Народный артист Украины: В Советском союзе настоящего театра не было

Статті

06.02.2016 09:15

Ирина Шевченко, джерело: «Facenews»

Статті

​Полвека назад, в 1965 году, молодой человек из Черкасской области переступил порог студии, которая готовила актеров при Киевской оперетте. С тех пор Валентин Федорович Рожков стал актером одного театра.

За годы работы он сыграл немало главных ролей в самых известных постановках оперетты, имеет опыт режиссуры, однако «звездной болезнью» никогда не болел. Говорит, что любит работать, поэтому с удовольствием берется даже за эпизодические роли. О советском театре, в котором прошли молодые годы, народный артист Украины говорит без ностальгии. Объясняет это тем, что скучать не за чем: «Раньше совершенно другие зрители были, которые любили дешевые хохмы. Настоящего театра, как такового, не было – все было и делалось только для развлечений». Общаемся в яркой, наполненной светом ламп, театральной гримерке. Говорить с артистом легко – он сразу же располагает к себе, улыбается и часто смеется. О том, как изменилась Киевская оперетта со времен СCСР, ценностях молодых артистов и проблемах современного театрального искусства Валентин Рожков рассказал в интервью FaceNews.

В оперетту Вы пришли в 1965-м, каким театр был тогда? Какие спектакли ставили?

Очень изменился, даже нельзя сравнивать. Тогда были не те спектакли, совдепия везде просматривалась, было очень мало классики. Легар (Франц Легар, венгерский композитор – Ред.) вообще был запрещен. В1969-м году у нас впервые в Союзе Рябикин (Борис Рябикин, художественный руководитель оперетты 1961-1970 года, – Ред.) поставил «Веселую вдову» Легара. И то тогда еле разрешили. А вообще в основном шла классика и советские оперетты.

А публика как-то изменилась?

Конечно. Раньше совершенно другие зрители были, которые любили дешевые хохмы. Настоящего театра, как такового, не было – все было и делалось только для развлечений.

Когда же появился настоящий театр?

Постепенно начали создавать. Особенно, когда пришел Богдан Дмитриевич Струтинский, тогда театр вообще преобразился полностью. Появилось много новых постановок – «Сорочинская ярмарка», «Моя прекрасная леди», «Труффальдино из Бергамо», разные мюзиклы. Сейчас он малую сцену открыл, тоже чего это стоит. А раньше этого всего не было.

Судя, по Вашим словам, ностальгию по тому, старому театру, Вы не испытываете?

Нет, абсолютно.

Вы – актер одного театра. Почему? Возможно, думали о работе в другом театре?

Когда я окончил студию (студия по подготовке актерских кадров при Киевском театре оперетты, – Ред.), у меня было 36 предложений из Советского Союза, даже из Магадана и Свердловска было. Кроме Москвы и Ленинграда, естественно. В какой-то момент хотелось куда-то поехать, но Борис Григорьевич Шарварко, который тогда был директором театра, сказал: «Он нужен нашему театру». И вот так вот я остался.

Как Вы можете охарактеризовать ценности и приоритеты молодого поколения артистов? Как Вам с ними работается?

У них сейчас есть такая привычка: опаздывать на репетиции. Недавно было такое – уже скоро начинать спектакль, а героя нет (смеется, – Ред.). Весь театр в напряжении, ждем, и вот прибегает. А вообще работается. Есть нормальные хорошие ребята, которые не опаздывают.

Раньше проблем с опозданиями не было?

Да и раньше это было, но не так. Потому что ответственности больше было. И как-то отношение к старшим актерам, особенно к тем, что со званием, другое было. Я помню, как нас учили даже кланяться этим актерам. Вот идет актер старший: неважно народный он или заслуженный, или просто актер, но он старший. Поздоровались: «добрый день –добрый день» (делает кивок головой, – Ред.). А сейчас что: «привет – привет»! К примеру, заходят и говорят: «Послушайте, пацаны!». А перед ними сидят двое народных и один заслуженный. (смеется – Ред.)

Я с удовольствием играю даже в эпизодах

На Вашем счету немало сыгранных ролей. Существует ли еще роль, о которой мечтали, но по каким-то причинам ее так и не удалось сыграть?

Нет таких ролей, по-моему, нет. Помню один спектакль, хотя это еще давно, конечно, было – «Четверо с улицы Жанна» Сандлера (Оскар Сандлер, украинский и российский композитор, – Ред.) об оккупированной Одессе. Так вот, в этом спектакле я сыграл пять ролей. Конечно, не за один раз. То один кто-то заболеет – я заменяю сразу, то другой. При этом моя основная роль была - была роль фашиста Гофмайера, за которую меня наградили. Кстати, когда мне вручили этот диплом Ленинского комсомола за роль фашиста, я два часа смеялся.

А какая Ваша любимая роль?

Раньше, еще в первой постановке я с удовольствием играл Хиггинса (Генри Хиггинс, «Моя прекрасная леди», – Ред.). И, конечно, фашист Гофмайер.

Сейчас, учитывая весь Ваш опыт, Вы разборчивы в ролях?

Нет. Вот я с удовольствием даже эпизодик сейчас играю в спектакле «Мадемуазель Нитуш».

Возможно, когда-то в Вашей биографии был эпизод со «звездной болезнью»?

Нет. Я люблю работать, поэтому пытаюсь все играть. Кстати, лет 14 назад был интересный эпизод. Мы играли спектакль, который поставил Смеян Сергей. «Как убить старушку». Хотя у нас он как-то по-другому назывался, уже даже не помню, как. Так вот в нем я сыграл доктора и полицейского Джо. В одном спектакле. И зритель ничего не заметил. Даже знакомые, которые сидели в зале, потом спрашивали: «А где ты там? Ну, доктор, это понятно. А еще где ты?».

Вам приходится импровизировать на сцене?

Да. А потом прибегает Богдан Дмитриевич и спрашивает: «Что это было?» (смеется, – Ред.)

Перевоплощение на сцене как-то влияет на вашу жизнь вне сцены?

А почему она должна влиять? Театр – это одно, а жизнь – это другое. Хотя при этом они и неотделимые вещи.

В свои выходные вы ходите в театр?

Раньше ходил. А сейчас уже нет – с внуками много хлопот, и вообще...

Хотели бы Вы попробовать себя в режиссуре?

Я уже пробовал. Был у нас одно время спектакль детский «Ивашка – белая рубашка», а потом поставил «Красную шапочку». Это было начало 90-х. Мне понравилось работать, но это очень тяжело. Мой режиссерский опыт недолго длился. К тому же это тогда не оплачивалось.

Театр финансируется по остаточному принципу

У Карпенко-Карого есть следующие строчки: «Сцена – мой кумир, театр – священный храм». Чем для Вас является театр оперетты?

Даже не знаю, что сказать… Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Рожкове в оперетте (смеется, – Ред.).

Сейчас что или может быть кто влияет на Вас, как артиста, и на Ваше осознание своего места в этом театре?

Естественно, режиссер. Только от него все зависит – буду я или не буду, или будет кто-то другой.

Тревожит ли Вас что-то в современном театральном процессе? Нужны ли нам театральные реформы?

Нужна государственная поддержка, скорее всего. И раньше театр финансировался по остаточному принципу, и сейчас еще хуже стало, чем раньше. (Министерство культуры в 2016 году получит почти ₴2,67 млрд. Для сравнения – на Министерства образования и науки выделено почти ₴ 26 млрд, – Ред.).

Почему в Украине настолько недооценивают театральное искусство?

Потому что руководят страной невежи.