«Нельзя изменять государству в угоду россиянам» — директор департамента Министерства доходов

Статті

29.01.2015 22:58

Статті

В конце февраля, когда Верховная Рада один за другим принимала законы, за которые перед этим тысячи людей стояли на морозной площади всю зиму, в воздухе витало чувство эйфории. Неужели вот так, неужели действительно всё примут? Всех продажных снимут с должностей, даже Тимошенко выпустят из тюрьмы? И действительно, всё это случилось. Осуществили целый ворох кадровых изменений.

В конце февраля, когда Верховная Рада один за другим принимала законы, за которые перед этим тысячи людей стояли на морозной площади всю зиму, в воздухе витало чувство эйфории. Неужели вот так, неужели действительно всё примут? Всех продажных снимут с должностей, даже Тимошенко выпустят из тюрьмы? И действительно, всё это случилось.

Осуществили целый ворох кадровых изменений. Прошло несколько месяцев. В стране война. Работы всё меньше, цены на квартиры и коммунальные платежи всё больше. Почему ситуация в стране не стала такой хорошей, как казалось, что вот-вот станет тогда, в морозные дни двадцатых чисел февраля? Ведь все эти достойные люди в министерствах — они же, наверное, что-то делают всё это время.

Чтоб узнать, когда результаты работы ставленников Майдана станут заметными, и почему до сих пор коррупционные схемы не исчезли, корреспондентка FaceNews решила обратиться к тем, кто действительно может на это повлиять и взяла интервью у Инны Совсун и Виктора Косарчука, пришедших на должности в Министерстве образования и науки и в Государственной фискальной службе после победы «Революции достоинства».

Нужно заметить, что и собеседница, и собеседник FaceNews — люди не партийные. Они попали на свои позиции как представители общественности и профессионалы своего дела. Люди они несколько разные, и в своём отношении к пользованию должностью — тоже. Мы решили представить оба интервью на суд читателей, чтоб вы сами делали выводы.

Виктор Косарчук (фото: FaceNews)

«Прямых рычагов влияния у нас на наших позициях нет»

— На какую должность вас назначили после свержения Януковича?

— Я нахожусь на той должности, на которой был до прихода Януковича: директор Коммуникационного департамента Министерства доходов и сборов, которое ныне будет переформатировано в Государственную фискальную службу. Туда входит и пресс-служба, и связи с общественностью, а также подразделение по разъяснению налогового законодательства.

— Как поменялось министерство за время вашего отсутствия?

— Когда мы пришли туда после Майдана, то увидели, что люди изменились не лучшим образом. Многие привыкли получать доплаты. Клименко (министр доходов и сборов при Януковиче. - Прим. автора) создавал не только площадки, но и в целом разделение на два бюджета: бюджет страны и бюджет Семьи. Сейчас возникла такая проблема: не все понимают, что сейчас, когда идёт война, нельзя заигрывать с финансами и просто даже изменять государству в угоду тем же россиянам (видимо, имелось в виду, что пока простые украинцы помогают бойцам АТО, чиновники, имеющие доступ к финансовым потокам, продолжают направлять эти потоки в «нужные» русла. — Прим. автора)..

— Как вам работается в министерстве после Майдана?

— Конечно же, сегодня легче стало работать, при Януковиче это было бы невозможно. Сейчас нет тотального контроля. Но всё равно Майдану отошли не ключевые позиции. Это позиции скорее идеологические. Михаил Ноняк стал заместителем министра по борьбе с коррупцией, контрабандой, он с Майдана, один из сотников. Я пришёл директором этого департамента. Конечно же, мы можем отслеживать теневые финансы, проходящие через министерство. Но нужно, чтоб были реальные механизмы борьбы с этим. Потому что, поборов те площадки, которые создал Клименко, не создадим ли мы другие, которые построит уже эта власть? Это то, что я могу вам сказать. А прямых рычагов влияния у нас на наших позициях нет. К тому же, поскольку была одна реорганизация, теперь вторая — из министерства делают фискальную службу — даже кого-то взять невозможно было, потому что во время реорганизации это невозможно.

— Насколько активен Общественный совет при министерстве, и кто в него входит?

— Там много интересных людей, но общественный совет будет сейчас фактически переформатироваться, потому что 996-е постановление Кабмина требует при переходе от министерства к фискальной службе коренным образом перестроить деятельность общественного совета. Для этого будет создана инициативная группа. Таким образом, вернее, в таких условиях, будут изменения, придут люди. Я знаю многих, кто изъявил желание принять участие в этой инициативной группе. Реально многие майдановцы придут. Они и сейчас приходят, но они же не могут стать членами общественного совета, пока не будет создан новый совет. Того же ещё не прекращена деятельность. К тому же, нужно изменить статус общественных советов. Потому что это сегодня консультационно-совещательный орган, а нужно, чтоб это был орган влияния, общественного контроля.

О Майдане: «Кто-то вообще опросил тех реальных жителей Майдана и знает, что им нужно?»

— Помогает ли реформировать министерство то, что Майдан тут продолжает стоять?

— Дыхание Майдана чувствуется. У меня жена тут до сих пор шеф-повар одной из кухонь. Их две — Евроборщ и Древляне — которые сейчас работают. Мы недавно вместе с её ребятами собирали четверых в батальон «Донбасс-2». Всё сами собрали, от бронежилета до формы, касок, фляжек. Эти ребята после всех контузий и реабилитаций сказали, что опять хотят на фронт, мы их собрали, одели, и они поехали.

То, что Майдан приходит периодически на общественный совет, сотники принимают в нем участие, и на все те собрания, которые там происходят — от этого появляется ощущение, что всё же есть гражданское общество, но я думаю, что это скорее эпизодический контроль. Тут скорее, я думаю, стоило бы ввести структуру уполномоченных по гражданскому контролю при каждом министерстве и ведомстве. Опять-таки, нужно изменять статус общественных советов. Возможно, нужно скорее вводить должность омбудсмена по вопросам бизнеса.

То отношение к Майдану, которое есть сейчас, и некоторые заявления, конечно же, шокируют. Вчера эти люди были героями, это мои побратимы, моей жены, моего сына, моей дочери, а сегодня их обзывают иждивенцами или бомжами. Знаете, это унижает, и это цинично. Я считаю, что такие вещи — недопустимы.

— Нельзя ли там собираться просто время от времени? Почему нужно, чтоб палатки стояли?

— А что было предложено этим людям? Кому лечение, кому обучение — где эти все программы? Где все эти фонды? Что было предложено взамен всему этому? Пришли бы и спросили… Кто-то вообще опросил тех реальных жителей Майдана и знает, что им нужно? Нет, я не знаю, чтоб кто-то такой информацией владел. А сколько раненных, сколько контуженных? Большинство из живущих на площади сейчас — не западная Украина. Много с восточной. Куда им возвращаться? Что, разработана программа реабилитации, переподготовки, получения новой профессии или ещё чего-то? Нет, этого нет. А раз этого нет — возникает вопрос: можно угрожать, что мы вас разгоним, и ещё какие-то такие вещи, но к чему это может привести?