The Spectator: Признают ли политики наконец, что парижские теракты имеют что-то общее с исламом?

Статті

16.11.2015 14:04

Виктор Скаршевский

Статті

Перевод статьи, опубликованной 14 ноября в блогах на сайте британского издания The Spectator.

Перевод статьи, опубликованной 14 ноября в блогах на сайте британского издания The Spectator.

Путь Запада к истине удивительно медленный. Мы волочим себя к ней, дюйм за дюймом, после каждого кровавого исламистского нападения. 

Государственная политика Франции, Британии, Германии, США и почти каждой другой страны мира предполагает, что все нападения во имя Мохаммеда «не имеют ничего общего с исламом».

Так выразился Джордж Буш-младший после 9/11, Тони Блэр после 7/7 (взрывы в Лондоне в 2005году – ред.), Тони Эбботт в связи с сиднейскими событиями прошлого месяца. Это то, что сказал Дэвид Кэмерон после того, как двое британских экстремистов в Лондоне обезглавили Ли Ригби, когда «Джихадист Джон» отрубил голову Алану Хэннингу в «Исламском государстве» и когда экстремисты совершили нападение на торговый центр в Кении, отделив мусульман от христиан, и убив последних выстрелом в голову. Это слова президента Франции Франсуа Олланда после убийства журналистов и евреев в январе. И это все, что большинство политиков смогут сказать после последних зверств в Париже.

Все эти лидеры ошибаются. В частных разговорах, они и их главные советники часто признают, что они говорят неправду. Самое симпатичное объяснение – это «благородная ложь», спровоцированная страхом, что мы – общественность – толпа, жаждущая линчевать. «Благородная» или нет, эта ложь – ошибка. Во-первых, потому что общественность не полагается на политиков в получении информации и может прекрасно сама читать статьи и книги об исламе. Во-вторых, эта ложь мешает нам увидеть угрозу, с которой мы столкнулись. В-третьих, это не заставляет мусульман бороться с плохими традициями в их религии. И в-четвертых, потому что только мэйнстримные политические деятели говорят об этих проблемах, общественность обгонит политиков в по-настоящему угрожающем масштабе. 

Если политики так беспокоятся об этой вторичной проблеме, что будут делать все, чтобы напомнить нам, что наши мирные соотечественники не виноваты в действиях джихадистов, а только потом разбираться с основной проблемой – радикальным исламом —  первичная проблема будет только расти.

Тем не менее, уже сегодня наши политики подпитывают причинно-следственные связи. Потому что правда здесь видна всем. Говорить, что люди, наказывающие других людей смертью за хулу ислама, выкрикивая при этом «Аллах – величайший», «не имеют ничего общего с исламом» — это безумие. Потому что насилие исламистов связано только с исламом: с худшей его формой, но, тем не менее, с исламом.

В январе появилась трещина в стене дезинформации, когда Саджид Джавид, единственный член британского правительства мусульманского происхождения, сделал то, чего не делал раньше. После нападения на Charlie Hebdo, в интервью ВВС он сказал: «Ленивым ответом было бы утверждать, что это не имеет ничего общего с исламом или мусульманами и на этом точка. Ленивый и неправильный ответ». К сожалению, он использовал второе ленивое объяснение: «Эти люди используют ислам, мирную религию в своих целях».

И вот мы попадаем в сердце проблемы, – в котором мы провели больше десятилетия, пытаясь избежать признания одного факта, — ислам не мирная религия. Ни одна религия не является мирной, а ислам тем более. Ислам – это не религия войны, как утверждает некоторые плохо информированные люди. Есть множество мирных стихов в Коране и, к счастью, большинство мусульман живет в соответствии с ними. Но это ни в коем случае не религия мира. 

Я говорю это не потому что ненавижу ислам или имею какие-то предубеждения против мусульман, а потому что это правда, подтверждаемая текстами. Пока мы не примем тот факт, что насилие победить невозможно, мы рискуем настроить общество против ислама и отвергнуть всех тех мусульман, которые отчаянно пытаются модернизировать, реформировать и привнести другой смысл в их веру. И, самое главное, мы откажемся от собственных традиций свободы слова и исторических предпосылок и позволим одной религии иметь невообразимые привилегии на свободном рынке идей.

Это не удивительно, что политики пытаются избежать этой дискуссии, используя ложь. Мир был бы бесконечно безопаснее, если бы исторический Мохаммед вел себя, как Иисус или Будда. Но это не так и множество людей – мусульмане и не мусульмане – смогли убедиться в этом по себе в последние годы. Но свет современного критического мышления, ниспадающий на ислам, также очень болезненный процесс.

«Война карикатур», начавшаяся с публикации в датском журнале Jyllands-Posten в 2005 году, — часть этого. Но, как Флеминг Роуз (заказчик тех карикатур), сказал во время нашей встречи, на Западе игнорируют то, что люди, подобные убийцам журналистов Charlie Hebdo, хотят сказать. «Я бы хотел, чтобы мы сказали обо всем этом еще девять лет назад», — сказал он.

Несмотря на заявления политиков, убийцы журналистов Charlie Hebdo и террористы в Париже были не сумасшедшими без мотива, а высокомотивированными экстремистами, целью которых было продвижение исламских идей в 21-м веке. Если вы не понимаете идеологию – извращенную или правдивую – вы не можете ни понять, ни предотвратить эти нападения. Без знания истории ислама, вы не можете понять, почему – в Мумбаи или в Париже – целью исламистов становятся евреи. 

Конечно, некоторые люди желают отказаться от некоторых наших прав. Как написал Роуз в своей книге «Тирания молчания», есть основания полагать, что разнообразное общество требует больше ограничений в свободе слова. Чем разнообразнее общество, тем разнообразнее реакция на ваши речи. И это касается не только карикатур, но и целой системы исследований, которые закрываются по всему Западу путем жесткого запугивания или же мягких требований. В результате в современной Европе ислам получает не достаточно критики, а бесплатный проезд, что несправедливо по отношению к другим религиям. За ночь до Charlie Hebdo я вел предварительную запись на Радио 4. Моим собеседником был хороший мусульманин, который пытался дерадикализировать экстремистов. Мы соглашались почти во всем. Но в какой-то момент он сказал, что мусульмане не должны реагировать на подобные карикатуры, потому что Мохаммед никогда не возражал против критики.

Конечно, можно сказать что-то позитивное о Мохаммеде, но я посчитал это заявление далеко идущим и упомянул случай, когда Мохаммед не принял критику. Асма бинт Марван была женщиной-поэтессой, которая высмеивала пророка и который, в результате, её и убил. Это есть в текстах. Для меня это не проблема, чего не можно сказать о достойных мусульманах. Когда я сказал это, мой коллега взбесился. Как посмел я сказать подобное? Я ответил, что это было в хадисе (одно из преданий о словах и действиях пророка – ред.) и имеет авторитетную историю передачи. Он ответил, что этот случай – сфабрикованный, и он не потерпит подобного. Кончилось тем, что он отказывался продолжать разговор, пока вся запись об этом не была стерта. Команда ВВС согласилась и мне не осталось ничего, кроме того как пытаться выразить ту же точку зрения другими словами. Этот момент был вырезан из трансляции.

Я не представляю дискуссии про другую религию, во время которой это могло случиться, но для ислама это совершенно нормально. Тогда я выбрал один случай, но мог использовать любой из сотен других, когда Мохаммед лично обезглавливал евреев. Опять же, информация из основных исламских источников. Я это не придумывал. Рационализировать это – проблема для мусульман, но сейчас есть люди, которые имитируют подобное поведение – и это проблема для всех нас, и я не вижу ни одной причины врать о том, что мы читаем в исторических текстах. 

Мы, конечно, можем разделять иллюзию того, что эти традиции не зафиксированы в текстах. Но они зафиксированы и это может иметь серьезные последствия для всех нас. Мы можем согласиться, что историю христианства тяжело назвать бескровной. Но не стоит спрашивать была бы история христианства более или менее кровавой, если бы Иисус сказал вместо «подставь щеку» — убить неверующих. 

Это проблема для мусульман и они должны работать над этим. Они могут сделать это путем неприятия текстов в буквальном смысле или же, более интеллектуально, руководствоваться лучшими стихами. Или же видные священнослужители могут объединиться и назвать экстремистов не-мусульманами. Но на это не много надежды. В прошлом месяце, Каирский университет аль-Азхар заявил, что хотя члены «ИГИЛ» – террористы, но их нельзя считать еретиками.

Мы потратили 15 лет, притворяя правду об исламе, сложной религии с конкурирующими интерпретациями. Это правда, что большинство мусульман – мирные люди. Но значительная часть (приблизительно 15%) являются последователями куда более радикальной версии ислама. Другие же исповедуют религию, которая в большинстве своих форм полна нестабильных компонентов. Это всегда было проблемой для реформистов ислама. Но массовая иммиграция мусульман на Запад и буквальная трактовка ими ислама – проблема для всех нас. Чтобы получить шанс побороть ее, нам нужно раскрыть глаза и признать, чем она является на самом деле. 

Источник: sharij.net