16 марта 2014 года в Крыму был проведен референдум о присоединении к Росии. Пошел третий год аннексии, а Украина так и не смогла вернуть оккупированный Крым. Более того, по словам экспертов, у страны до сих пор нет стратегии восстановления своей территориальной целостности.
«На сегодняшний день никто не ответил на вопрос: Украина действует жесткими методами или мягкой силой. Я принадлежу к тем людям, которые понимают, что отвоевать Крым военным путем возможности нет. Его можно забрать с помощью мощного международного давления совместно с тем, что Украина должна осуществлять собственную политику присутствия. Пока мы не присутствуем в Крыму ни в каком контексте. Украину выдавливают, и Украина все делает для того, чтобы не присутствовать в крымском контексте. За 2015 год Крым отдалился от Украины еще больше: в политическом плане, культурном, ментальном, любом», – уверен крымчанин, политтехнолог Тарас Березовец.
Несмотря на отсутствие стратегии возвращения Крыма у Украины, далеко не все жители полуострова хотели становиться гражданами России.
«Все трудоспособное молодое население максимально быстро и активно выезжает с территории полуострова. Напомню, как было раньше. На территории Крыма всегда в большинстве своем были проукраинские настроения, спорная ситуация была исключительно в Севастополе, и то, раздутая естественным путем», – рассказал в интервью FaceNews севастополец, а ныне киевский чиновник Дмитрий Белоцерковец.
О том, как ситуацию с оккупацией сегодня воспринимают крымчане, и что следует делать Украине, чтобы вернуть полуостров, FaceNews расспросил народного депутата Украины, главу подкомитета по международно-правовым вопросам и правам внутренне перемещенных лиц Георгия Логвинского.
Два года назад в Крыму был проведен референдум. Насколько, по Вашему мнению, эти два года изменили мировоззрение крымчан?
Насколько изменился Крым? Крым, безусловно, изменился. Причем, основное изменение заключается в том, что отпали так называемые розовые очки. Россия декларировала большие пенсии, зарплаты, свободное перемещение по территории Украины. Ничего не выполнено. Крым – это дотационный остров строгого режима, не более того, потому что люди не могут сказать правду.
Например, недавно был опрос, хотят ли люди, чтобы у них дома была электроэнергия и свет. Оказалось, по мнению Российской Федерации, больше 90% сказали: «Мы – против света». Скажите, они больные или у них что-то произошло? А все достаточно просто. Если человек ответит: «Крым – это Украина. Я считаю, что мы должны оттуда получать электроэнергию и подписать контракт с надписью «Крым – это Украина», то ему по законодательству Российской Федерации светит 14 лет лишения свободы.
Крымчане просто боятся?
Они не просто боятся, они жутко боятся. Это не шутки, потому что мы имеем дело не с правоохранительной и судебной системами, а с бандитами, выполняющими заказы или указания. Зачастую, пытаясь найти какое-то решение юридическим вопросам, люди говорят в определенном органе: «Подождите, вы по закону должны были в течении тридцати дней ответить на такой-то вопрос». В ответ им говорят: «А мы Ваше письмо сразу передали в ФСБ, пускай ФСБ Вам отвечает. Мы тут при чем?». Так происходит со всем, что касается Украины и Крыма.
Поэтому что мы говорим о референдуме под автоматами, что мы говорим о сегодняшнем дне, когда массово арестовывают людей, делают облавы, обыски, уничтожают право на мирный протест... В данном случае мы говорим, что это однозначно полуостров строгого режима.
Но розовые очки упали, потому что бизнеса как такового в Крыму нет. Не может быть бизнеса без электроэнергии, воды, инвестиций, иностранных компаний, нормального транспортного соединения. Корабли уже не ходят, мы показали, что не шутим, и сегодня уже четыре судна арестованы, и мы продолжаем их ловить по всему миру. Соответственно, желающих туда зайти уже практически нет.
Кроме того, товары изначально на порядок дороже. Мы понимаем, что с паспортами Крыма ты не можешь выехать никуда за пределы России. Мы понимаем, что чиновники, работающие там, автоматически стали преступниками, и в той или иной мере они разыскиваются не только в Украине, но и заграницей. Соответственно, вряд ли кто-то хочет ради официальной зарплаты стать каким-то преступником. Я имею в виду, здравый человек.
Все эти реалии потихоньку люди начинают понимать. Понимают, что они будут жить в страхе, без бизнеса, без экономического развития, без будущего. Вряд ли нормальная мать может благодарить Путина за то, что ее сын никогда не сможет получить нормальное образование, никогда не сможет дальше поехать учиться, выехать заграницу, потому что паспорт не будет признаваться. Наверное, такого крымчане не ожидали.
Получается безвыходная ситуация, ведь украинская сторона заявляет, что крымчане должны сами захотеть вернуться. Однако Вы говорите, что они запуганы и вряд ли открыто заявят о подобных желаниях. Как в таком случае должна Украина взаимодействовать с противниками оккупации, и как должны работать в Крыму наши спецслужбы?
Это разные вопросы. Я считаю, что правоохранительная система Украины должна работать более эффективно, условно – специальные службы. Когда мы пытаемся найти решение той или иной проблемы, лучше всего найти людей, уже решивших эту проблему. Например, Израиль проводит спецоперации за пределами свой страны.
Но здесь другой вопрос. Мне кажется, должно быть две степени противостояния. Мы должны работать с людьми, развивать программы антипропаганды. Например, я сторонник открыть университет Украины по примеру Великобритании и Израиля. Интернет, обучаем, проводим семинары, даем людям как-то сбросить весь этот негатив. Это во-первых.
Во-вторых, мы должны четко понимать, что не будем церемониться с правонарушителями законов Украины, нарушителями прав человека в Крыму. Нужно жестко их пресекать. Пресекать и нести жесткую позицию в отношении России. Только таким образом мы можем их поломать.
Третья и самая главная задача – это международное сообщество. Мы видим цену на нефть. Мы понимаем, что бюджет в России меньше, чем бюджет, например, какой-нибудь Калифорнии или Флориды. И мы понимаем, что в рамках мирового сообщества Россия будет признаваться государством-агрессором, будут продлеваться санкции. Если мы будем говорить, что дальше будет развиваться экономика стран без России, то, поверьте, достаточно быстро там будут соответствующие изменения.
Когда мы будем бить по окружению Путина и по нему персонально, тогда они это почувствуют. Потому что, живя в своих дворцах, не видя окружающий мир, зачастую они не чувствуют, что происходит.
Эти три аспекта, в которых Украина должна развиваться.
За два года аннексии, по Вашему мнению, мы сделали достаточно в этих направлениях?
Я всегда считаю, что всего недостаточно. Когда я слышу от своих коллег: «Чем вы занимаетесь? Вы думаете, мы Крым вернем?», я четко знаю одну вещь – если ты не будешь верить в свои цели, никогда их не достигнешь.
Я не просто верю в цели, я уверен, что это сделают очень скоро. Я уверен, что в Советском Союзе точно так же люди не верили, что в СССР что-то поменяется. Но все поменялось и очень быстро.
Исходя из этого, не нужно говорить, что это невозможно. Это возможно. Вопрос – что мы для этого делаем.