Об этом в блоге на «Украинской правде» сообщает художник, соредактор издания «Просторы» и общественный активист Евгения Белорусец. Местные свидетели открыто о сложившейся ситуации не говорят. Белорусец считает, что боятся. «Каждый уверен, что может погибнуть из-за своих заявлений, но его гибель «спишут» на случайное попаданием пули, взрыв снаряда, разрыв гранаты», – объясняет она. Большинство украинских военных не преступники, однако те, кто злоупотребляют своими привилегиями, очень мало чем отличаются от титушек, заявляет активист. По ее словам, публичное расследование хотя бы одного из преступных случаев позволит очень легко остановить злоупотребления на блокпостах. Евгения уверена: если допустить существование многочисленных системных правонарушений, эта тенденция не ограничится одним городом и не ограничится востоком. Почему война превратилась в бизнес? Куда идут отобранные товары? Кто несет ответственность за своеволие на блокпостах? В разговоре с FaceNews Евгения Белорусец ответила на эти и другие вопросы.
Помимо постоянной угрозы для жизни мирные жители прифронтового Светлодарска все чаще становятся жертвами злоупотреблений украинских военных. На украинском блокпосту перед въездом в Светлодарск у тех, кто едет в город или к передовой с продуктами, отнимается часть продуктов под предлогом якобы существующих распоряжений фискальной службы Украины. Об этом в блоге на «Украинской правде» сообщает художник, соредактор издания «Просторы» и общественный активист Евгения Белорусец. Местные свидетели открыто о сложившейся ситуации не говорят. Белорусец считает, что боятся. «Каждый уверен, что может погибнуть из-за своих заявлений, но его гибель «спишут» на случайное попаданием пули, взрыв снаряда, разрыв гранаты», – объясняет она. Большинство украинских военных не преступники, однако те, кто злоупотребляют своими привилегиями, очень мало чем отличаются от титушек, заявляет активист. По ее словам, публичное расследование хотя бы одного из преступных случаев позволит очень легко остановить злоупотребления на блокпостах. Евгения уверена: если допустить существование многочисленных системных правонарушений, эта тенденция не ограничится одним городом и не ограничится востоком. Почему война превратилась в бизнес? Куда идут отобранные товары? Кто несет ответственность за своеволие на блокпостах? В разговоре с FaceNews Евгения Белорусец ответила на эти и другие вопросы.
На кого Вы возлагаете ответственность за своеволие на блокпостах?
Предполагаю, что речь тут об элементарном самовластии и о том, что на своевольные действия на блокпостах закрывает глаза военное командование. По-настоящему не работает военная прокуратура. Украинские военные не преступники в большинстве своем. Но когда никто не занимается небольшими и даже крупными злоупотреблениями, возникает ощущение вседозволенности.
Нужно понимать, что в нашей стране образовались пространства, которые слабо поддаются контролю уже из-за того, что в этих областях не работает нормальное транспортное сообщение, из-за угрозы войны. Стало быть, на прифронтовой территории возможны любые злоупотребления властью. Поэтому, мне кажется, что контролировать и следить за законностью действий всех украинских правоохранительных систем в этой зоне крайне важно.
У правозащитника Павла Лисянского в Facebook написано, что «скорее всего Светлодарск путают с неконтролируемой территорией». Вы что думаете о таком варианте?
Это мы в Киеве путаем Светлогорск и Светлодарск, и нам кажется, что целый ряд городов Донбасса – это один и тот же бесконечный маленький город. На самом деле Донбасс, как любой регион Украины, это очень разнообразное, полиэтническое пространство с полифонными политическим, культурным и социальным полями.
И все же «спутать» невозможно. В этой войне оккупация является оккупацией. И въезды в города, которые заняты сепаратистами и российскими войсками, не контролируются украинскими военными. На подконтрольной территории действует украинское законодательство, можно требовать соблюдение прав человека. Неподконтрольная территория – это зона постоянной опасности для любого человека, находящегося там. Украинское государство не несет никакой ответственности за правонарушения на этой территории.
В блоге на УП Вы пишете: «Защита Светлодарска – это сегодня еще и необходимость защитить украинское общество от самого себя». Что Вы имеете ввиду?
Во время Оранжевой революции и во время Майдана права человека, достоинство человека становились смыслом протеста. Навязанная Украине война стала испытанием для этой идеи, самым большим испытанием за всю историю независимой Украины.
Война порождает зоны, в которых массовые нарушения прав человека становятся практикой, привычкой, навыком социального взаимодействия. Увы, правонарушения на Светлодарском блокпосту не единичные, а системные. И я уверена, что если мы действительно допустим существование многочисленных системных правонарушений в нашей стране, эта тенденция не ограничится одним городом и не ограничится востоком.
Подобная практика работает на руку коррумпированной власти, подтачивает гражданское общество. Она будет применяться и в других регионах под разными предлогами, пусть даже под предлогом войны, защиты страны и тому подобными. Мы видим, как эти оправдания сработали в России. Как Путин использует параноидальную идею защиты России для уничтожения свободы слова, для усиления авторитаризма, для внутренних репрессий.
В тексте того же блога: «Мирные жители все чаще становятся жертвами дискриминации, более того, их жизнь под постоянной угрозой». О какой дискриминации идет речь?
Давайте сначала об угрозе. Угрозой для жизни человека в прифронтовом городе является, конечно, война. Сейчас она перешла в латентную фазу, мы вздыхаем с облегчением, не видим ежедневно списки погибших, и это почти счастье для всего украинского общества. Но нужно помнить, что мы постоянно читаем о провокациях со стороны России, со стороны так называемых ЛДНР. Иными словами, ни один житель приграничного города точно не знает, проснется ли он на следующее утро.
Вопрос риторический, но я его задам. Заслужил ли этот человек подобную жизнь? Этот человек – обычный гражданин Украины, скорее всего, врач, медсестра, учитель, работник бюджетной сферы, малый предприниматель. В основном в этих городах остались не очень состоятельные люди, которым трудно покинуть свой родной город. Кроме того, прифронтовая территория – украинская, вроде бы повода уезжать нет. Однако жизнь каждого находится в постоянной опасности. Кроме того, ужасы войны оставили глубокие следы, и с этими воспоминаниями трудно справиться самостоятельно. Возникает ощущение, которое трудно подтвердить рациональной аргументацией, что украинское общество не выказывает людям, которые проживают на приграничных территориях, должного сочувствия и сострадания. Я считаю, что уже это одно является своего рода дискриминацией.
Дискриминация, о которой я говорю в первую очередь, – это возможность злоупотреблять властью. На фоне военной трагедии бесконтрольность на блокпостах, какими бы идеями она не объяснялась, а для любого правонарушения можно подобрать удобную идею, приводит к нарастанию эффекта снежного кома: отдельные случаи оскорблений, унижений становятся, в конце концов, дискриминацией.
Как Вы думаете, идут ли отобранные товары на оккупированные территории или может в Россию?
У меня нет никаких оснований, доказательств, чтобы отвечать на этот вопрос. Судя по отрывочным сведениям, которые у меня есть, товары могут попадать и на оккупированные территории. Если мы говорим о взятках на блокпостах и тем более, о контрабанде, мы прекрасно понимаем, что для такой незаконной торговли нет ничего лучше, чем оккупированная территория. Потому что эта территория по-настоящему не контролируется ни Россией (она сознательно создает подобный анклав в Украине) и, естественно, не контролируется Украиной. На оккупированных территориях созданы все условия для процветания не мелкого, продуктового, а крупного контрабандного рынка.
Почему местное население не готово открыто говорить о том, что происходит. Есть ли стыд за нашу страну, как считаете?
Я думаю, что речь вообще не о стыде. Потому что открытый разговор о том, что происходит, является залогом, надеждой на перемены. Думаю, что местные свидетели, боятся говорить. Увы, на востоке Украины, в наших городах, создалась ситуация, когда гибель человека может быть объяснена неким абстрактным масштабным фактором – войной. И каждый уверен, что может погибнуть из-за своих заявлений, но его гибель «спишут» на случайное попаданием пули, взрыв снаряда, разрыв гранаты.
Из свидетелей, из тех, кому известна доподлинная информация, никто не чувствует себя в безопасности. Поэтому разглашать информацию о коррупции крупного масштаба, о контрабанде крупного масштаба люди боятся. Я уверена, что, если бы страха не было, мы бы столкнулись со значительным объемом достоверной информации.
Известны ли Вам случаи так называемых «случайных» смертей?
Я слышала о нескольких таких случаях. Но мне очень трудно быть уверенной, что это правда. Потому что я лично эти сведения не проверяла, не было ни одного расследования.
Почему война превратилась в бизнес, по-вашему? Может ли это быть следствием обнищания нашего государства?
Не знаю точно, превратилась ли она. На самом деле, очень долгое время существовала и все еще существует масштабная волонтерская поддержка армии, поэтому не только государственные средства были направлены армии. Общество не в состоянии проконтролировать денежные потоки, которые шли от граждан в поддержку армии.
Поэтому к сегодняшнему дню можно говорить о разочаровании в самой возможности поддерживать армию, и дело отнюдь не только в обнищании, к сожалению. Речь скорее о том, что общество не справляется с бесконтрольностью и с серостью финансовой сферы в нашей стране.
Какими Вы видите последствия формирования таких вот полчищ коррупционеров-АТОшников в будущем для Украины, когда война закончится?
Люди, системно злоупотребляющие своими привилегиями на этой войне, очень мало чем отличаются от титушек, от паромилитарных формирований, которые сыграли очень плохую роль во время Майдана, обслуживая те или иные интересы антимайдановских, провластных групп.
Безусловно, они опасны для Украины, как были бы опасны для любого общества. Мне кажется, что сейчас затишье на фронте является идеальной возможностью для того, чтобы заняться этим вопросом, создать действенную военную прокуратуру. И мне кажется, что многие из названных мной преступлений легко могут быть прекращены. В частности, очень легко прекратить злоупотребления на блокпостах при въезде в приграничные города.
Как Вы себе это представляете? Усилить контроль?
Всерьез заняться хотя бы одним из случаев такого злоупотребления. Сделать публичное расследование.
Светлодарску Вы посвятили не один блог на УП. Почему именно Светлодарск, если можно так сказать, взяли под свое крыло? При каких обстоятельствах город стал для Вас родным?
Светлодарск – не мой родной город, я там никогда толком не бывала. Но так сложилось, что первой целью моего путешествия на Донбасс, когда война уже шла, стал город Дебальцево, я побывала и в Светлодарске. Я познакомилась с замечательными людьми и поняла, что какие-то мои представления о Донбассе, созданные в том числе украинскими СМИ, не соответствуют действительности. Писать я могу лишь о тех городах, где я бываю и где что-то вижу своими глазами.
Ситуация в Светлодарске не сильно расшарена в украинских СМИ. В чем причина этого частичного информационного вакуума?
Украинские журналисты скорее всего не будут сталкиваться с этой проблемой. В Светлодарск и подобные города очень сложно добраться. Тут нет так называемых информационных поводов, политическая жизнь замерла. Из-за опасности провокаций, внезапных военных действий тут не происходит ни акций, ни митингов.
Но даже если какой-то независимый журналист поедет в этот город с какой-то целью, подобно мне, он скорее всего сам не столкнется с такого рода унизительными злоупотреблениями. Очень трудно говорить о какой-то проблеме, когда все свидетели хотят остаться анонимными. Но нам необходимо изобрести способ и язык для этого разговора.
Работники Светлодарской городской больницы 11 месяцев работали без зарплаты. Только позавчера наконец-то получили свой долг. Почему люди так долго сидели без денег, неужели украинским властям до них абсолютно нет дела?
Я думаю, что за каждым подобным злоупотреблением стоит практическая коррупционная цель, которая в Украине очень редко расследуется. Свою плохую роль играет и то, что в сегодняшней украинской ситуации сложно публично адвокатировать интересы украинских граждан на востоке Украины. К сожалению, люди во всей Украине не знают точно, какая часть Украины оккупирована, какая часть подконтрольна, кто живет на этой подконтрольной части, каковы нужды, беды и основные, фундаментальные потребности этих людей.