Кредит недоверия. Готов ли Запад оплачивать «реформаторство» Киева

Вообще-то это должно было быть предпоследней новостью: Украина и ЕС проведут консультации в отношении дополнительных пошлин на импорт, которые Киев ранее анонсировал в одностороннем порядке. Но она пока что остается последней, поскольку никакой информации об итогах заявленных консультаций нет. Равно как и сообщений о том, состоялись ли они вообще. Это настораживает: значит, зарубежные партнеры не торопятся принять объяснения «нашкодившего» Киева по поводу его действий. И если только это не связано с рождественскими каникулами в «Старом свете», то речь здесь может идти о кризисе доверия Европы к действиям украинского правительства. В широком смысле слова потеря доверия Запада для Украины означает только одно: дефолт.  

Импортные пошлины: двойная бухгалтерия

Конечно, «война пошлин» не может сыграть в этом процессе первую скрипку: порядок выигрышей и потерь здесь чуть меньше того, что требуется Украине для выживания (или падения).

И тем не менее. Премьер-министр Украины Арсений Яценюк осенью называл цифру 500 млн евро – таково предполагаемое позитивное сальдо от торговли с ЕС при открытии европейского рынка для украинских товаров. Однако это преимущество может испариться в мгновение ока, если Брюссель должным образом отреагирует на «инициативы» Киева.

Собственно, реакция на законопроекты №1562 и 1563, предусматривающие введение с 1 января 2015-го сроком на один год дополнительного импортного сбора в виде особой пошлины, размер которой составляет 5% или 10% от таможенной стоимости товаров, при импорте фактически любых товаров, кроме так называемых «жизненно необходимых» (уголь, газ, нефть, электроэнергия), уже есть. Голоса из-за кордона пока не слишком громки. Но внутри страны о возможных утратах говорят во весь голос. Так, Европейская Бизнес Ассоциация Украины, выступающая «от имени бизнеса, работающего в Украине в сверхсложных условиях», заявила о том, что «новшества» «не соответствуют Генеральному соглашению по тарифам и торговле ВТО, нарушают международные договоры. Учитывая односторонний преференциальный режим со стороны ЕС, введение такого тарифного регулирования должно быть согласовано с ЕС, чего не произошло». Поэтому данный шаг Киева «грозит отменой беспошлинного режима, в одностороннем порядке предоставленного Европейским Союзом для украинских товаров». Отсюда, «негативные последствия от введения дополнительной импортной пошлины могут стать катастрофическими как для бизнеса, так и для общества».

Как говорится, конец цитаты.

В правительстве – обещавшем не вводить ничего в действие до обсуждения с ЕС – подсчитали, что решение, сходное с получением двойного настрига с одной овцы, позволит увеличить доходы бюджета на 17,6 млрд грн. Ну, то есть цена вопроса чуть меньше одного миллиарда евро. Однако на самом деле в прикупе лежат совершенно иные карты: Украина не приобретает, а теряет. И в перспективе – теряет почти в три раза больше, чем собиралась выиграть.

Расклад простой. Кроме уже упоминавшихся 500 млн евро, которые будут подрублены на корню, под вопрос ставится и перспектива получения третьего пакета макрофинансовой помощи – порядка 2 млрд евро. И самое главное, при таком исходе винить Киеву будет некого. Кроме как самого себя. Именно он нарушил правила игры. Именно он не выполнил тех, обязательств, которые на себя брал.

Есть, впрочем, мнение, что анонсированные пошлины – всего лишь способ выторговать у ЕС и МВФ более масштабную финансовую помощь. Мол, мы отменяем закон, а вы нам за это – дополнительные миллиарды. Вариант вполне возможный, поскольку большинство конфликтных ситуаций (а они объективно присутствуют там, где сталкиваются интересы сторон), по определению американского экономиста, нобелевского лауреата Томаса Шеллинга, «это, по существу, ситуации торга». Тем не менее, но не факт, что ЕС готов торговаться столь бездарно, чтобы «благодаря» украинскому Кабмину терять чересчур много. Даже перед лицом российской угрозы.

Что же касается МВФ (с которым, кстати, «пошлинные» законы тоже должны быть согласованы), то он всегда ведет себя довольно сдержанно и осторожно. Во-первых, дает денег, как правило, меньше, чем обещает. Во-вторых, дает только при выполнении партнерами условий, закрепленных в договорах. Вдобавок МВФ ведь не просто совершает то или иное действие – он является камертоном для всех остальных потенциальных (и уже задействованных в финансовой помощи Украине) кредиторов.

МВФ и К^о: посулы и суммы

В январе Киев вновь посетит миссия Международного валютного фонда. Ранее эмиссары МВФ уже успели познакомиться с новым составом украинского Кабмина и провести переговоры с теми, кто в правительстве отвечает за экономический блок, а также с руководством Нацбанка. Теперь на очереди – дискуссии вокруг конкретных экономических реформ. Тема больная. От того, как оценят действия команды Яценюка аналитики Фонда, будет зависеть выделение очередного транша, без которого Украине попросту не выжить.

Сам премьер неоднократно заявлял, что кредиты международных финансовых институтов призваны пойти на «развитие экономики, а не на погашение старых долгов, которые набрали предыдущие правительства». И сегодня, отрабатывая данные займы, «пора не только говорить о реформах, пора их выполнять». Противоречие, однако, заключается в том, что наряду с этим Арсений Петрович не устает повторять, что фактически удвоенный за последние четыре года госдолг Украины требует колоссальных сумм на его обслуживание. Получив в 2014 году совокупно $9 млрд кредита, Киев был вынужден погасить $14 млрд внешних платежей. Что в таком случае остается на «развитие экономики», не очень понятно.

Кроме того, некоторые эксперты сомневаются даже в цифре $9 млрд. Скажем, президент Украинского аналитического центра Александр Охрименко полагает, что реальная цифра полученного в минувшем году кредита от МВФ и других финансовых учреждений ЕС и США - около $7,7 млрд. То есть чуть меньше того, что, в соответствии с Меморандумом, обещал выделить один только МВФ, который, в свою очередь, в действительности предоставил Киеву только $4,6 млрд. «Фактически МВФ из обещанных 4 траншей дал Украине только 2 транша, – говорит Охрименко, – при этом Украина в полном объеме погасила МВФ старый кредит на сумму 3,7 млрд. долл. Что касается транша, который МВФ отложил, теперь МВФ обещает, что, возможно, предоставит кредит Украине в размере $2,8 млрд или даже $4 млрд до конца марта 2015 года».

Проанализировав цифры Минфина, Охрименко заключил, что единственным финансовым институтом, выполнившим в минувшем году свои обязательства, зафиксированные в Меморандуме МВФ, является Мировой банк: обещал $1,85 млрд – выделил. Все остальные «сыграли на уменьшение».

К примеру, по замыслу МВФ, Европейский банк реконструкции и развития должен был предоставить Украине кредитов на сумму $546 млн, Европейский инвестиционный банк - на сумму 683 млн. Но вместо выделения этих средств банки лишь подписали договоры о расширении кредитной линии для бизнеса. 

В российских СМИ по этому поводу достаточно много злорадства, сводящегося к притче об осле и морковке: последняя вечно манит и вечно недостижима. Но в реальности дело не в злых кознях Запада (или, уж по крайней мере, не только в них). А в том, что Запад ждет реформ, которые не могут быть сведены к простому уменьшению дефицита государственного бюджета. Киеву необходимо продемонстрировать, что борьба с коррупцией действительно ведется. Что энергосектор стал на путь оздоровления: долг «Нафтогаза» реструктурирован, а тарифы на коммунальные платежи позволяют покрывать (а в перспективе – и покрыть) дефицит бюджета украинского монополиста, который по итогам года составляет порядка 110 млрд грн. Именно об этих реперных точках, вероятнее всего, и будут говорить представители МВФ на январской встрече в Киеве.

Правда, ожидания цивилизованных и развитых финансово-экономически партнеров заставляют вспомнить результаты «джорджтаунского эксперимента». Проведенный ровно 61 год назад в Нью-Йорке, в штаб-квартире корпорации IBM, он был далек от экономики и касался возможностей компьютерного перевода текстов с одного языка на другой. Конкретно: с русского на английский. Перевод 49 фраз типа «Обработка повышает качество нефти» или «Командир получает сведения по телеграфу» был настолько удачным, что в прессе несколько дней подряд помпезно восхваляли достижения кибернетиков. Казалось, что не за горами эра, когда машинным переводом можно будет пользоваться буквально «с пылу, с жару», не обременяя себя тонкостями сугубо человеческого редактирования. Однако эти радужные перспективы оказались блефом: один язык на другой автоматически не переводился. Чем дальше текст отстоял от стандартных фраз, тем менее успешно справлялся с ним компьютер, и нужно было прибегать к услугам переводчика. Средства, выделяемые на исследования в указанной области, были урезаны. И хотя сегодня машинный перевод стал гораздо более совершенным, проблема осталась: «один в один» с языка на язык перевести достаточно сложный текст не удается.

Точно так же, по-видимому, дело обстоит с экономическими моделями. Чем более они сложны, тем менее готовы кроиться по импортным образцам. Именно поэтому рецепты МВФ так трудно реализуемы в полной мере в «третьих странах». Как выразился директор Института развития экономики Украины Александр Гончаров, «любая страна уникальна. Особенно Украина с ее сложнейшей текущей ситуацией. И мы не можем развиваться по лекалам или сценариям Грузии, Литвы, Польши или даже США. Правда, могли бы что-то взять от одних, перенять что-то у других. Но всегда у любой страны должен быть свой собственный путь развития».

Это оправдывает избирательную практику при пересадке на родную почву чужого опыта: нужно и впрямь быть ответственным и осторожным. Но это не может оправдать того факта, что так называемые «реформы» в Украине 1) перекладывают все тяготы перемен на плечи бедных слоев населения и 2) не создают условий для развития бизнеса.

Реформы как игра в наперсток

Позволю себе одно отступление – в меру лирическое.

Герой романа Герберта Розендорфера «Письма в Древний Китай» китайский мандарин Гао-дай, попавший из X века в XX и обосновавшийся на некоторое время в Мюнхене, удивлялся «большеносым» (так он называл европейцев, которых видел вокруг себя): они изменяют лишь окружающую среду, но не себя. Себя – не умеют и не хотят. «Круговорот не знаком большеносым, – пишет Гао-дай своему другу, оставшемуся в Поднебесной. – Они упорно верят, что все всегда должно изменяться, и даже разумнейшим из них не втолкуешь, что «изменение» не обязательно означает «улучшение». Видел ли мир когда-либо подобное суеверие?.. Если подбросить монету, то шансы на то, что она упадет той стороной или этой, равны. Если изменить что-либо, – будь то в частной жизни или в установлениях, – то и тут шансы равные, окажется ли новое лучше старого или хуже».

Стилизованная под ориентальную логика кажется наивной и лукавой одновременно. Тем не менее, она делает одно полезное дело: трансформирует связь между «изменением» и «улучшением». Подход, в сущности, верный и системный. Здесь не все линейно, и не все однозначно. Если изменение, то какое? В какие сроки? Если улучшение, то для кого? И за счет кого?

Стоит проанализировать ряд реформ правительства, как выясняется, что ахиллесовых пят в них куда больше, чем собственно Ахиллеса. Они уязвимы для критики не потому, что кому-то хочется разнести их в пух и прах, а в силу того, что в них, точно бомбы замедленного действия, заложены двойные стандарты.

Взять, к примеру, налоговую реформу.

О чем рапортует правительство? О том, что оно пошло по пути сокращения налогов – с 22-х до 9-ти. Похвально. Но что реально подлежит сокращению? Не слишком значимые сборы, касающиеся ведения некоторых видов предпринимательства. Плюс туристический сбор. Плюс сбор на развитие садоводства, виноградарства и хмелеводства. Плюс сбор за места для парковки автомобилей. Вернее, минус - это все убрали. Но, на самом деле, это – «брызги». Которые не многих коснутся. И которые не слишком значительны по объему средств – якобы потерянных казной ради процветания бизнеса. Там же, где ставки в игре более высоки, государство действует по поговорке: никто от себя мазаным не поворачивает.

Об импортных пошлинах – введение которых, кстати, чревато реакцией не только стран-членов ЕС, но и России – уже упоминалось. Но это ведь не единственный перл «реформаторов». Есть, например, еще акцизный налог на розницу подакцизных товаров. Фишка «новаторов»: базой для налогообложения должна стать цена реализации продукции, включая НДС. Такой «налог на налог» вряд ли сыщешь еще в какой-нибудь стране. Но фискальному творчеству – ему ж нет предела, правильно? Даже если оно создает предпосылки не столько для наполнения бюджета, сколько для поощрения коррупции.

Сообщение о том, что увеличение акцизов на слабоалкогольные напитки (вдвое), пиво (в 2,4 раза) и крепкие напитки (до 48%), успело вызвать переполох в отрасли. В Украине и так уже доля нелегального рынка слабоалкогольной продукции составляет 40% (по сравнению с 20%, имевшими место в 2010 году). Теперь же есть риск не просто ухода, а прямо-таки ныряния «в тень». Либо – перспектива падения «удоев», которые могла бы давать эта отрасль.

Президент Национальной ассоциации производителей слабоалкогольных напитков (НОВАК) Виктория Папазова приводит красноречивые цифры. Рост цены слабоалкогольных напитков на 1% приводит к уменьшению потребления на 1,8%. При поднятии акциза вдвое оно сократится на 48%. Это 44,1 млн литров, или 1,387 млрд гривен. Таким образом, потери бюджета составят 163 млн гривен поступлений от НДС при увеличении сборов от акцизов всего на 28 млн гривен (вместо заложенных авторами законопроекта 400 млн).

С крепкими напитками при новых акцизах ситуация грозит обернуться не меньшим провалом. Нил Смит, английский финансист, инвестор и владелец «Eastern Beverage Company», ссылаясь на оценки отраслевой ассоциации «Укрводка», называет показатель нелегального оборота в этом сегменте рынка: 50%.

По мнению Смита, процесс «обеления» позволил бы государству дополнительно привлечь из этого «резерва» в бюджет порядка 15 млрд грн. «Но эта возможность просто игнорируется политиками, – констатирует зарубежный эксперт, – в то время как подобный объем средств составляет, к примеру, пятимесячный бюджет проведения АТО».

Смит предполагает, что резкое повышение акцизного налога приведет к тому, что теневой сегмент по итогам года, который наступил, будет занимать уже 60% рынка.

«Фактически, предложение повысить акцизный налог вкупе с дополнительным пятипроцентным сбором и пятикратным увеличением стоимости розничной и оптовой лицензий делает легальное производство, дистрибуцию и торговлю водкой просто убыточными, – говорит Смит. – Подобные инициативы показывают, что в государстве отсутствует грамотный экономист, и посылают предельно четкий сигнал международным инвесторам: Украина закрыта для бизнеса и находится в шаге от настоящей пропасти!»

Но, как говорится, не водкой единой. Украинские «реформаты», судя по их замаху, преуспели и в других сферах. Еще одно ноу-хау – так называемый «транспортный налог». Его будут обязаны уплатить все владельцы автомобилей с объемом двигателя свыше трех литров.

Глава Всеукраинской ассоциации автомобильных импортеров и дилеров Олег Назаренко называет такой шаг правительства откровенно глупым. Поскольку «объем двигателя автомобиля абсолютно не является мерилом роскоши… Нигде в мире не берется налог с объема двигателя. Берется налог с мощности, что более логично». Кроме того, правительство и здесь сыграло в свою, успевшую полюбиться, игру: двойное налогообложение. «Вы лучше проверьте, откуда человек взял деньги, чтобы купить автомобиль и роскошный, и не роскошный, – говорит Назаренко. – Следите за расходами. Но если человек заработал эти деньги, если он уплатил с них все налоги, никто не имеет права брать второй раз налог».

Утешения заместителя министра финансов Дениса Фудашкина – мол, вся эта затея с транспортным налогом коснется всего-навсего 17,3 тыс. автомобилей, т.е. под него попадет лишь 1,3% всех авто (которых в Украине насчитывается 1,3 млн), – не может изменить самой сути запущенного механизма, абсолютно невменяемой. Взгляните на инфографику информационно-аналитической группы «AUTO-consulting» и попытайтесь сами ответить на простой иезуитский вопрос: почему налог на роскошь не будут платить владельцы BMW, Porsche и Range Rover?

Игра в наперстки вместо реальных реформ – это и есть тот путь, который сегодня выбирает правительство. Если дать ему лаконичное определение, то проще всего использовать пословицу: кто везет, того и погоняют. Ты ведешь прозрачный бизнес? Вот ты и будешь платить за все. А то, что кто-то действует нелегально (теневой оборот, теневые зарплаты и т.д.), тебя не должно волновать.

Какие общественные механизмы это запускает? Из полезных – никакие. Из вредных – стимулирует фискальные органы, которые становятся этакими наместниками Бога на земле. Причем такая ситуация, с хорошими перспективами для расцвета коррупции (куда ей у нас еще дальше-то цвести?!), грозит затронуть практически всех граждан – после внедрения косвенных методов определения их доходов.

Вот уж в какой «реформе» широко прописаны права фискальных органов! Фактически, работник налоговой сам вправе решать, в каких случаях ему можно назначить проверку физлица, у которого баланс расходы и доходов не будет сходиться. В документах, разумеется, зафиксировано все в более-менее приличном виде. Однако сам факт, что фискал будет решать вашу судьбу «без суда и следствия», – весьма тревожный. И не имеет никакого отношения к действительно правовому государству.

В свое время, при Кабмине Азарова, небольшое изменение в норме – когда дела о задолженностях по коммунальным платежам разрешили рассматривать в отсутствие ответчика – привело к юридическому произволу. Суды (так ведь все-таки суды, а налоговики!) штамповали решения в пользу горводоканалов и горгазов пачками. И потом людям было крайне трудно их опротестовывать.

Еще один пример из прошлого (имеющий место и в настоящем) – назначение субсидий. Когда в квартиру к старушки могли прийти представители госорганов и на полном серьезе интересоваться, откуда у нее, собственно, цветной телевизор. И ответ: дети подарили – считался (и считается) уже «на грани фола».

Сегодня же украинцев может ожидать куда более масштабная война, которую от лица заботливого государства будут вести фискальные органы. И эта война (на фоне другой войны, на которую так удобно ныне все списывать) не имеет никакого отношения к реформам. Потому что вся эта возня не отвечает даже самому неидеологизированному из определений реформы (которое дал опять-таки китаец - Су Шаочжи, университетский работник, переживший все извивы правления Мао): реформа – это, в сущности, перераспределение интересов.

В Украине не происходит перераспределения интересов. Вернее, они продолжают перераспределяться в пользу олигархов и репрессивных органов, в которые превращается и без того карающий аппарат фискальной службы. А также в пользу крупных чиновников, которым позволительно совершать какие-угодно ошибки и при этом оставаться на своих местах (пример руководителя НБУ – лишь частный случай этого правила).

Таким образом, возникает порочный круг. Международные финансовые институты под свои кредиты требуют от украинского правительства реформ. Украинское правительство вместо них предлагает их имитацию. Действия украинского правительства вызывают недоверие в обществе. Недоверие в обществе делает невозможным осуществление реформ в принципе.

Если этот порочный круг не будет разорван властью, то рано или поздно все закончится либо дефолтом (потому что Западу надоест вкладывать деньги в пустые обещания, сделанные с выражением суровой святости на лице), либо серьезным общественным протестом. Либо всем сразу. И это не вопли Сивиллы о предстоящих бедствиях. Это попытка сказать о том, что власть еще может отвратить грядущие катаклизмы. Тем, что начнет реформы. Настоящие.