«Ладно, давайте серьезно. Вот кто сегодня до полуночи готов выйти на Майдан? Лайки не считаются. Только комментарии под этим постом со словами «Я готов». Как только наберется больше тысячи, будем организовываться», - именно так звучало сообщение Мустафы Найема в Фейсбуке 21 ноября 2014 года. На следующий день заработало «Громадське телебачення», одним из восьми членов программного совета которого был и Найем. Потом народное восстание, побег Януковича, перевыборы президента и Верховной Рады. К моменту избрания в депутаты Мустафа был главным редактором главного телевидения революции. Сегодня бывший журналист является нардепом от фракции «Блока Петра Порошенко». У власти нет единого видения и вектора того, куда должна двигаться страна, с сожалением констатировал Мустафа Найем в интервью FaceNews. В то же время, впервые парламент стал местом для дискуссии и контрольным органом, считает депутат. Своим проектом-мечтой Найем называет программу для повсеместного повышения уровня владения английским языком среди украинцев, а о депутатской зарплате говорит, что сравнивать ее с оплатой труда малообеспеченных слоев населения «дико и некорректно». Оставаясь в предыдущей должности, мог бы получать 45-50 тысяч гривен в месяц, а получаю 4 200, говорит Найем, и подчеркивает: он ни в коем случае не жалуется и бросать общественно полезную деятельность пока не собирается.
| Мустафа Найем |
Полгода назад приступила к работе новая Верховная Рада. Вас тогда избирали как одно из «новых лиц», полагали на Вас надежды, как на символического инициатора Евромайдана. А Вы сами для чего шли в парламент? И как видите депутатство сейчас, по прошествии полугода?
Что касается мотивации и цели, ради которой мы шли, то она не изменилась. Но, конечно же, внутри оно выглядит несколько по-другому, чем как мы представляли себе, когда были журналистами. Две вещи, которые действуют наиболее угнетающе. Первое — это скорость того, что происходит. Очень бы хотелось, чтобы это было быстрее.
Очень бы хотелось, чтобы многие вещи, которые и так понятны — они просто логичные и простые — чтобы они происходили без лишних, скажем так, промедлений. И дискуссий, которые очень многие люди используют не для того, чтобы изменить процесс, а для того, чтобы говорить об этом процессе.
«Есть какие-то одинокие процессы, каждый человек на своем месте что-то делает. Но какого-то общего видения, обобщенного, нет»
Второе очень угнетающее — это то, что нет единой какой-то воли. Вектора общего видения того, что происходит в стране, к чему мы идем. Есть какие-то одинокие процессы, каждый человек на своем месте что-то делает. Но какого-то общего видения, обобщенного, нет. Я так понимаю, что это и наша проблема, потому что мы тоже не можем его предложить — в общем виде и со всеми деталям — но мы в первую очередь ожидали, что такое видение есть у руководства государства.
К сожалению, его нет. Тот коалиционный договор, который мы составляли — он является лишь описательной частью к тому, что происходит на самом деле. Поэтому очень тяжело в этой ситуации представить себе, а где здесь ты, и что конкретно ты делаешь.
Относительно того, как мы видим, и действительно ли нам что-то новое... То, что эта Рада точно другая — тут для меня нет никаких вопросов. Она действительно такая и есть.
В чем же она другая?
Мне кажется, что впервые за много лет парламент стал местом для дискуссии. Реальной дискуссии. Действительно, да, есть проблемы, есть сокращенные процедуры, есть договоренности, какие и раньше были, есть какие-то устаревшие схемы — но это место для дискуссии! Это уже перестало быть местом, где просто принимают законы. Это место, где обсуждают законопроекты, говорят об их недостатках и принимают их. Это, как мне кажется, очень важно.
Второе: впервые за много лет парламент стал еще и контрольным органом. У него есть контролирующие функции по Конституции, но они очень редко использовались. Если вы даже сейчас посмотрите на количество запросов, количество комиссий, количество проверок всяких, инициатив касательно правительства, президента, многочисленных компаний, то вы увидите, что реально парламент работает как орган, который пытается контролировать в целом жизнь в стране. И это, мне кажется, тоже очень правильно.
«Сказать, что это только молодые — это тоже будет неправдой. Да, молодые очень много к этому приложили усилий. Но...»
Почему так происходит? Почему он другой? Тут не так много новой крови...
Смотрите, мне кажется, это последствия того, что случилось в прошлом году. Это общая сознательность людей. Сказать, что это только молодые — это тоже будет неправдой. Да, молодые очень много к этому приложили усилий. Молодежь — локомотив этого процесса. Но если вы посмотрите, то и многие депутаты, которые и раньше были в парламенте — они тоже действуют таким образом.
Они начинают по-другому говорить, по-другому действовать, и это в первую очередь последствие того, что такие есть требования у общества. Ожидания общества. Они понимают, что общество ждет проверок, ждет более открытых дискуссий, более весомых действий относительно коррупции, относительно конкретных изменений. И депутаты как наиболее чувствительная часть политической машины, которая ближе всего к людям — они стараются соответствовать этим критериям. И именно это — главный фактор: люди и страна, которая изменилась.
«Ты можешь что-то запланировать, можешь это делать, и пока ты это делаешь, ты продолжаешь быть наихудшим созданием в мире. Ты виноват во всем»
Есть какие-то трудности в работе депутатом? Вот по сравнению с работой журналистом, например...
Это психологически намного тяжелее. Потому что, во-первых, ты постоянно находишься в каком-то процессе, который никогда, кажется, не закончится. Во-вторых, ты очень долго ожидаешь результата, а его нет. В-третьих, есть очень сильное внешнее давление, которое просто состоит в том, что ты можешь что-то запланировать, можешь это делать, и пока ты это делаешь, ты продолжаешь быть наихудшим созданием в мире. Ты виноват во всем.
И, конечно же, депутатов критиковать намного проще, чем президента или премьера, потому что они намного ближе к людям. И это какой-то такой коллективный орган, где ты можешь обвинять всех. «Они там все, и все — одинаковые». И это психологически очень давит.
Но еще тяжело, потому что это командная игра, и ты можешь действовать, как хочется, но очень тяжело чего-то добиваться, если у тебя нет команды. И эта командность требует других качеств, чем просто быть честным, правильным и умным. Это еще коммуникации, договоренности, убеждение, какие-то союзы, коалиции и так далее. Психологически это очень тяжело.
«На самом деле, программы всех партий на этих выборах составляли не партии, а Майдан»
Предвыборные обещания. В программе «Блока Петра Порошенко», по списку которого Вы шли в парламент, есть такие пункты: жить безбедно, жить безопасно, жить честно. Написано, что «высокие стандарты жизни станут реальностью только после проведения необходимых реформ, включительно с преодолением коррупции, возрождением экономики и, как результат, настойчивого труда. В то же время, государство обязуется безотлагательно обеспечить соответствующую социальную защиту самых бедных граждан». Происходит ли все это?
Мы же говорим о намерениях. Если вы спросите любого депутата в парламенте, он скажет вам то же самое, даже не колеблясь. Что он ради этого работает. И это действительно так. На самом деле, программы всех партий на этих выборах составляли не партии, а Майдан.
| Мустафа Найем выступает на импровизированном Майдане еще до первого разгона, в конце ноября 2013 года |
| Мустафа Найем выступал на импровизированном "броневике" Майдана, еще когда "йолки"-то толком не было |
И то, что мы хотим жить безбедно, что мы хотим помочь наиболее бедным слоям населения — это одна история. Главное — это борьба с коррупцией. Мне кажется, что в этом направлении что-то происходит. Я не скажу, что это тотально, что мы все вычищаем. Но если вы сравните то, что произошло год назад и даже сейчас, и вспомните риторику, которая была в прошлом году — о чем мы говорили даже совсем недавно? О том, что есть тотальная коррупция под одну семью. Очень много рейдерства. Очень много системной коррупции.
«Разочароваться в Януковиче было невозможно. Ну это нереально! Разочароваться в нынешнем парламенте намного проще»
И посмотрите, о чем мы говорим сейчас. У нас уже нет той истории. У нас — да, действительно, у нас есть проблемы. У нас продолжает существовать коррупция. Но мы уже говорим о других вещах. Мы говорим о других масштабах.
Но самое главное, что нас все равно будут сравнивать с наилучшим. Если прошлую власть, прошлый парламент сравнивали с худшим — ну, понятно, мол, что это за люди. Чего вообще от них можно ожидать? - то от нынешней власти, от этого парламента, от нас ожидают намного большего. Сравнивают с другим. Ожидания намного больше. И поэтому и разочарования намного больше.
Разочароваться в Януковиче было невозможно. Ну это нереально! Разочароваться в нынешнем парламенте намного проще. Намного проще разочароваться в Юрии Луценко, или в Березюке, или в Виктории Сюмар, или в Яценюке, чем в Чечетовом. Потому что от этих людей мы чего-то ожидаем.
Так что очень много получилось. Очень многое и далее делается. Но этого недостаточно, и это понятно.
Как Вы считаете, за пять лет это может быть реализовано? За каденцию.
Все — нет. Я не верю в это.
«Почему в предвыборных программах пишут общие намерения? Такая традиция. Нравится это или нет? Нет, не нравится, но такая традиция, так происходит»
Почему тогда программы такие пишут?
Там же не указан дедлайн. Это программы о намерениях. Во-первых. Во-вторых, это приоритеты партии. Опять-таки, это не значит, что это приоритеты фракции. Это приоритеты, на которые все будут работать. У каждого есть свой приоритет. Но программа — главный приоритет. Если поднимете праворадикальную партию — у них другие приоритеты. Левые партии — у них другие приоритеты.
В этом смысле у нас весь парламент одинаковый. Потому что эта программа касается и «Народного фронта», и Ляшко, и «Батькивщины» - всех. Они все будут одно и то же говорить. Это намерения. Почему это пишут? Такая традиция. Нравится это или нет? Нет, не нравится, но такая традиция, так происходит.
«Опускаются ли у меня иногда руки? Да»
Появляются ли у Вас иногда мысли, что стоит все это бросить, потому что это долго и напряжно, и пойти работать, как раньше? И собираетесь ли Вы действительно сделать такой шаг?
Опускаются ли у меня иногда руки? Да. Но, с другой стороны, это такие истории, которые происходят с любым человеком в любом деле. На любой работе, на любой должности, даже в семье. Да, опускаются руки! Есть моменты большого пессимизма и депрессии. Но! Если сравнить это с тем, что мы можем сделать, какие у нас возможности реально есть, и где что мы делаем, и сравнить с этим моментом внутренней великой депрессии, то я не могу себе позволить это бросить. Это будет неправильно. Такие возможности не так часто даются человеку. Поэтому это борьба, но у меня нет мысли о том, что это можно бросить.
Какими лично Вы занимались законами эти полгода? В дальнейшем тот же вектор будете держать?
Чем мы занимались до сегодняшнего дня — мы узнавали, как тут все происходит. Это во-первых. Во-вторых, мы сейчас работаем над очень большой инициативой, которая касается государственного финансирования партий, запрета политической рекламы на телевидении — я сейчас над этим работаю. Я очень хочу, чтобы у нас наконец-то приняли закон про лоббизм, который мы тоже хотим сделать.
| Мустафа Найем зарегистрирован на сайте Верховной Рады как соавтор 21 законопроекта, из которых 5 стали действующими. Официальный перечень законопроектов Найема. Найем также написал 7 депутатских запросов |
Я очень хочу, чтобы мы наконец-то начали заниматься избирательным законодательством к следующим парламентским выборам, которое будет касаться открытых списков. Другое дело, которому я очень много сейчас уделяю времени, и очень много об этом думаю — я хочу создать большую национальную инициативу по изучению английского языка. Чтобы это была пан-идея, которую поддержат все ветви власти, все слои населения.
Это уже поддержал президент, это уже поддержал Яценюк — я с ним говорил — поддержал Квит, и мы будем сейчас разрабатывать законодательство, чтобы увеличить количество уроков английского языка в школах, чтобы сделать новые стандарты измерения знаний, чтобы создать новые условия для приезда сюда native speakers – людей, которые являются носителями языка. И чтобы увеличить количество людей, которые вообще говорят на английском, и чтобы возникла потребность в стране.
Потому что сейчас это большая катастрофа. Мы все время говорим о том, что мы евроинтегрируемся, требуем от власти подписать соглашение — а население не обладает инструментом интеграции. Мы продолжаем жить в этом кирилическом секторе, источники информации в котором — преимущественно из Российской Федерации. Это не плохо, я не считаю, что это правильно или не правильно, мы об этом не говорим. Но проблема в том, что большая часть новых качественных знаний сейчас появляется в другом сегменте. Знаний, которые есть на английском языке. И мы туда стараемся идти, как мы декларируем.
У меня есть маленькая мечта — чтобы это случилось. Я надеюсь, что уже в ближайшее время президент об этом объявит, что он поддерживает эту инициативу. Я думаю, что мы это объявим на национальном совете реформ. У нас уже есть договоренности и с посольствами, и с министерством о том, что такая программа начнет действовать уже в этом году.
«Я не могу сказать, что вот, есть инициатива, которая моя, и я ее довожу до конца»
Из того, над чем работали, что уже является утвержденным? Каков процент того, что удается?
Нам многое удалось касательно информационной сферы. Во-первых, у нас уже почти прошел закон, касающийся необязательности согласования интервью. Во-вторых, открытость парламентских комитетов. Сейчас будет новое дополнение о доступе к работе парламента. Я уже не говорю о том пакете законопроектов, который нам удалось принять касательно деолигархизации в акционерных обществах. Это тоже была наша инициатива. Кроме того, сейчас будет новое законодательство о госслужбе. Там тоже будут наши поправки.
Я не могу сказать, что вот, есть инициатива, которая моя, и я ее довожу до конца. Потому что любая инициатива в парламенте не может быть индивидуальной. Ты все равно с кем-то это делаешь. Поэтому я бы сказал так: из того, что мы инициировали, многое удалось. Многое в проекте.
«Депутатская зарплата — это полный популизм и циничная надсмешка даже не над нами, депутатами, а над логикой»
Во время предвыборной кампании Ваше заявление о том, что зарплата в 6 тысяч маловата, стало резонансным. Какая у Вас сейчас зарплата, как у народного депутата? И достаточно ли это за ту работу, которая делается, как Вы можете увидеть уже изнутри, и если нет, то почему?
Сейчас зарплата еще меньше, чем когда мы шли в парламент. Тогда была 5 тысяч, сейчас 4 200 гривен. Я считаю, что это полный популизм и циничная надсмешка даже не над нами, депутатами, а над логикой. Посмотрите вокруг. Мы стоим в парламенте. Посмотрите, во что одеты люди вокруг нас. Чем они живут. И вы увидите, что ни один человек тут не живет на 4 200.
И делать вид, что 4 200 — это нормально — мне кажется, это издевательство над теми людьми, которые действительно живут за зарплату. Я живу за зарплату. У меня есть 4 200 гривен, которые я получаю как депутатскую зарплату, где-то 6 тысяч, которые выдаются на депутатские расходы, касающиеся переездов, бумаги, документов — все, что касается моей депутатской деятельности. Еще я преподаю в УКУ, и там тоже получаю зарплату.
Всего этого вместе мне достаточно для того, чтобы жить, покупать, какие-то вещи, но этих денег катастрофически не хватает больше ни на что. То есть, да, сейчас я могу выживать, и это нормально. Я понимаю, что это какая-то жертва моя, потому что есть какие-то амбиции. Я не жалуюсь. Я понимал, на что я шел, и понимаю, за что я плачу.
Эта зарплата намного меньше, чем то, что я получал раньше. Но я не жалуюсь. Выжить можно. Но нужно искать другие возможности легально зарабатывать деньги.
Когда говорят, что 6 тысяч — это слишком много, имеется в виду, наверное, что работники небольших провинциальных предприятий и краеведческих музеев могут получать в несколько раз меньше, и им приходится выживать на те деньги... Но люди, которые работают в Верховной Раде — с какой зарплаты они сюда пришли? Сколько бы Вы и Ваши коллеги могли получать, если бы дальше работали на предыдущих должностях?
Я не знаю, сколько бы получали другие. Я получал не менее 2 тысяч долларов в месяц. 2 тысячи долларов на сегодня — это 45-50 тысяч гривен. Сейчас я этих денег не получаю. Это во-первых.
А во-вторых, мне кажется очень некорректным сравнение. Пусть те, кто жалуется, найдут страну, где полностью равная и справедливая зарплата у всех. С этим есть проблема, и давайте о ней говорить. Но мы можем сравнивать очень долго, и это мне напоминает, как если мы тут будем говорить, что вот, в Сомали люди выживают без воды, гибнут от засухи, а у нас тут кто-то открывает кран и идет ставить чайник. Мне кажется, это очень некорректно, популистично, неправильно и дико.
«Нельзя понижать зарплату тем, кто сейчас получает больше, до уровня тех, кто зарабатывает меньше»
Потому что это говорят люди, которые над этим издеваются. При том, что я понимаю, что есть действительно прослойки населения, которые живут на эти деньги. Но давайте говорить о том, что нельзя понижать зарплату тем, кто сейчас получает больше, до уровня тех, кто зарабатывает меньше. Нужно делать так, чтобы те, кто получает меньше, зарабатывали больше. К этому мы тянемся.
Если же мы говорим, что депутат, который решает судьбу миллионов, получает 4 тысячи гривень, и это нормально, то давайте просто привыкнем к ситуации, что никогда те, кто сейчас получает мало, не получат больше. Никогда. Потому что коррупция будет съедать все деньги. Но такой долгой логике никто не хочет следовать. Намного проще рассказать какую-то глупость, вот так вот в лоб, и сравнить, чем объяснить всю картину.
Люди, которые говорят такие аргументы — они фактически относятся к людям, которые действительно получают мало, как к быдлу. Потому что они не хотят им объяснить весь процесс, почему так происходит. Им проще возмущать людей, надавливая на эмоции. Мне кажется, что это некрасиво. Тем более, это некрасиво по отношению к людям, которые действительно пришли в парламент что-то делать.
Потому что полтора года назад те люди, которые сейчас возмущаются и гневятся, молчали. Их устраивало, что депутаты, которые тут якобы жили за 300 долларов, грабили страну. И их это не удивляло. И это такой дебилизм, на самом деле... Год назад ты видел, что эти депутаты крадут — и ты ходил, и тебе было нормально с этими депутатами! Когда же приходят люди, которые действительно готовы работать на эти зарплаты, которые ты им платил — ты и так их платил депутатам! - то говорят, что так нельзя. Говорят: а вот такая-то тысячу получает... Так она и получала тысячу! Потому что те, кто здесь сидел — они сидели тут не за зарплату, а страну грабили.
Я понимаю, что этот мой аргумент невыгодный и очень не популистичный. Очень некрасивый, и им очень сложно оперировать в глазах населения. Но, опять-таки, если мы говорим о том, чтобы меняться к лучшему, то давайте меняться в сторону разумного, а не в сторону глупого!
«Распорядок дня депутата — это самое ужасное. Не успеваю ничего вообще. Это нереально успеть, если делать все, что ты запланировал»
А расскажите, за что Вам эту всю зарплату платят. Каков распорядок дня народного депутата? С которого до которого часа у Вас рабочий день обычно, а когда — отдых?
Распорядок дня депутата — это самое ужасное. Самое страшное, с чем я столкнулся, став народным депутатом — это встречи, это мероприятия... Кроме того, что у тебя пленарные недели, во время которых ты должен сидеть здесь в парламенте в течение дня, то есть, с девяти до шести, и кроме комитетов есть еще очень много людей, которые хотят с тобой встретиться, и мероприятия, в которых ты должен принимать участие.
А если ты, не дай бог, инициировал что-то сам, то тебе нужно встречаться с этими инициативными группами и нужно с ними разговаривать. Более того, возникают какие-то зарубежные поездки все время. И плюс к этому тебе еще нужно что-то написать. А еще запросы депутатские, которые нужно писать и отслеживать.
Когда ты создаешь какое-то расписание, ты сталкиваешься с таким хаосом, с таким валом всяких событий, что расписание просто разрывается. Я не знаю. Я бы хотел, чтобы у меня было больше времени. Не успеваю ничего вообще. Это нереально успеть, если делать все, что ты запланировал. Поэтому за полгода научился ставить приоритеты, но я очень жалею, что очень много вещей, которые сверхважны, нужно отменять. В том числе, заграничные поездки. Я очень много ездил в этом году. И я считаю, что все поездки, в которые я ездил — это были очень важные поездки. Но за это время я пропускал что-то тут. И разорваться невозможно.
| Мустафа Найем |
«Через 5 лет я бы хотел заниматься чем-то очень конкретным, и не тратить столько времени на неконкретные вещи, как оно сейчас происходит в парламенте»
Как Вы себя видите через 5, 10 лет? В политике или в чем-то другом?
Вы знаете, политика — это не место работы. Политика — это процесс. В парламенте есть политики вроде популистов, которые тут уже очень много лет рассказывают, как нам будет лучше жить. Есть политики, которые тоже таковыми называются, но занимаются другим. Они действительно очень много лет работали в государственной машине, реализовывали какие-то инициативы. Есть политики, которые занимаются конкретными вопросами законодательного органа, разрабатывают законопроекты. Все они — политики. Но главная цель такая: все они делают что-то для общества.
Как я себя вижу через пять лет? Я бы хотел что-то сделать. Я бы хотел, чтобы через пять лет какая-то наша — моя или нашей команды — инициатива, которую мы сейчас закладываем — чтобы мы ее действительно реализовали. И начали что-то, возможно, новое. Это первое.
Второе, чего я бы хотел через пять лет... Честно говоря, я бы хотел заниматься чем-то очень конкретным, и не тратить столько времени на неконкретные вещи, как оно сейчас происходит в парламенте.