Когда происходят кровавые, хоть и романтические события, людям свойственно думать, что все изменится сейчас или завтра. Российский тележурналист Евгений Лесной, автор документального фильма «Кто нас развел», участник марша-протеста на Манежной площади в поддержку Украины, побывал в зоне АТО. После увиденного им лично рассказывает, что к власти очень большое неверие из-за того, что ожидания не оправдались. Цитируя украинских бойцов, журналист говорит: «Если бы сейчас не война, мы бы пошли на Киев». В интервью FaceNews журналист, который называет себя не ватным, не пропутинским, рассказывает о своей поездке в зону АТО и делится впечатлениями от увиденного. О будущем Украины отзывается оптимистично. Уточняет, что хотя в Украине сейчас не самое лучшее время, а сами ожидания украинцев не оправдались, есть самое главное – поступательное движение вперед.
Недавно появилось Ваше видео, где Вы снимаете украинских солдат в зоне АТО. Как удалось туда пробраться?
Еще в феврале, когда снимал свой документальный фильм, получил допуск в зону АТО от СБУ. И поскольку я поехал на кинофестиваль в Мариуполь, который находится в 20-ти километрах от зоны АТО, я не мог себе позволить не поехать туда. Соответственно, договорился, мне выдали разрешение. Находясь в Мариуполе я познакомился с ребятами из полка «Азов», они меня туда же и повезли. И я оказался на той самой линии разграничения, в окопах. Слева окопы, справа Широкино, которое превратилось в руины.
Я ехал вместе с ребятами с «5 канала», с украинским фотографом от France-Presse. Все было достаточно спокойно. Никаких боев не было. И вряд ли бы нас повезли, наверное, если бы была стрельба. «В процессе» ничего не пролетало. Это было днем. Нам объяснили, что спокойно было благодаря тому, что там работали в это время представители ОБСЕ. Посмотрел, как живут ребята, кто они. Достаточно разношерстная публика, с языковой точки зрения. Было много и донецких, и луганских. Луганские дают интервью на камеру в балаклавах, потому что у них родственники остались с той стороны.
Меня тронула история о парнишке с позывным «Клещ». Год назад родители его отправили «от греха подальше», но он через пару месяцев оказался на линии фронта. И родители до сих пор не знают, что он пошел в «Азов». Мы знаем, что основа «Азова» изначально – ультрас, футбольные фанаты. Этот парнишка давал интервью, он украиноязычный. В самом начале видео я осознанно говорю «Шалом!», «педалируя» свою принадлежность к еврейству, чтобы показать зрителям и себе, как на это отреагируют. Никакого неприятия нет. В материале другого интервью со спикером полка я спрашиваю, есть ли у них нацисты. Он сказал, что процентов 10 тех, кто исповедует ультраправые взгляды. Я спросил, почему они вместе с ними, на что он говорит мне: «Мы шли бок о бок, воевали. И до тех пор, пока они не проявляют эти личные взгляды таким образом, чтобы дискредитировать и полк, и добровольческое движение в целом, никто ни от кого избавляться не собирается». Меня спрашивали, «зигуют» они или нет. Я видел приветствия, как они говорят, «от сердца к солнцу». Конечно, молодежь гораздо проще опутывать такими формальными образами, символикой, это объединяет. Но мне кажется, что от этой игры в символику нужно избавляться.
На стороне донецкого ополчения, российских добровольцев, «фашистов» больше или меньше?
Я не был ни в «ДНР», ни в «ЛНР». Как минимум, потому что мне никто не обеспечит безопасность. Украинская сторона гарантирует и обеспечивает безопасность. Но я не очень понимаю, что такое «ДНР-ЛНР». Более того, при моих откровенных взглядах, противоречащих «ДНР» и «ЛНР»? и при том, что в Фейсбуке, сами понимаете… В подвале мне оказаться не очень хочется. То, что там они есть, мы все и так видим.
Самое главное, что я увидел – нет озлобленности. Об ополченцах, которые в них стреляют, ребята говорят: «Они обманутые».
От войны устали все. Ни одного человека не увидел, который бы хотел продолжить войну. Но они не хотят уходить из Широкино. Буквально в 20-ти километрах Мариуполь.
Окоп для меня оказался таким, как из игры «Зарница». Школьные уроки НВП. Самым сильным потрясением было само Широкино. Это был богатейший поселок, в каждом доме – параболическая спутниковая антенна, в двух шагах – море. Все это уничтожено. Нас привезли в дом, который был пятиэтажным, но после обстрелов превратился в три с половиной этажа…
Дисциплина в полку нормальная или там расхлябанность?
Дисциплина очень жесткая, ни одного пьяного. Был и на базе «Азова» в Мариуполе. Там вообще очень жесткая дисциплина. Я не увидел того, что о них говорят в России. Не увидел головорезов.
Один из ребят из «Азова» участвовал в качестве автора в кинофестивале.
Какая предыстория попадания в зону АТО? Как развивались Ваши отношения с Украиной?
У меня украинские корни. Моя мама из Львова. Мои бабушка с дедушкой похоронены во Львове. Двоюродный брат живет во Львове. Когда начались события, я снимал видеоблоги «В поисках бендеровцев». Приставал к разным людям, в том числе с Майдана. Шизофрения, которая началась в России, не могла не задеть. В результате этого я остался без работы.
У меня была идея фильма «Кто нас развел», в основе которого – взаимоотношения родственников по обе стороны границы. С моим двоюродным братом удивительная история. Он человек, который не поддержал Майдан. Не активно, но просто занял такую позицию. Я же, что когда Совет Федерации дал разрешение Путину ввести войска в Украину, выходил на Манежную площадь с плакатами «Не хочу, чтобы стреляли в моего брата». Меня забирали в автозак и так далее… В общем, фильм «выносил». Я поехал снимать. В шести городах по Украине снимал, потом их родственников в России. Фильм вышел на «Дожде» в России, на «Першому Національному» в Украине. После получил удостоверение в зону АТО. Никогда не был военным журналистом, никогда не одевал на себя бронежилет и каску. Я репортер от социалки до шоубиза, и история с военными для меня впервые.
Этот фильм снимал не ради денег. Я теперь точно знаю, что его и через десять лет будут смотреть как свидетельство того, что происходило. Мне кажется, что сейчас наступил момент, когда нельзя прятаться.
Когда Вы попали в Украину?
К сожалению, к журналистскому сожалению, уже после февраля 2014-го. 5-го апреля. Жалею, что не был в самый горячий момент.
Если сравнить настроения и надежды украинцев тогда и сейчас, что изменилось?
Есть общая усталость украинцев. Когда происходят кровавые, хоть и романтические события, людям свойственно думать, что все изменится сейчас или завтра. Есть очень большое неверие к власти. У тех же ребят из батальона Кульчицкого, у тех же азовцев. У всех одна и та же мысль, которая проговаривается открытым текстом: «Если бы сейчас не война, мы бы пошли на Киев». И я уверен, что об этом не раз писали украинские СМИ. Я уверен, что это знают во власти. И я знаю, что они бы развернулись и пошли. Потому что ожидания не оправдались. Но, с другой стороны, в прошлом апреле была романтика, что «мы победили». Был шок от аннексии Крыма. Война тогда еще не наступила. И сегодня есть экономические проблемы. Но при всем этом я вижу формирование того самого гражданского общества, которое начинает контролировать власть. И в этом смысле я остаюсь оптимистом. Это есть, это может и должно развиваться. Опять же, через средства массовой информации. Чем больше СМИ будут точечно четко показывать, что происходит, тыкать носом, заставлять менять неугодных, потихонечку возможна смена. Вижу настроения относительно Одессы. Украинцы позитивно поддержали назначение Саакашвили, потому что он – вариант того самого варяга, который не завязан ни с кем здесь.
Есть другая история – ненависть ко всему российскому. Перебравшись в Украину, пишу в Фейсбуке: «Ищу квартиру». Обязательно найдется два-три человека отморозков, которые напишут: «ватникам здесь не место», «москаляку на гілляку», «вам здесь делать нечего».
А на улице никто, узнав в Вас москаля, в глаз еще не давал?
Нет. Ні. Я трохи розмовляю і розумію. Между Украиной и Россией есть важное отличие, которое заключается в том, что здесь хотя тебя могут и не принять, но все равно слушают и так-сяк дискутируют. В России другая атмосфера, так не общаются. Недавно сюда на день прилетал Леня Канфер, крутой российский репортер. Он говорит, что здесь атмосфера добрая. При том, что идет война. И когда здесь мне говорят «наш Титаник потонет», я таким людям говорю: Ребята! Поезд Киев-Москва – вечером сел, утром приехал. Пройдись по городу, посмотри, послушай, и ты вернешься в Украину в совершенно другом настроении. Все познается в сравнении. Я понимаю, что в Украине сейчас не самое лучшее время и что ожидания не оправдались. Но я вижу самое главное – поступательное движение вперед.
Какие из последних событий в Украине показались самыми яркими?
Мукачево. Из негативных. И, в том числе, информация о том, что лидеры «Правого сектора» в далеких от зоны АТО регионах являются ворами в законе. Мне совсем недавно сказали, что в том же Воскресенске около месяца назад хоронили лидера «Правого сектора» и все знали, что он вор в законе. Это было для меня неприятным шоком.
Из позитива – патрульная служба в Киеве. Как бы кто не говорил – Эка Згуладзэ делает свое дело. И, конечно, Михаил Саакашвили.
Что о нем в России говорят?
Саакашвили – враг. Это человек, уничтоживший Грузию. Человек, который начал войну против Абхазии. Человек, поедающий галстук и так далее. Ни один эфир на российских каналах после его назначения в Одессу не проходил без «темы Саакашвили». Специально отправляли съемочные группы в Грузию, где брали интервью у всех его оппонентов. В том числе Нино Бурджанадзэ, которая говорила, какой он ужасный и жуткий-жуткий-жуткий. Классическая история рассказывать, как в Украине все воруют, какие ужасные люди у власти, а бедные украинцы ничего об этом не знают. Ничего нового.