Уголь из «ДНР» и «ЛНР» – единственный выход Украины, чтобы пережить зиму, заявляет член Наблюдательного совета Института энергетических стратегий Юрий Корольчук. На днях ранее в Минэнерго сообщили, что правительство Украины ежедневно закупает с оккупированного Донбасса около 40 тысяч тонн угля на сумму более 40 миллионов гривень. В разговоре с FaceNews Корольчук сообщил, что донбасский уголь выходит на 500-600 гривень дешевле, чем добываемый по Украине. При этом эксперт не отрицает, что поддержка незаконных формирований приведет к их укреплению. «Рано или поздно может возникнуть вопрос об отделении. Не военном, а формализованном, типа референдум номер два», – говорит эксперт. Также, по его словам, порядка 2,5 миллионов тонн угля было импортировано в Украину из России, часть из которого была доставлена в РФ контрабандой из «ДНР» и «ЛНР».
| Юрий Корольчук |
Правительство Украины ежедневно закупает с оккупированного Донбасса около 40 тысяч тонн угля на сумму более 40 миллионов гривень. Сколько Украина на это тратила денег в довоенное время?
Мы всегда получали с Донбасса порядка 20 миллионов тонн антрацита. К февралю-марту 2014-го, когда все эти события уже начинались, пошла девальвация, фактически, цена товарной продукции составляла 500-600 гривен. Но были так называемые дотации. То есть добыча обходилась приблизительно в 1500-1600 гривень (1 тонна угля – Ред.), а на рынке для ТЭС продавали уже дешевле. Государство компенсировало шахтам эту разницу где-то до тысячи гривень.
Сейчас мы покупаем уголь с оккупированного Донбасса по 1100 гривень. Уголь, который добывается по Украине, стоит дороже, где-то 1600 гривень. Грубо говоря, донбасский на 500-600 гривень дешевле, чем в Украине. Но это антрацит-уголь, а у нас здесь – газовая группа (марка угля – Ред.). Если не углубляться в технические моменты, связанные с добычей, можно сказать, что мы экономим. Фактически это потому, что мы не платим дотацию этим шахтам, как раньше, а просто покупаем у них уголь по такой цене.
Эти средства идут на зарплату шахтерам?
Гипотетически, да. Но мы до конца не знаем, как их используют.
Сколько шахт сейчас работает на территории, подконтрольной сепаратистам?
Насколько я знаю, на той территории оставалось 55 шахт. Сейчас некоторые стоят, потому что существенно пострадали от обстрелов. По последним известным мне данным работает 38 шахт.
Как Вы оцениваете организацию транспортировки угля с технической стороны? Хватает ли вагонов, есть ли проблемы с локомотивной тягой?
Железная дорога никогда не высказывались о критичности ситуации, что они не могут доставить уголь. Был один важный момент, когда железные дороги разрушали, и их нужно было ремонтировать. По поводу количества вагонов – с транспортным ресурсом проблем не было, думаю, что и не будет. И я вам скажу, почему. Промышленность в целом упала, металлургия хоть там и остается, но также меньше производит. То есть можно сказать, что перевозок стало меньше. Кроме того, Россия запретила использовать вагоны, которые вышли из термина эксплуатации в Украине. Их не пускают в Россию, соответственно, тут их еще больше будет. Старые, сношенные, но ездят, поэтому дефицита не должно быть.
Из России мы импортируем уголь?
Нередко мы слышим заявления: «Страна не импортирует из России уголь, мы ничего не ввозим». Но я бы так не сказал. Насколько я знаю, за девять месяцев импортировали где-то 2,5 миллиона тонн угля. Это, кстати, данные самих россиян. Со своей стороны скажу, что нам в любом случае придется импортировать уголь из России. Потому что даже если говорить об угле из Южной Африки – его физически нельзя много привезти в Украину – по морю за год мы можем привести максимум 5 миллионов тонн. Насколько я знаю, за этот год мы привезли до одного миллиона тонн. Кроме того, до недавнего времени были проблемы с «ДНР» и «ЛНР»: подрывали железнодорожные пути, не позволяли довозить оборудование для ремонта поездов, останавливали импорт. Все это стимулирует импорт угля из России.
Возможно, целесообразно было бы импортировать уголь из Европы?
Это нереально – там нет поставщиков. Даже поляки импортируют российский антрацит. У них много своего газового угля, но антрацит немного дешевле.
Украина импортирует из России свой же уголь, нелегально вывезенный с Донбасса?
Действительно, часть угля из «ДНР» и «ЛНР» поступает на российский рынок, фактически, контрабандой. По-другому это не назовешь, потому что официальных отношений между официальным государством Россией и непризнанными «ДНР»-«ЛНР» нет. Но, насколько я знаю, за все это время из объема 2,5 миллионов тонн они перепродали не больше 300 тысяч тонн. Это не так и много. Когда говорят, что «там прямо вагоны идут в Россию», то просто хотят сделать ситуацию более глобальной. Но, на самом деле, уголь вывозят автотранспортом, и поэтому это не большие объемы.
Мне кажется, в любом случае часть этого угля потом попадает в Украину. Но говорить, что весь импортированный из России уголь – это нелегально вывезенный с Донбасса – нельзя. Потому что, опять-таки, российские шахты тоже должны работать, там живые люди сидят. И директор шахты даже при желании взять дешевый уголь и перепродать не может этого сделать. Что же он потом покажет по добыче, за что он заплатит своим людям? Рабочий процесс должен идти, они должны добывать уголь. Поэтому, честно скажу, что я бы на этом моменте не акцентировал внимание.
Официально мы покупаем 40 тысяч тонн угля в день. Насколько остро стоит проблема контрабандных поставок?
Она однозначно существует, но я думаю, что там небольшие объемы. Контрабанду всегда трудно измерить. Тут нужно посмотреть по тому, сколько всего было официально завезено по импорту угля, сколько завезено из «ДНР»-«ЛНР», и сравнить с объемами сожжения угля по теплоэлектростанциям. И тогда можно увидеть, к примеру, что записано дополнительно 30 тысяч тонн угля. Откуда они взялись? Вот это будет контрабанда. Но, поверьте мне, там же тоже люди неглупые сидят, которые понимают, что потом их захотят взять, мягко говоря, за одно место – поэтому по документам они ничего проводить не будут.
Сейчас завозить уголь из «ДНР» и «ЛНР» – это единственный выход из ситуации. Это может гарантировать не только стабильное прохождение зимы, но и дальнейшую стабильную роботу тепловых электростанций. Другого выхода просто нет. Хотя, безусловно, это все политические риски. Я не скажу, что это финансирование терроризма, как другие говорят. Однако, естественно, это поддержка незаконных формирований «ДНР» и «ЛНР».
Когда мы платим деньги шахтерам, которые, возможно, даже поддерживают Украину, но в силу обстоятельствах оказались на той территории и просто делают свое дело, сказать, что это плохо, нельзя. С другой стороны, все равно эти ресурсы попадают незаконным формированиям, которые могут укрепляться и усиливаться. Часть людей будет смотреть на это и думать: да, мы действительно живем нормально. И тогда рано или поздно может возникнуть вопрос об отделении. Не военном, а формализованном: типа референдум номер два. Это конечно, риски.
Тогда, возможно, нам целесообразно уменьшить потребление угля, чтобы меньше у них покупать?
Все возможности по экономии электроэнергии и по оптимизации использования уже исчерпаны. То есть дальше некуда – те, кто мог, сократил потребление. Дальше что-то может сокращаться только естественным образом, когда кто-то не выдержит и закроет свою работу. Но это убытки для государства, которые еще больше углубят экономический кризис. Поэтому ужиматься уже некуда. Есть единственный вариант, но сейчас он нереалистичный – это перевести ТЭС с антрацита на газовую группу угля. Есть люди, которую отстаивают эту мысль. Демчишин, когда пришел на должность министра, тоже говорил, что мы будем этим заниматься. А потом они заказали исследование, которое посчитало, сколько такая модель будет стоить.
Приведу не совсем корректный пример. Вы можете сделать в доме прекрасный ремонт, а потом у вас в стене лопнет труба, которую вы меняли 50 лет назад. И вы знали, что у вас есть эта труба, но думали, что она будет работать, а в результате она лопнула. То есть, фактически, просто перевести на газовый уголь – это не выход из ситуации. А строить новые электростанции – это тоже фантастически, мы таких денег нигде не найдем. Чтобы построить ТЭС, которая сегодня работает с мощностью где-то 2 ГВт, нужно потратить порядка двух миллиардов долларов. Может быть цена и выше. Нет, мы можем построить, но нам всем придется лет 15 платить за электроэнергию по десять гривень за КВт. Поэтому пока остается вариант использования антрацита с территорий «ДНР» и «ЛНР», сокращать промышленность искусственно.
ТЭС сегодня играют роль, фактически, балансирования в энергосистеме. Это очень важная роль. В пиковые периоды потребления, с утра и вечером, они более активно эксплуатируют свои тепловые блоки. То есть, какой уровень потребления есть в энергосистеме, они такой и выдают. Больше – меньше, больше – меньше. АЭС такого сделать не могут. Вот в чем проблема.
Какими Вы видите перспективы этой зимой?
В принципе, если будут стабильные поставки угля из «ДНР»-«ЛНР», то можно говорить, что мы эту зиму переживем нормально. Если будут проблемы, то нам придется их закрывать импортом угля из России. Но это нужно будет решать в срочном режиме, что тяжело сделать. Если это не будет сделано, остается последний вариант – импорт электроэнергии из России. В самом крайнем случае могут быть веерные отключения, то есть будут принудительно ограничивать промышленность и население. Кризисная ситуация, блэкаут, то есть отключения части энергосистемы страны, угрожает проблемами с отоплением, люди могут замерзнуть. Я даже не представляю, что будут делать люди, если такое случится. Поэтому как бы мы не относились к «ДНР» и «ЛНР», и каких бы не было рисков, пока нет других вариантов, кроме как выстраивать каким-то образом с ними сотрудничество.