Волонтер: Мы помощь даже участками на кладбище принимаем

Статті

26.08.2015 21:05

Виктор Скаршевский

Статті

Один из самых больших в Украине центров помощи вынужденным переселенцам «Фроловская 9/11» работает в Киеве. Центр открыт благодаря волонтерам и функционирует уже год. За это время через центр прошли уже около 40 тысяч человек. В самое «горячее время» через центр проходили до двухсот семей в день. Организаторы используют «облачные технологии» в своей работе, что позволяет прогнозировать потребности. Центр на Фроловской еженедельно рассылает 5-7 тонн гуманитарных грузов волонтерским организациям в других регионах. Огромная ответственность, тяжелый, практически круглосуточный труд без отдыха, награда за который – вовсе не деньги. FaceNews взял интервью у одного из организаторов центра Леси Литвиновой.

Один из самых больших в Украине центров помощи вынужденным переселенцам «Фроловская 9/11» работает в Киеве. Центр открыт благодаря волонтерам и функционирует уже год. За это время через центр прошли около 40 тысяч человек. В самое «горячее время» через центр проходили до двухсот семей в день. Центр на Фроловской еженедельно рассылает 5-7 тонн гуманитарных грузов волонтерским организациям в других регионах. Огромная ответственность, тяжелый, практически круглосуточный труд без отдыха, награда за который – вовсе не деньги. FaceNews взял интервью у одного из организаторов центра Леси Литвиновой.

Когда началась волонтерская полоса жизни?

С Майдана практически. Потом были беженцы из Крыма, первая волна. Потом все остальное поехало, стало накапливаться. Понятно, что его нужно хранить где-нибудь. В квартире это все уже не помещалось. На меня муж смотрел такими глазами, что я понимала: несмотря на четверых детей я прям сейчас с этими четырьмя детьми и пойду куда-нибудь на фиг из этой квартиры. У нас «двушка»: 27 квадратов жилой площади, 39 общей, четверо детей, кот, маленькая монтажная станция, синтезатор и маленький складик. Этот маленький складик надо было куда-то вывезти.

Маленький складик. На 27 квадратов жилой площади (39 общей) четверо детей

Подружка познакомила меня с Оксанкой Сухоруковой. Она тогда руководила несколькими крупными фирмами. Дала мне небольшое помещение и тут же влипла в это все сама. Влипла до такой степени, что пару месяцев назад отовсюду уволилась и занимается только Фроловской и ничем больше. Ведет всю бухгалтерию, общается со всеми инстанциями. Для меня это все «темный лес», потому что я по специальности режиссер. Лена Лебедь учительница. Ей тоже сложно общаться с налоговой и таможней. Арсений занимается экскурсиями. У него экскурсионное бюро. Так что весь кошмарный удар в работе с чиновниками на себя взяла Оксана. Вскоре мы и там перестали помещаться. Причем быстро, буквально за месяц. Арсений когда-то снимал здесь Фроловской офис: «Там помещение стоит пустое. Давайте попробуем договориться, чтобы нас туда пустили». Помещение убитое, никому не нужное. Здесь когда-то была фабрика «Юность», потом собрались строить торговый центр. По определенным причинам строить здесь не получилось, и мы сюда в итоге въехали.

Фроловская 9/11. Окно приема

Во время интервью звонит телефон. Леся отвечает на звонок. В телефонном разговоре речь шла о том, что представители ОБСЕ спросили, нет ли среди переселенцев, с которыми работает Фонд, представителей крымских татар. Им нужно было для отчетности провести встречу. Разговор перешел на то, что недавно в адрес фонда пришла фура с вещами б/у из-за границы. По халатности чиновников в документах не было указано, что это не новые вещи и пришлось в срочном порядке решать бюрократический вопрос, так как нависла угроза простоя фуры и, соответственно, штрафов за простой автомобиля. Ниже приводим часть разговора:

«…люди в министерстве сказали: сегодня понедельник, а приказы мы исправляем по пятницам, а пять дней простоя вашей фуры нас не волнуют. Пришлось дергать Розенко (министр труда и социальной политики Украины Павел Розенко. - Ред.), который в отпуске и спросить: «Да что ж такое, в конце концов». «Сейчас, сейчас», - сказал Розенко. Дал пенделя девочкам. Девочки быстренько поменяли приказ. Отнесли его в пресс-службу, потому что дальше его нужно вывесить на сайте. А девочки, которые вывешивают на сайте, тоже любят выпить кофе и выкурить пару сигарет. При этом рабочий день заканчивается. Розенко уже пропал из зоны связи. Пришлось звонить цельной Помошнице президента Украины по мирному урегулированию ситуации в Донецкой и Луганской областях. В итоге мы растаможились. Но кто-нибудь мне может объяснить, почему описку в приказе надо исправлять на уровне министра и советника президента?»…

Этих людей, которые едут, можно как-то еще рассортировать кроме как по географическому принципу?

Можно. Есть люди, которые нуждаются в том, чтобы им помогали, и люди которые не нуждаются. Если имеется в виду сортировка на пророссийских и проукраинских, то это не та сортировка, которой стоит заниматься. Я очень это все не люблю.

Дело в том, что те люди, которые приезжают к нам, это люди, которым помощь нужна. Те люди, которые могут справиться сами – справляются сами. Это сейчас у нас относительно спокойно. 100 семей в день – это ерунда. Зимой стояли многочасовые очереди за продуктами. Это очень небольшой набор: крупы, подсолнечное масло, чай, сахар и может быть какие-то консервы. Человек, который в состоянии себе это обеспечить, не будет часами выстаивать на морозе с нервотрепкой. Обязательно найдется какая-нибудь бабушка, которой «нужнее всех», или мама с кучей детей, которая не может стоять, потому что нужно бежать кормить ребенка. В любом случае будут нервы. Вдоль очереди ходили три-четыре психолога. Это сейчас у нас один на территории дежурит. Это было страшно, очень страшно. Но надо сказать, что те луганские и донецкие, которые выехали и стоят здесь на ногах, сами приходят помочь. Они не афишируют чаще всего. Зимой у нас работала кухня. Мы кормили людей супом и два или три месяца кухню полностью обеспечивал парень из Донецка. Бизнесмен, который выехал, пришел сюда и сказал: я выехал и перевез бизнес, купил квартиру, у меня все в порядке, покажите, где я могу приложить усилия? Мы показали, он приложил. Как людей вообще можно классифицировать?

Их классифицировать трудно, но желательно?

Каким образом?

Для статистики, например. Люди могут быть пожилые, молодые. Здоровые, больные. Могут быть семьи с детьми. Могут быть дети-сироты…

Мы можем открыть базу и проанализировать, кого больше. А смысл?

Когда имеешь статистику, однажды можно проанализировать ситуацию?

Это то, о чем мы разговариваем с Минсоцполитики уже достаточно долго. О создании единой базы по всей стране с нормальной классификацией. Чтобы было понятно, что вот здесь нужно открыть такое количество мест в школе, здесь нужно добавочное количество мест в детском садике, здесь нужна нагрузка добавочная на кардиолога, например, 100 часов, здесь нужны места в хостелах. Здесь жилье, а там рабочие места. Если делать выборку по всей стране – имеет смысл с этим «заморачиваться». Киев – не характерный город. Точно так же, как Харьков. Везде есть свои особенности, в том числе, и с переселенцами. Например, на Западную Украину едут проукраински настроенные. Очень активно настроенные. В прифронтовой зоне селятся не определившиеся либо пророссийски настроенные. В маленькие города едут, как правило, те, кто не имеет нормальной квалификации. В крупные города едут, как правило, те, у кого есть какая-то профессия или узкая специализация. Масса факторов. И, если проводить анализ, его по всей стране надо проводить, а не в отдельно взятом городе. Он здесь ничего не даст.

Из того, что я услышал, показалось что анализ ведется. Или я не прав?

Мы для себя ведем анализ такой, например: сколько нам нужно канцтоваров, чтобы обеспечить школьников. Сколько у нас денег уходит на медпункт, чтобы обеспечить минимально текущие потребности, сколько уходит у нас на продукты, чтобы первое время поддержать людей. Какое приблизительно количество инвалидных колясок мы выдаем. Какое приблизительно количество инсулинозависимых приезжает к нам в месяц. Такая статистика у нас есть.

зал регистрации и приема заявок

Но, опять-таки, люди выезжают неравномерно. Нет какого-то постоянного потока, когда ты понимаешь за две недели, что у тебя появится такая-то группа людей. Основная часть людей все-таки уже выехала. Сейчас поток значительно снизился по сравнению с тем, что было зимой. Если границы АТО расширяться не будут, то люди будут ехать «немножечко». А если, не дай боже, поедет Мариуполь, тогда нам будет «весело». Я очень рассчитываю, что может и пронесет.

А «понемножечку» - это сколько?

У нас в день стабильно 30-40 новых семей. Недавно мы были на вокзале «в пункте имени МЧС», где нифига не знают и ничего кроме «туалет там» и «адреса собесов вот» сказать не могут. Но зато у них тоже есть своя статистика. Мы спросили, сколько за день по железной дороге выехало людей?. В сутки железная дорога – это две тысячи человек. Это те, которые выезжают при помощи МЧС из зоны АТО. К тому же есть маршрутки, автобусы, личный транспорт.

Это огромный поток. Получается, что…

Это не огромный поток по сравнению с зимой. В принципе, это уже контролируемый поток.

Две тысячи человек в день, грубо говоря, это 60 тысяч человек в месяц. В любом случае, это немало. Потому что за десять месяцев это 600 тысяч.

Давайте в принципе тогда считать, сколько переселенцев находятся за территорией Донбасса. У нас есть официальная цифра – 1 млн 300 – 1 млн 400…Где-то в тех краях. Каким образом их вообще считают?

Я не представляю, честно говоря

А я знаю. Считают их смешно. Считают их по справкам переселенцев. Сколько выдано справок, столько есть живых переселенцев. В чем смысл получения справки? Ни в чем. Справка дает возможность оформить выплаты и по постановлению №505 получать 400 и 800 гривень на работающего и неработающего в течение полугода. Это то, что задумывалось как компенсация за коммунальные услуги при бесплатном жилье, которым, опять-таки, государство обещало обеспечить тех, кто выехал. Для того чтобы это все оформить, нужно в течение двух или трех недель пройти семь кругов ада. Делается это все очень сложно, занудно. И ни один здравомыслящий, способный заработать человек этим заниматься не будет. Он пойдет и эти 400 гривен за сутки заработает на укладке асфальта. Поэтому молодые, активные не регистрировались. Средний бизнес и выше не регистрируется. Дети, выехавшие без сопровождения родителей – а таких много – не регистрируются. Потому что выплаты производятся на маму-папу и ни в коем случае не на бабушку – дедушку, дядю-тетю, старшего брата-сестру или кого-то еще из родственников. Поэтому, если ребенок выехал не с мамой-папой, выплат он лишен по определению. Соответственно, справка ему не нужна. Больше она ни для чего не нужна. Поэтому, кто у нас регистрируется?

Регистрируются пенсионеры, потому что справка им нужна для переоформления пенсий. Тут у меня тоже отдельный есть большой вопрос: если моя мама надумает из Киева переехать, например, во Львов, она себе спокойно отсюда туда переоформит пенсию и будет ее там получать. Для этого ей не нужны никакие справки. А если бабушка переезжает из Донецка в Киев, почему без этой справки она не может переоформить себе пенсию, я не понимаю. Она с паспортом гражданина Украины!

Догадаться можно, почему…

Нет, я тоже понимаю... Но эта справка еще и ограничивает возможности в перемещении.  Потому что каждый раз, когда ты хочешь переезжать и переоформлять выплаты, тебе нужно ее каждый раз переоформлять заново на новом месте. Вот у нас есть семьи, которые не могут нормально пристроиться, и они то здесь пожили, то туда переехали. Даже в переделах Киева сняли квартиру в другом районе - им нужно целиком все вот эти вот бумажки из одного собеса в другой собес заново все переоформлять. Опять начинаются «заплитыки»…По большому счету, какая государству разница, где я живу? У нас институт прописки, насколько я помню, отменили, да? А чем те люди отличаются от этих людей, я не понимаю и понимать не хочу. Я рассматриваю эту страну как одно государство и людей с равными правами. Но, это мы отклонились от темы…

Так вот, регистрируются бабушки для того, чтобы получать пенсии. Регистрируются многодетные семьи, потому что там суммируется пособие максимально – это 2400 гривень не зависимо от количества членов семьи. Но 2400 – это уже какая-то сумма, на которую можно ну хотя бы чего-нибудь себе позволить. Все остальные не регистрируются.

Соответственно, мы делаем вывод, что основная масса это все-таки бабушки и дедушки. Пусть их будет не миллион триста, пусть их будет миллион. Округлим. По средним статистическим пропорциям мы понимаем, что цифру нужно умножать на три. Я полагаю, что это будет не меньше трех миллионов человек, которые выехали. При общем населении шесть с половиной до войны.

Когда этот маховик начал раскручиваться, стали поднимать вопрос «Кто к нам едет?». Среди вариантов был «К нам едут иждивенцы, которые считают что им все должны». Понятно, что есть и одни, и другие, но можно сказать, кого больше? Или вообще не стоит в таком ключе говорить?

Невозможно дать однозначный ответ и объясню почему. Потоки неравномерные и каждая группа людей…условно можно сказать «группа людей»…они разные. Крымчане, которые поехали первой волной, это была одна группа. Люди, которые поехали из Славянска при первых обстрелах, это была другая группа людей. Дебальцево, пожалуй, была самая тяжелая.  Люди, которые выезжают осознанно, наконец, собравшись с силами и поняв, что дальше там жить нельзя, это третья группа людей. Их нельзя объединить во что-то целое как нельзя объединить во что-то целое город Киев. Какие люди в городе Киеве? Печерск и ДВРЗ – мы можем это все слепить в какую-то конструкцию? Не можем мы слепить «среднюю конструкцию».  А какие здесь настроения ? Проукраинские или пророссийские? Они разные. У меня такое количество среди бывших друзей откровенной ваты, а также откровенно пророссийских! Такие «эгегей!». По-настоящему! Когда-то в бытность свою режиссером на «Интере» близко дружила с Максом Равребой и с Юрой Котом. Юра не вылазит из «ДНР-ЛНР». Он там в каком-то комитете по спасению всего на свете. Макс живет в Москве, кричит «Великая Новороссия! Мы дойдем до Киева!». И это киевляне! Они на нас с неба не свалились. Традиционно мы считаем, что Западная Украина вся такая проукраинская, что дальше некуда. Я вот на пару дней ездила сейчас туда отдохнуть. Прекрасные ребята. Замечательные, с которыми мы там познакомились. Но зарабатывать они ездят в Россию. И не видят в этом абсолютно ничего дурного. Деньги ведь надо зарабатывать!

Это все не делится. Есть люди с очень активной позицией. Их видно. А всех остальных колышет туда-сюда. И достаточно сложно понять, кто из них кто.

Попробую «довинтить» эту тему. За время работы какие-то демарши, которые было обидно видеть, были здесь?

Был совершенно обидный демарш, когда зимой, опять-таки посреди всего этого кошмара с Дебальцевым, забежали на территорию юноша с девушкой, громко проорали «ДНР!ДНР!» и попытались убежать. Бегают они хуже, чем наши мальчики…Там и милиция подоспела. Студенты Могилянки, киевляне, решили таким образом выразить свой протест против «понаехавших». За что дядей мальчика, который оказался бойцом батальона ОУН, были сданы нам на два месяца в рабство: мели пол, сортировали продукты и присматривались поближе к «понаехавшим». Среди которых нашли себе, между прочим, новых друзей. Но демарш был обидный.

Конечно, бывает, когда приходят люди и говорят: «Вы нам должны». С 90-процентной долей вероятности можно сказать, что человек пришел к нам первый раз и что пришел он к нам прямо из собеса. Дело в том, что собесы взяли себе за привычку сразу за выдачей справки давать наш адрес и телефон и говорить «а дальше туда». Поэтому люди, которые только приехали, воспринимают нас как логичное продолжение собеса, считают, что мы – государство…Если бы мы были государством, я бы, честное слово, считала что мы всем должны. Потому что государство действительно должно. Действительно обязано заботиться об этих людях. А государство этих людей бросило на произвол судьбы. Не стесняясь. Не заморачиваясь по этому поводу. Что такое три миллиона по сравнению с мировой революцией…Выживут как-то…

Да. И вообще все в итоге умрут…Что должно делать Минсоцполитики и что на самом деле делает? Минсоцполитики должно этим заниматься?

А вот тут мы подходим к самому интересному! Теоретически, наверное, этим должно заниматься Минсоцполитики, потому что название у них подходящее.

Я исключительно на название и ориентируюсь.

Все думают, что виновато во всем Минсоцполитики. Но ничегоподобного. Никто не знает, кто этим должен заниматься. В законе, который приняли в 2014 году «О правах и свободах переселенцев» написано, что должны переселенцам, но не написано, кто отвечает за исполнение этого закона. Механизм не прописан абсолютно никакой. А там, где не отвечает никто, никто и не отвечает. Потому что если написано «людям обязаны предоставить бесплатное жилье на полгода в случае, если АТО продлится более 100 дней» –  а я считаю, что оно продлилось много более 100 дней – срок должен быть пролонгирован. Но нигде не написано КТО эти такие, которые должны предоставить это жилье. Минсоцполитики говорит «Мы тут причем? Откуда у нас жилье?». МЧС говорит «Мы кошек с деревьев отлично снимаем, пожары тушим. Ну, людей вывезти можем. Но откуда у нас жилье?». Минрегионстрой говорит «У нас социального жилья в природе не существует. Не заложено на него никаких бюджетов. Ни в этом году, ни в прошлом, ни в позапрошлом». Местные советы говорят «Мы бы рады, но ничего нет ни в городе, ни в области». Мы написали запрос в Киевскую администрацию. Получили шикарный ответ на бланке с печатью. Если простым языком, там было написано «Откуда у нас жилье? Нет, хоть обыщите». Но моя любимая цитата из этого письма: «Расселение этих людей осуществляется в помещения волонтеров других областей».

Чудесно. И кто подписал? Чья там фамилия?

Спасибко.

Прекрасная фамилия.

Замечательная фамилия. И ответ великолепный. То же самое касается всего остального. Теоретически должны быть созданы новые рабочие места. Где они созданы? Кто-то должен заниматься лечением этих людей. Выезжают же не только здоровые люди. Но кто эти «кто-то?». Кто-то должен заниматься похоронами. Это моя очень больная тема, потому что мы не первый раз с этим сталкиваемся, когда приходят люди и говорят «помогите похоронить». Когда приходит бабушка и говорит «Я одна. У меня никого нет. Я когда умру, вы меня похороните? Мне недолго осталось». У нас каждый человек имеет право на бесплатный участок на кладбище. Но по месту прописки, а не по месту фактического пребывания. И если где-нибудь в глухом-глухом селе реально договориться о месте на кладбище бесплатно, то в это глухое село, извините, еще доехать надо, довезти надо и потом туда еще нужно ехать, чтобы ухаживать за могилой. В Киеве и области это только за деньги и деньги «не кислые». Те случаи, с которыми мы сталкивались, это был только крематорий…То есть, мы помогали организовать минимальный похоронный обряд. Самый дешевый. С самым дешевым гробом. С дешевым пьяным священником, что уж скрывать. С урной, которую дальше хоть в кармане носи. Или в крематории храни год, потому что закон позволяет. Но что потом…Это самое тяжелое. Хотя, вот приходил мужчина, который уезжает на ПМЖ за границу к сыну, сделал нам подарок: два места на кладбище. Мне не надо, а людям пригодится. Так что мы помощь и участками на кладбище принимаем.

А с сиротами как обстоят дела?

До войны на Донбассе проводилась программа, которая называлась «Сиротству – нет!». И очень активно интернаты расселялись. Были детские дома семейного типа. В принципе, в нормальной стране детского дома в принципе быть не должно. Количество сирот не такое огромное, как может показаться. Практически все они устроены, потому что большинство людей, которые хотят чем-то помочь, в первую очередь спрашивают «А сироты?».

( Снова звонок на мобильный. «Звонит человек, предлагает работу. Сейчас будем объявление давать»)

Людям хочется помочь кому? Самым несчастным. И насчет того, кто такие самые несчастные, у нас есть штампы. Самые несчастные – это сироты. Самые несчастные – это инвалиды. Причем, желательно, чтобы это были дети-инвалиды. Взрослых у нас не любят. А самая большая проблема у нас – помочь взрослым, а не детям. Потому что подарить новорожденному ребенку пачку памперсов или упаковку питания, или коляску, или кроватку – это красиво и для души приятно. А найти жилье для одинокой бабушки, которая в маразме, и варить ей кашку не хочет никто. Со своими родственниками справиться достаточно тяжело.

Кто эти дети, которые сейчас играют у вас на площадке?

Разные. Это две группы детей. Либо те, кто пришел со взрослыми. Взрослые ходят по отделам, а дети развлекаются. И вторая группа – это мы запустили проект «Лето на Фроловской». Раз в неделю мы набираем группу из 30 подростков. На этой неделе взяли и чуть помладше детей - от 9-ти до 12-ти. И с десяти утра до шести часов вечера у них очень плотная программа с экскурсиями, мастер-классами. У нас центр ориентирован на переселенцев, но местные приходят иногда и говорят «Слушайте, нам ничем не лучше живется». Но тут такой момент: начнешь помогать одному – будешь помогать всему городу. Ресурса не хватит в любом случае. Может быть, когда-нибудь подразвернемся и сможем помогать другим группам людей…

Вокруг разных министерств роятся и жужжат волонтеры. Вокруг Минобороны и прочих…В общем, там где деньги и власть…И они всякие законопроекты обсуждают. А здесь явно нужно с законодательством просто срочно что-то делать. Этим занимается кто-то у вас?

Я не жужжу. Я пинаюсь. Законодательством по переселенцам занимается Восток-SOS. Там юристы, которые пытаются продвигать. Невозможно заниматься всем сразу. У нас такая…работа в полях. Как человек, не имеющий юридического образования, я не рискну заниматься законотворчеством. Каждый человек должен заниматься тем, что он умеет делать. То, что у него получается делать. У нас есть много прекрасных людей и среди депутатов, и среди чиновников, в том числе, очень высокого уровня, которые прекрасно помогают: отвозят помощь на передовую, привозят нам какие-нибудь тетрадочки, решают простые вопросы сложными способами. Фактически, волонтерят. Но я к этому отношусь двояко. С одной стороны, прекрасно, что ты багажник книжек привез на Фроловскую. Но, на самом деле, твоя задача сделать так, чтобы Фроловской не было. Ты на своем месте – пойди займись своим делом. Я со своим делом справлюсь. Поэтому когда звонят какие-нибудь депутаты и говорят «Мы тут вот придумали специально под вас: проект сделали». Например, языковые курсы. Слушай, я сама себе сделаю языковые курсы! Написать один раз в Фейсбуке – будет очередь стоять из желающих преподавать. Правда! Люди очень отзывчивые на такие вещи. Иди делом займись! С другой стороны, пусть хоть что-то делают. Вы слышали, по телефону я разговаривала – мы растамаживали фуру при помощи Розенко.  Кто бы мне сказал год назад или два года назад, что я буду звонить министру, который в отпуске, и говорить «что же это за безобразие, немедленно исправьте свои собственные ошибки». Так что в стране поменялось, конечно. Но почему вопрос должен решать министр?! У меня, у волонтера, в принципе не должно быть этих телефонов в записной книжке. Точно так же у нас были проблемы, когда была зима и нужно было поставить палатку МЧС для обогрева. Чтобы люди не толпились на улице и не мерзли. Мы все бумажки написали. Все как положено. Нам все завизировали. И две недели никто эту палатку не вез. До тех пор, пока я не позвонила Ирине Геращенко. И в тот же день у нас стояла палатка. Но почему палатка стояла у того, у кого в телефоне есть номер советника президента, а не у того, кому она нужна? Разве без вот этого «гав» не понятно, что здесь люди мерзнут?

К зиме у вас все готово уже?

Мы вообще уже ко всему готовы. У нас и елка заскладирована, и ящики с игрушками. Знаете, какой у нас был новогодний праздник? Феерия! Четыре дня по 500 детей каждый день. На всех хватило подарков, угощения. У нас был совершенно шикарный Дед Мороз двухметрового роста. Была куча всяких мастер-классов, аквагрима, бесплатных фотосессий. Детей выгнать было невозможно. Взрослые падали с ног. Дети были абсолютно счастливы. На первое июня у нас был такой же праздник. Но там мы психанули. Решили в один день все провести. Не смотря на то, что выдавали билеты и пускали теоретически только по билетам, все равно тысячи полторы детей было.

Новый год. Дед Мороз пришел

Не понимаю, где они там все могли поместиться…

Плюс родители и аниматоры. Мы когда ворота открыли, то испугались. Я не могла себе представить, как можно регулировать толпу такого размера. Вся улица была заполнена от края до края. И после этого праздника мы страшно гордились тем, что ни один ребенок не потерялся, ни разу не пришлось вызывать «скорую», ни разу не пришлось вызывать милицию. У нас наши врачи молодцы. Они вышли полным составом и дежурили...

Что вам сейчас нужно?

Хотим мира. Все вымотаны и долго это все нашими силами не продлится. Чтобы государство приняло нормальную программу. Долгосрочную, пошаговую. Что оно будет делать с этими людьми через три года, через пять лет. Чтобы оно на себя взяло хотя бы часть наших забот. А мы может тогда и отдохнули бы немножечко… А если говорить о потребностях ежедневных узко: кто бы взял на себя медикаменты. Люди делятся тем, чем поделиться проще. Открыл шкаф: из него обязательно три-четыре ненужные шмотки выпали. Зашел на кухню: две три тарелки всегда можно отдать. Стиральную машинку раз в пятилетку кто-нибудь да привезет, потому что будет менять на новую. А то, что требует напрямую финансовых вложений, то, что приходится покупать за деньги…Медпункт нам обходится в тысяч двадцать в месяц. Это по самому-самому минимуму. И это только лекарства на взрослых. На детей мы не закупаем – есть другой источник финансирования. Детские медикаменты у нас еще месяца на четыре перекрыты, а со взрослыми хоть караул кричи. Причем, люди «тяжелые» приходят. С продуктами проблема, с бытовой химией проблема. При том что есть добрые люди, которые регулярно нам закупают и продукты, и бытовую химию, мы стабильно тратим на продукты 30-35 тысяч в месяц. На бытовую химию 25-30, не считая «точечных» потребностей, потому что люди приходят с таким разным, что передать невозможно. Начиная от «где бы мне взять инвалидную коляску» и заканчивая «помогите найти донора на операцию». А куда еще приходить?

Понятно куда, если собез и министерство отправляют сюда. Мне почему-то кажется, что нужен как раз такой министр, как Вы. Нет желания?

Нет, абсолютно. В министерстве совершенно дурацкая структура сама по себе. Ни один самый умный, самый замечательный, самый инициативный министр там порядка не наведет. До тех пор, пока не поменяют весь протокол. Не смотря на мою глубокую нелюбовь к Минсоцполитки, не смотря на то, что и Мущинина, и Шевченко я считаю подонками высшей степени, не говоря уже о том, что лентяями и пофигстами, Розенко производит впечатление абсолютно адекватного человека. Я была удивлена, когда обнаружила что он «в теме». Он понимает, он разбирается. Он знает, что надо делать. Но, блин, все равно ничего не работает. Это госструктура. Там работают чиновники и чиновницы. Из нее уволить практически невозможно. Зарплата у них будет ни меньше, ни больше от качества работы, которую они делают. Вообще система собесов дурацкая и никому не нужная.

Может дело в том, что у них ключевая компетенция – воровать?

Насколько я знаю, это одно из самых коррумпированных министерств. Через них происходит такой распил бабла…Знающие люди называют такие цифры, что мне даже вслух произносить страшно. То есть, уже давным-давно все проблемы можно было бы порешать.

Но я говорю еще вот о чем. Поставить во главу одного человека ничего не решает. У него связаны руки. Замы назначаются по квоте. И что я с этими квотными замами делать буду, если допустить, что свалилось на меня такое несчастье и я стала министром?

Мы тут прописывали один механизм: хотим увести это все в электронную сферу. Чтобы это была открытая, прозрачная площадка, на которой видно вообще все. Деньги отсюда поступили, а сюда разошлись. Вот список больниц, у которых есть определенные потребности. Вот список благотворительных организаций, которые готовы удовлетворять такие потребности. Все в открытом режиме, все видно. Вот в эту больницу завезли четыре кровати – их видно, что они завезены и завезены вот отсюда. Тогда вот эти завезут не сюда, а вот сюда, если у них есть лишние кровати. Вот есть предприниматель, который готов брать людей на работу, а вот есть список людей, у которых вот такие специальности. Если такую систему сделать, то чиновников можно из этой пищевой цепочки вычеркивать. И замкнуть напрямую потребителя и того, кто предоставляет помощь. Это сложно. Причем, сложно это не сделать. А сложно еще заставить государство, чтобы оно себе это взяло и с ним работало. Сейчас мы рассматриваем вариант такой пилотный. Маленький кусочек такой программы и запустить его в обход государства.  И замкнуть проблемы переселенцев на людей, которые готовы помогать переселенцам. А там…захочет государство помогать – пускай подтягивается. Не захочет, пусть вымирает.

Мы отказываемся от прямых контактов с политиками. Хочешь зайти в гости – зайди в гости. Но таскать с собой камеры и фотографироваться на фоне Фроловской нельзя. Я отказалась от всех орденов, которым меня пыталось наградить государство. Опять таки, это принципиально. Моя позиция такая: чуваки, вы либо работаете, либо не пытайтесь на нас навесить медальки за то, что мы за вас работаем. Типа, спасибо дорогие товарищи, что вы позволяете нам херней страдать. Вот вам за это орден.

Масса была всяких соблазнительных предложений на выборы сходить. Перед парламентскими выборами одна партия – не будем тыкать пальцами – предложила пойти по списку с гарантией пройти в парламент и предложила мне сумму, которая решила бы все мои финансовые проблемы на ближайшие лет десять, я сказала: «О! В этот парламент я точно не пойду!».

Интересно сравнить цифры. Парасюк называл два миллиона долларов. Еще один человек тоже называл два миллиона долларов. Какая-то стандартная цифра…

Мне меньше предлагали.

Просто пожлобились, я думаю. Огромное спасибо за потраченное время. И спасибо за невероятную работу лично Вам и всему коллективу Фроловская 9/11