Донбасс и Крым: Так, как было, уже не будет

Статті

29.04.2016 10:00

Софико Векуа, джерело: «Facenews»

Статті

«Сейчас необходимо где-то снимать перекосы и переходить к осознанным шагам, которые либо могут привести к развитию, например, если это Кабмин – экономики, либо не привести».

Последние два года Украина находилась в ситуации выживаемости, отмечает политический аналитик Олеся Яхно. Сейчас же, по ее словам, нужно осознанно переходить к исправлению сложностей, которые есть, ведь за этот год Украине нужно принять много непопулярных решений, которые могут, как обвалить рейтинг правительства, так и повысить его.

«Нет такого выбора, куда нам идти – в Европу или в Россию? Это вообще не является предметом обсуждения. Сейчас, мне кажется, все переместилось больше в сторону, прежде всего, внутриэкономическую – как развивать экономику», – уверена Яхно.

При этом аналитик говорит, что отсутствие иностранцев на первых министерских постах – это хороший сигнал, ведь украинские политики, скорее всего, понимают: пора брать на себя ответственность.

О том, почему Владимира Гройсмана во главе правительства не стоит рассматривать как «человека Порошенко», и о нравственной ответственности политиков за спекуляции на теме Донбасса, в интервью FaceNews рассказала Олеся Яхно.

Предыдущие два года мы особо не задумывались, потому что это был вопрос выживаемости

Сегодня президента Петра Порошенко критикуют все, кому не лень. Действительно ли, по Вашему мнению, в политике президента все так плохо?

Конечно, сложно показывать людям позитивы, когда социально-экономическая ситуация очень далека от прекрасной, действительно сложная.

Мы должны понимать, что эти полгода-год, мне кажется, переходные в плане восприятия обществом и политиками своей страны, возможности выхода или усугубления кризиса.

Потому что вот этот способ обсуждения, когда мы очень долго вообще ничего не обсуждаем... Например, предмет газа, когда предпочитали просто договариваться с Россией о цене на газ, об уступках. При этом, конечно, никто не хотел заниматься энергодиверсификацией, энергосбережением, даже банально счетчиками, потому что это требовало усилий, это требовало определенных шагов, в том числе, наверное, и повышения тарифов. Никто этим не занимался. Проще, наверное, договориться о нормальной цене и все.

Поэтому то, что будут критиковать, нормально. Я вообще считаю, что это хорошо. Вопрос в том, как критикуют, с какой точки зрения и насколько эта критика имеет отношение к реальности. Потому что когда предлагают какой-то упрощенный вариант выхода из ситуации, это не выход из ситуации.

Например, давайте не будем повышать тарифы. Хотя, мне кажется, здравомыслящему человеку понятно, что нужно снижать негативные последствия для наименее обеспеченных слоев населения, упрощать субсидии, делать все, чтобы повышать доходы граждан, а не снижать тарифы. То есть, нужно повышать доходы граждан, заниматься развитием экономики. Есть такой вариант развития ситуации, и это более, наверное, приемлемо.

Если серьезно, я считаю, что сегодня есть два субъекта, которые активно влияют на все, что происходит внутри страны, причем, они равнозначно сильны. Это политики и общество.

Поскольку институты государства действительно слабые, какие-то из них вообще не выстроены, настоящих политических субъектов у нас мало. Поэтому нормально, что общество активно привлекает к чему-то внимание и иногда где-то даже может завышать степень той или иной проблемы.

Ненормально, что у нас нет политиков, которые бы переводили как-то эту объективную критику или объективнее вопросы со стороны общества на какой-то адекватный политический уровень, на уровень задачи в области политики. Например, парламент потом перенаправляет это в Кабинет министров, и таким образом есть этот диалог между обществом и политиками.

Проблема заключается в том, что нет этого звена политического класса, который переводит запрос общества в плоскость принятия решений. Он либо уводит в другую сторону, либо строит на этом свой пиар или политическую кампанию.

Мне кажется, очень много за этот год нужно принять непопулярных решений

То, что нужно будет принимать непопулярные решения, это да. Мне кажется, очень много за этот год нужно принять непопулярных решений. И политики, если говорить о власти, о новом Кабинете министров, мне кажется, внутренне себя только готовят к тому, что все-таки нужно делать что-то, даже если вы рискуете. Они могут, как потерять рейтинг, так и нарастить его. Но что-то делать – это все равно лучше, чем не делать и просто перекладывать ответственность друг на друга или отодвигать необходимость принятия решений разными объяснениями.

Мне кажется, что сейчас только начинается такой этап, потому что все предыдущие два года мы особо не задумывались, ведь это был вопрос выживаемости. Например, понятно, что многие критикуют за следование требованиям МВФ, но тогда у правительства не было другой альтернативы. То есть, вопрос был о выживаемости. Тогда Украина находилась в ситуации выживаемости.

Сейчас нужно где-то осознанно переходить, возможно, немножко к исправлению сложностей, которые есть. Мы же не говорим, что их нет в социально-экономической сфере.

Поэтому сейчас необходимо где-то снимать эти перекосы и переходить к этим осознанным шагам, которые либо могут привести к развитию, например, если это Кабмин – экономики, либо не привести.

Никто не хотел быть в компании с «Оппозиционным блоком»

Эффективная работа – это то, чего люди сейчас, наверное, ждут как никогда, ведь назначение нового правительства практически парализовано эффективную работу парламента. В итоге, после утверждения состава Кабинета министров политики по-разному оценивали произошедшее. Кто-то снова говорил о сговоре олигархов, кто-то заявлял, что это сигнал окончания политического кризиса. Что, по Вашему мнению, ознаменовало избрание правительства Гройсмана – окончание политического кризиса или очередной «договорняк»?

Понятно, что везде есть субъективный фактор, и он важен. Но есть и объективные факторы. Я считаю, что та коалиция, которая была создана в 2014 году, та повестка, которая держала ту коалицию, исчерпала себя еще в конце 2015 года, когда в первом чтении голосовали за Конституцию, после чего «Радикальная партия» вышла из коалиции.

Первое парламентское большинство было во многом сформировано как ответ на военную агрессию и необходимость сплоченности и мобилизации политического класса на агрессию России. В общем-то, никто не хотел быть в компании с «Оппозиционным блоком» как политической силы, во многом состоящей из выходцев из «Партии регионов».

Поэтому это было естественное объединение остальных фракций, которые, возможно, имели где-то разные интересы, но было вполне понятно, почему они создали коалицию. Даже если они во многих вопросах занимали иную позицию, их мнение могло отличаться, все равно более выгодно и политически оправдано было находиться вместе, чем отдельно.

Дальше, по мере того, как на повестку выходили внутриэкономические, внутриполитические вопросы, потом были местные выборы, где интересы всех оказались разносторонними, постепенно партийный и политический интерес стал где-то преобладать.

В общем-то, мы увидели, что на тех же местных выборах в разных регионах могли быть самые разные союзы всех со всеми. Мы видели, что разные партии в той или иной конфигурации, где позволял регион, где можно было это делать, формировали свои союзы и свои коалиции.

Сам прогноз геополитического выбора на сегодня уже не стоит. Нет такого выбора, куда нам идти – в Европу или в Россию? Это вообще не является предметом обсуждения. Поэтому этого мало для того, чтобы удерживать в коалиции те или иные политические партии.

А сейчас, мне кажется, все переместилось больше в сторону, прежде всего, внутриэкономическую – как развивать экономику. При этом все понимают, что могут быть досрочные выборы. Пускай они будут не так быстро, как многие хотели бы, но, тем не менее, они могут быть.

Поэтому у всех были разные интересы. Сейчас, я считаю, это переформатирование с отсрочкой досрочных выборов уже в ближайшей перспективе, безусловно, в плюс. И оно должно повысить ответственность власти за решения.

Все-таки нужно переходить к тому, чтобы процесс заменялся результатом. Это готовность осознанно брать на себя ответственность.

Кстати, отсутствие иностранцев на первых министерских постах. Я думаю, это понимание, что многое зависит от самих политиков внутри страны, (осознание, – FaceNews) того, что нужно брать на себя ту же самую ответственность за критику, за принятые решения.

Сейчас хорошо, что (иностранцев, – FaceNews) нет на первых постах, потому что это не позволит быть ширмой или использовать кого-то в пиар-целях, в качестве политического проекта.

При этом то, что иностранцы сейчас присутствуют на уровне советников, очень хорошо. Как раз это повышает ответственность самих политиков. И это правильно.

Кто-то пугает узурпацией власти. Я думаю, это невозможно

Касательно «не быть ширмой». Президента еще сейчас активно обвиняют в попытках узурпировать власть. А премьер Гройсман – соратник Петра Порошенко. Кроме того, Борис Ложкин после назначения правительства Гройсмана сказал, что в Администрации президента есть разработанные идеи, которые они будут предлагать правительству. Учитывая эти факторы, насколько самостоятельным будет Кабмин Гройсмана?

Кто-то пугает узурпацией власти. Я думаю, это невозможно, потому что все-таки значительную часть решений Кабинет министров должен согласовывать не с президентом и не с Администрацией президента, а с парламентом. Тот же Гройсман заявлял, что нужно больше работать с парламентом. И это действительно так. Причем, не только работать в публичной плоскости, а, например, на уровне комитетов.

Невозможно просчитать – «а вот здесь президент, это представители президента, поэтому все получится». Нет, не все получится

Депутаты отмечали, что многие министры правительства Гройсмана уже были на комитетах.

И это правильно, потому что многие критиковали, что есть некачественные законопроекты или какие-то проекты, которые появляются в последний момент. Если будет выстроена работа, прежде всего, качественного обсуждения в комитетах, сотрудничества Верховной Рады и Кабинета министров, это будет, наверное, лучшим результатом.

Поэтому здесь не может быть узурпации власти, потому что за это все равно голосует Верховная Рада.

Кроме того, то, как обсуждалось переформатирование правительства. Многие говорят, что плохо, что коалициада длилась долго. Наверное, это хорошо, что не так быстро (формировалось новое правительство, – FaceNews). Я считаю, что всегда лучше снимать проблемы, если они есть, до, чем после.

Просто у нас многие привыкли так же, как с генпрокурором – он должен быть политический-неполитический, профессионал-непрофессионал, представитель этой партии или другой. Я думаю, что все это не работает. Тут просчитать никто не может. И это касается правительства Гройсмана, в том числе, потому что сегодня настолько много факторов влияет на политический процесс, и от общества многое зависит, что невозможно просчитать – «а вот здесь президент, это представители президента, поэтому все получится». Нет, не все получится.

Я считаю, что нужно ориентироваться только на реформы. Вот прошло два или три месяца, увидели результат или объяснения, что получилось, что не получилось. Здесь, мне кажется, гораздо важнее, допустим, чтобы политики, например, голосуя за генпрокурора, четко понимали, чего они в принципе хотят от Генпрокуратуры.

Например, они хотят, чтобы была какая-то реформа. Тут важно, чтобы политики или те, кто принимает решения, понимали критерии, чего они хотят. А дальше – получается у этого человека, хорошо, не получается, значит, нужно менять. Вот и все.

Проблема с тем, что многие просто не знают, чего хотят в ряде направлений. Приходит человек, и там – как получится, а потом все списывают на субъективный фактор, что это чей-то человек. А проблема иногда заключается в том, что просто нет виденья и понимания, как это делать. Вот и все.

Иное дело, поскольку украинская политика не моноцентрична, у нас нет одного центра власти, где: «Я сказал, так и будет». Поскольку украинская политика многофакторная, здесь действительно очень многое зависит от того, насколько удается выстраивать компромисс, работу в едином направлении – и общества, и власти, и оппозиции. Здесь у нас, как правило, часто бывают проблемы.

У нас какое-то извращенное понимание политиков

Вы сказали, что сейчас очень важна эффективность оппозиции. Сейчас, например, «Самопоміч» предлагает альтернативу Минску – признание оккупации отдельных районов и временная изоляция территорий, чтобы дать Украине шанс окрепнуть экономически, милитарно. Как оцениваете такую инициативу?

Я считаю, что тема Донбасса, как и Крыма, это одна из наиболее спекулятивных тем для политиков. Но при этом она самая сложная, потому что это вопрос территориальной целостности, национальной безопасности и так далее.

Никто не идеализирует, никто не говорит, что по отношению к Крыму, по отношению к Донбассу мы делаем все правильно. Нет. Если люди предлагают нам что-то другое внести, то нужно понимать, насколько эти предложения имеют отношения к реальности или не имеют отношения к реальности.

Потому что выйти и сказать, что Минск – это плохо, а Будапештский меморандум – это хорошо. Прекрасно. Но заставьте субъектов этого Будапештского меморандума выполнять свои обязательства. Заставьте США, заставьте Россию.

Дело же не в том, что есть Будапештский меморандум, есть пятый-десятый формат, и нужно кого-то привлекать. Дело в том, как это сделать и можно ли это сделать вообще.

Я считаю, что у нас какое-то извращенное понимание политиков. То есть, считается, что избранное меньшинство – это те, кто обладает какими-то привилегиями, большими правами, полномочиями. Хотя, я считаю, что те, кто является этим избранным меньшинством, должны, наоборот, себя самоограничивать.

Я не имею в виду самоограничивать в плане финансового ресурса или еще чего-то, но они должны понимать, что они потом принимают решения, которые потом имеют значения если не для всей страны, то для ее значимой части. Они в каком-то смысле несут даже нравственную ответственность. И самоограничение – это какой-то масштаб понимания проблемы, где мы должны понимать, что простого решения не может быть.

Вернуть все, как было, точно уже нельзя

У нас очень многие, когда говорят о Донбассе и Крыме, исходят из того, что можно вернуть все, как было. Вот мы там отвоюем или завоюем. Вернуть все, как было, точно уже нельзя, потому что это определенная страница истории, это не рядовые события, и для того, чтобы вернуть эти оккупированные территории, все равно необходимо принять ряд шагов, которые Украина в той жизни никогда не сделала бы.

Касательно Донбасса. Я считаю, политики должны понять, что мы возвращаем, реинтегрируем эти территории, но так, как было, не будет. Все равно придется принимать закон о выборах, закон об особенностях.

И для того, чтобы этот регион стал в итоге украинским, нужно принять еще очень много самых разных решений, прежде всего, гуманитарного характера. Или мы тогда действительно отказываемся от этой территории, потому что очень многие говорят: «Давайте откажемся, а потом, когда мы будем сильными, его вернем». Потом – это когда? Как вы это просчитаете? Через пять-десять лет?

Если же мы принимаем первое решение, тогда спекуляции относительно «АТО или война» или вокруг термина «особенности самоуправления» или «особый статус», недопустимы. Будто это имеет значение. Понятно, что там будут несколько другие полномочия. Дело же не в слове «особенности самоуправления» или «особый статус».

То есть, политики должны определиться, насколько они готовы. Если они готовы, тогда и часть спекулятивных вопросов, потому что они ничего не решают, должна быть снята.

Если кто-то хочет обсуждать, допустим, война или АТО, оккупированные территории или неоккупированные, проводить референдум или не проводим, тогда нужно просто написать плюсы и минусы, риски.

Если выходит с инициативой, у него должно быть две колонки, что мы получаем и что теряем. Тогда это предложение понятно, потому что мы можем тогда уже говорить, зачем это делать. А просто сказать, что это плохо и нужно вот так, деструктивно.