, которая основана на инновациях, — инновациономика.
То есть олигархи — это определенный строй. А нужен другой строй, основанный на том, что предприниматель внедряет инновации, ищет источники финансирования для них и получает сверхприбыли, потому что инновационные сверхприбыли значительно больше монополистических сверхприбылей. Такой предприниматель перестраивает все общество — социальные программы, гуманитарные, медицинские, культурологические. Благодаря ему общество становится совершенно другим.
— Что мешает запустить это сейчас?
— Никто этого пока что не осознал. Я хочу запустить в обществе идею. Все, что связано со сжиганием ресурсов, с шахтами, с ущербом для природы и здоровья, должно уйти. Мы должны уйти в инновации. В некапиталоемкую, интеллектуально емкую экономику. И это не только информационная экономика. Должна быть предпринимательская инновациономика.
— Какова здесь роль государства?
— В частной рыночной экономике — как распределяются финансы, так и развивается экономика.
Сейчас банки сориентированы не на инновационную экономику, а на старую, капиталоемкую экономику. Во-первых, они дают кредиты тем, у кого больше капитала, бумажек, акций и т. п. Во-вторых, банки и финансисты не любят рисковать. Они отличаются тем, что десять раз послушают — один раз дадут кредит. Правильно?
Нужна совершенно другая финансовая система. Инновации — это сфера высоких рисков, непредсказуемых результатов. Возможно, 8 из 10 проектов провалятся. Значит, должна быть определенная роль государства. Никто другой не может создать протекцию научным разработкам, связанным с абсолютно новым видом продукции.
Но тут у нас возникает конфликт. Государство — это чиновники. Они всегда дадут деньги тому, у кого будет худший результат. Потому что тот больше просит. У кого малая эффективность проекта, тот больше просит у чиновника. А мы знаем, что такое попросить.
Поэтому чиновник и государство не должны решать, какой проект финансировать, какой нет, какой поддерживать, на какой не обращать внимания. Это должен решать частный бизнес. Но он должен прийти к государству и сказать: «Очень рискованно, помоги». Есть соответствующий опыт Франции, Германии, Великобритании. Государство всегда выступает партнером венчурных фондов или других проектов такого рода.
В Германии государство создало региональные банки гарантирования предпринимательства. Коммерческие банки выбирают, кого из предпринимателей кредитовать, идут в региональный банк гарантирования и тот выдает государственную гарантию. В результате государство берет на себя часть рисков. Существует лимит государственных гарантий. У нас тоже в бюджете есть гарантии государства, но кому эти гарантии идут, не знаю. Мы, наверное, даже не слышали, насколько это продуктивные гарантии.
В Франции по-другому. Там 50% доля государства в проекте прямого финансирования. Форма такого кредитования в наших условиях оказалась неэффективной.
Но также нужна система разнообразного частного рискованного финансирования. Нам еще до этого далеко, поскольку у нас система частного, например акционерного, финансирования уничтожается. Как уничтожается обычное банковское финансирование.
— Как Вы оцениваете нынешнюю финансовую систему Украины?
— Если денежная единица стоила примерно 2 грн за доллар, а теперь стоит почти 30 грн за доллар, то ее уже нет. Никакие процессы не выдержат такого обесценивания денежной единицы. Это самое страшное зло, которое можно причинить экономике. Всей, на 100%, экономике нанесен удар. Кроме тех, кто эту разницу извлекает. Получил гривну, купил доллары, сидит и ждет, когда курс изменится.
Опять возвращаюсь к олигархономике. Мы знаем, что смысл олигархического бизнеса состоит в том, чтобы забирать отсюда валюту, а вкладывать гривну. Валюта откладывается за рубежом, тут ей делать нечего. А гривну где взять? Зарплаты надо выдать и за электроэнергию надо заплатить. Мы же экспортировали металл. Но зачем сюда возвращать доллары? Идут в Национальный банк, берут кредит на 10 млрд — сейчас такие хорошие кредиты — и рассчитались со всеми.
Для них чем провальнее курс, тем лучше. Значит, меньше, условно, долларов они должны заплатить внутри страны — зарплаты работникам, поставщикам — потому как это уже другие гривны, и все долги легко погашаются. Все те, кто делают долги, например, энергетические компании, ТЭС, которые в городах не платили за поставленный газ и еще десятки миллиардов за что-то — ничего не возвращают. Но они не становятся банкротами, их имущество не продают, компенсации государству они не платят. Почему? Потому что уже «знецінилась гривня, добре, ми заплатимо зараз».
Вот так привилегированные субъекты экономики обкрадывают население, непривилегированных хозяйственных субъектов. Кто же тогда будет вкладывать в Пенсионный фонд? Кстати, это Бальцеровичу вопрос.
Ведь он помнит, а нашим чиновничкам и управленцам не рассказывает, что они в 1989 году в связи с инфляцией, девальвацией и прочими коллизиями привязали пенсии к доллару. У них по состоянию на 1989 год пенсия была $ 30. А потом началась девальвация. Так они не в злотых исчисляли пенсию, а сохранили $ 30. И когда произошла девальвация, автоматически индексировали ее. Они смогли это сделать в колоссально сложный переходный период, потому что хотели, чтобы народ поддержал революционно-реформаторское европейское правительство.
А что он нам рассказывает? Это очень серьезная к нему претензия. Мне за него стыдно, когда он в нашей стране просто отрабатывает деньги. Ни одного требования или предложения нашему правительству по этим вопросам он не делает. Как можно допустить, чтобы пенсия была $ 150, а сейчас $ 50? В три раза меньше! Пенсионеры должны были остаться на том же уровне потребления. Могли пострадать молодежь, зрелые люди, которые могут заработать. А эти — не должны. Что это за государство? При таком государстве пенсионная реформа невозможна.
Не могу еще раз не вспомнить Польшу. Меня в 1999 году пригласили туда на международную экономическую конференцию. Поляки организовывали, Гарвардский университет и т. д. Я приезжаю и с удивлением узнаю, что 3,6 грн равны одному доллару — и 3,6 польских злотых равны одному доллару. То есть гривна была равна злотому. Сейчас я узнаю, что доллар стоит 3,8 злотых, зато за него дают 28 грн.
Если бы мы продержались на 3,6−3,8, мы были бы такие же, как и они. У нас и заводы были бы, и транспорт, и ЖЭКи, и экология, и медицина, и люди, и рабочие места.
— Вы допускаете, что гривну девальвировали сознательно?
— Это сознательно и было сделано. Очень плохо, что у нас не допускается уголовное расследование действий, связанных с девальвацией денежной единицы. А это следует относить к такого рода нарушениям. Почему? Я провожу аналогию.
В XV—XVII вв.еках в Европе обращались монеты. Они чеканились казначейством короля и содержали определенное количество благородного металла, золота, например, или серебра. Это очень строгая процедура, потому что количество этих монет в обращении и цены прямо и обратно коррелировались. Отдельные герцоги и короли допускали, что они могут подмахнуть на 5 грамм меньше золота. В ответ поднималась волна, бунт, с кровопролитием, войнами. Весь город поднимался. Это было то же самое, что напечатать сегодня больше бумажных денег, чем нужно, для обслуживания обращения.
Никакое цивилизованное государство не допустит, чтобы чиновник или банкир в ручном режиме влиял на курс. Как-то я спросил в Банке Англии: «Как вы заключаете договор с правительством о курсе фунта стерлингов?» У нас же постоянно споры: один скажет, второй скажет. А мне отвечают: «Приходит председатель Банка Англии к министру финансов и спрашивает, какой будет курс. Тот говорит. Он пожимает руку и уходит». Все, Минфин дал указание, в каких пределах держать курс и это будет выполняться. Никаких отклонений не будет.
Новозеландская денежная модель сейчас считается одной из лучших — они реально ввели инфляционное таргетирование. У них есть такое положение для руководства Центрального банка Новой Зеландии: «Если вы допускаете рост инфляции больше 2%, то вы уходите в отставку». Все, никаких рассуждений нет. Это профессиональная пригодность или непригодность.
А наша пригодность в том, чтобы выйти и объяснить: «Вы понимаете! Направо, налево, блокада, Коломойский, Приватбанк».