Украинский суд не признал Россию агрессором: что будет со страной, в которой «АТО», а не война
Украинский суд не признал факта вооруженной агрессии России против Украины, сообщает инициатор дела, руководитель проекта «Открытый Суд» Станислав Батрин. Такое решение было принято Шевченковским судом города Киева 12 мая. С решением суда Батрин не согласен, поэтому собирается подавать апелляцию.
По словам юриста, особую роль в принятии данного судебного решения сыграла Администрация президента: «Примечательно, что 9 февраля в суд поступил факс из Администрации президента с подписью Бориса Ложкина с просьбой отложить заседание по делу «с целью формирования правовой позиции и предоставления объяснений».
Батрин отмечает, что за последний год украинская власть начала активнее использовать определение «АТО» вместо отсечения вооруженной агрессии России.
«Мы просто хотим, чтобы людям дали правду. Только представьте себе: в Украине до сегодняшнего дня семьи погибших вынуждены обращаться в суды, чтобы признать сам факт того, что их близкий погиб во время военного противостояния с Россией, а не в перестрелке в какой-то подворотне!», – объясняет юрист.
Как известно, Станислав Батрин еще 29 августа 2014 года обратился в Шевченковский районный суд с требованием об установлении факта вооруженной агрессии против Украины. За время судебного разбирательства заявитель и волонтеры смогли привлечь в качестве доказательств более 1000 страниц официальных документов органов государственной власти.
Участие в данном деле принимают Служба безопасности Украины, Министерство обороны Украины, Министерство иностранных дел Украины, Министерство юстиции Украины, Генеральная прокуратура Украины, Антитеррористический центр при СБУ, посольство Российской Федерации в Украине, президент Украины в лице Администрации.
В своей статье «Война против России: юридический фронт» Вы говорили следующее: «Позиция официальной Украины по защите национальных интересов порождает много вопросов из-за отсутствия стратегии. По крайней мере, нам не известно о ее существовании». Это было в апреле 2015-го, сегодня что-то изменилось?
К сожалению, ничего. Я могу подтвердить свои слова: как тогда не было никакой стратегии, так и сейчас. Сейчас, наверное, есть уже другая стратегия – как НЕ создать стратегию.
Что касается споров по государственному блоку, где Украина готовит иски к России, все, в принципе, остается на том же месте. Один блок – это иски Украины к России в рамках Европейского суда по правам человека. Перспектив здесь, на самом деле, не так много. И не только в том плане, какое решение примет суд, но и в плане непосредственного выполнения этого решения Россией.
Второй блок – это Международный суд ООН. Это, наверное, наиболее серьезный инструмент, который нужно было бы задействовать. Однако он сегодня пока лежит «мертвым грузом» – все боятся, что Россия, используя право вето, заблокирует решение суда. Но, на самом деле, это не отмазка. Нужно консолидировать политические усилия и посмотреть на Россию, которая отказывается от судебного решения. Тогда мировое сообщество должно было бы уже осуществлять более радикальные действия.
Почему, собственно, еще в 2014-м начался наш процесс? Потому что украинская власть заняла позицию – антитеррористическая операция. А не может быть одновременно и АТО в прямом смысле как «мероприятия правоохранительных органов в борьбе с террористами», и отсечение вооруженной агрессии. К сожалению, за последний год украинская власть начала активно использовать позицию «АТО». На мой взгляд – это уже цензура какая-то. Такими своими действиями мы сами начинаем легализировать эти так называемые террористические образования. В конце концов, сложится ситуация, когда мы будем просить возмещать ущерб от террористов.
Даже ГПУ завела дело о создании террористических организаций, а это вообще идет в полный разрез с международной позицией Украины как суверенного государства, которое должно было бы заявлять, что это никакие не террористы, а это регулярные или нерегулярные российские войска.
И с точки зрения Министерства юстиции, Министерства финансов, правительства и президента касательно обвинения России превалирует позиция не непосредственно в вооруженной агрессии против Украины, а именно в поддержке «террористов».
С чем Вы связываете такую позицию украинской власти в этом вопросе? Могут ли это быть последствия позиций американских и европейских партнеров Украины, у которых есть бизнес с Россией, и которых руководство нашей страны боится «огорчить»?
Как украинцы мы просто должны понимать, что вне зависимости от того, является ли это мнением США, Великобритании или еще какой-то страны (в частности, субъекта, который по Будапештскому меморандуму гарантировал нам безопасность и сейчас не выполняют свои обязанности), если мы сами не можем за себя постоять, то никто нам не подставит плечо.
В конце концов, мы являемся самой большой страной географической Европы. И как всегда, находимся один на один с так называемым «соседом».
Все вопросы в украинской истории решались, когда у нас был какой-то лидер, вокруг которого объединялись, когда Украина имела какую-то визию. Да, что-то может зависеть и от союзников в тех или иных ситуациях, но посмотрите на президента Турции, который диктует ЕС: «Мы не будем имплементировать те или иные нормы в национальное законодательство, потому что это противоречит государственным интересам»
Я не слышал ни от одного так называемого украинского лидера за последние два года, что мы: «Не будем делать чего-то из того, что от нас попросил Европейский Союз, другие страны». Переговоры, позиция международного сообщества – это все имеет право на существование. Но ведь и переговоры нужно вести от государства.
Мы все должны понимать, что наши сегодняшние партнеры могут в любой момент под влиянием коммерческих интересов, своих личных государственных интересов изменить, к примеру, в повестке дня Украину на Сирию. Да, есть общий фон санкций, но мы должны понимать: если у нас не будет сильной государственной позиции, то мы обречены.
Ваше мнение: почему ее нет? Неужели действительно нашей политической верхушке выгодно не признавать Россию агрессором?
Я думаю, что просто верхушка украинской власти такая же, как и верхушка российской власти. Это тот же ответ, когда спрашивают: «Почему Украина не может найти активы Януковича?». Да потому что у верхушки украинской власти есть такие же активы, как у него.
Какой Вы видите стратегию юридического сопротивления России?
Я действительно не могу говорить о военной стратегии, потому что я не специалист. Но есть законодательство, которое уже давно существует – Закон Украины «Об обороне Украины». В котором уже по пунктам прописано, что делает президент государства, если в отношении страны есть вооруженная агрессия – создание ставки главнокомандующего, комплекс мероприятий на отсечение этой вооруженной агрессии.
Поэтому, подняв вопрос об установлении факта российской агрессии, мы не хотели сказать о том, чтобы признать виноватым в чем-то президента. Мы просто хотим, чтобы людям дали правду. Только представьте себе: в Украине до сегодняшнего дня семьи погибших вынуждены обращаться в суды, чтобы признать сам факт того, что их близкий погиб во время военного противостояния с Россией, а не в перестрелке в какой-то подворотне!
Моя работа как юриста, как гражданина просто задавать эти вопросы – у нас АТО или у нас действия на отсечение вооруженной агрессии? А люди, видя этот «знак вопроса», должны консолидироваться.
Вы говорили, что в суд пришел факс от Администрации президента с подписью Бориса Ложкина, в котором они попросили отложить принятие решения по этому делу. Вы видели этот документ?
Мы снимали каждый судебный процесс. Это все есть на видео. Когда судья исследует материалы и говорит: «К нам сегодня поступило письмо с подписью такой-то, просят отложить для выяснения правовой позиции».
Процесс был очень интересный. Были опрошены шесть свидетелей, это тот же Сенченко – глава ВСК при Иловайске, (Андрей Сенченко, – Ред.) который был заместителем главы Администрации президента, на начальных стадиях участвовал в переговорах по Минску. Были люди, которых вывозили на расстрелы.
Через суд нам удалось легализировать документы, заявления, факты, которые раньше существовали, возможно, исключительно в прессе. Теперь у нас есть огромнейшая база документов от Генеральной прокуратуры, от Минобороны, Министерства иностранных дел, СБУ. И сейчас на основе официальных писем, официальных ответов и информационных справок мы создаем хронологию подготовки России к вооруженному вторжению, аннексии, оккупации и других противоправных действий против государственного суверенитета Украины и против граждан. Из тех сотен тысяч чиновников, которые живут за наши деньги, этого никто не делает.
Конечно, отказ суда нас не только не устраивает – он вообще подрывает доверие к государству, но мы пойдем в апелляцию.
Если у Вас имеется столь расширенная доказательная база, как суд аргументировал свой отказ?
Есть пять дней на изготовление текста судебного решения, где суд излагает свои мотивы: почему он отклоняет или принимает что-либо. Однако в связи с тем, что по этому делу был большой резонанс, решение уже вчера (12 мая – ред.) обнародовали на официальном сайте, указав две причины отказа.
Однако здесь суд допустил огромнейшие процессуальные ошибки. То есть, если теперь в тексте окончательного решения мы увидим три причины или, к примеру, четыре причины, мы сможем сказать: «Кто-то на этого судью повлиял и изменил позицию суда».
Что касается причин отказа (указанных пока только на сайте, – Пед.) Первая: суд не предусматривал, что от факта вооруженной агрессии зависит нарушение любых моих прав. Это, кстати, опровергается очень просто – если я гражданин страны, то при агрессии имею права требовать мероприятий для защиты моей жизни и безопасности.
Вторая причина: они говорят, что этот факт (агрессия России, – Ред.) и так общеизвестный. Хотя, и в политической площади, и в прессе уже объяснялось, что того, что парламент принял заявление об отсечении вооруженной агрессии (в январе 2015-го, – Ред.) – этого недостаточно. Потому что завтра могут быть новые голоса. И если, к примеру, они проголосуют, что «нет вооруженной агрессии», что тогда граждане получат?
К тому же, статья 61 Гражданского процессуального кодекса предусматривает, что если суд приходит к выводу, что «определенные обстоятельства являются общеизвестными», то тогда, наоборот, он должен удовлетворить заявление. Потому что таким образом этот факт освобождает от необходимости его доказывать.
Нам же отказывают в удовлетворении заявления.
Когда планируете подавать на апелляцию?
Исключительно после того, как будет изготовлен полный текст решения. Как я уже сказал, у суда есть пять дней на это.
Кто давит на суд, Администрация президента?
Я не могу просто сказать, что Администрация президента давит на суд, потому что это будет не подкрепленное обвинение. Но я могу назвать факты: когда в дело зашла Администрация президента, на всех судебных заседаниях она выступала с первым словом. А дальше все остальные только вставали и говорили: «Мы соглашаемся с этой мыслью».
Под «всеми остальными» Вы имеете в виду все привлеченные к делу ведомства?
Да. Но важно то, что на последнем судебном заседании представители Министерства иностранных дел и ГПУ все-таки нашли в себе волю, и когда суд опрашивал о мнении касательно решения по делу, они четко сказали: «Мы не возражаем против удовлетворения заявления о признании факта агрессии России».
Резюмируйте: как поможет Украине признание России агрессором?
За два года обществу навязано было неправдивое мнение, что нам не дают оружие, денег, и нам их не дадут, если мы будем объявлять военное состояние. Эта позиция взята ниоткуда. Правдой является следующее: наоборот, если в мире это будет воспринято как внутренний конфликт, как то, что органы государства борются с условными «сепаратистами», то как раз тогда никто не даст оружия и финансирования. Ведь это вроде как будет применение оружия по отношению к своему же населению, а не отбивание вооруженной агрессии.
Я за то, чтобы у нас была страна, которая имеет визию. К сожалению, за два года ни по одному направлению развития визия не создана. И я как гражданин не знаю, и власть мне это не показывает, путь, куда мы идем. И в международной политике мы просто объект. Поэтому мы бы хотели эту ситуацию перевернуть, ведь большинство людей у нас достойны этого.